Когда свергают женщин с пьедесталов...

Лариса Бесчастная
         

          1.
          – Выбирай, – сказал Алонзо, блеснув угольно чёрными глазами и хищной улыбкой, – один из них твой, Демоне.
          Сквозь белёсые покрова проступил сельский пейзаж и играющие в мяч за околицей мальчишки. Панорама сузилась и сфокусировалась на разгорячённых лицах ребят. Их было пятеро. Четверо из них дрались за право обладания мячом и возбуждённо галдели. Пятый, чуть подавшись вперед, стоял в стороне и внимательно следил за потасовкой.
          Самый рослый из мальчишек перехватил мяч и поднял его над головой подразнивая товарищей. Демоне задержал на нём взгляд и залюбовался его грацией, длинными белокурыми волосами, блестящими от возбуждения голубыми глазами…
          – Нет, не блондина, – послышался голос Алонзо, – это будет неверный выбор. Из этого ребёнка вырастет поэт и романтик, он не годен к миссии…
          – Но, Учитель, – попытался возразить Демоне, – он так хорош! Все женщины мира будут его!
          – О, нет! Ты заблуждаешься, сын мой! – возразил Алонзо. – Этот, едва повзрослеет, попадёт в сети к одной из наших и будет привит и сломлен! И наплодит с ней троих нужных нам парней и одну девицу… – в этот момент в группе детей произошли выпавшие из поля зрения изменения и стоявший в стороне мальчишка резким броском набросился на друзей и выхватил мяч из рук белокурого. – Ты посмотри, каков молодец! – восхитился Алонзо. – Выждал подходящий момент и победил! Я рекомендую тебе этого! Его зовут Вольга и он то, что нам нужно: умён и хитёр, как обезьяна, напорист, как бык, и ловок и беспощаден, как голодный волчонок!
          – Этого? – растерялся Демоне. – Но ведь он обыкновенный! В нём нет ничего привлекательного! Рыжеватый, веснушки… И ресницы белёсые…
          – Не скажи, сын мой! – живо возразил Алонзо и ощерился: – Это редкий экземпляр! Гремучая смесь романтики и цинизма! А посыл к самоутверждению каков! Плюс растущее вместе с ним тщеславие. Вдобавок сейчас он живёт в любви, это его среда и любой дефицит её будет требовать немедленного действия. Немедленного!
          – Он вырастет невысоким и коренастым… – слабо воспротивился Демоне.
          – Ты о чём? – изумлённо воскликнул Алонзо. – Разве красота правит миром? Сила! Вот что даёт вожделенное! Сила и воля! Ты посмотри, как он силён, как крепок! Как сжатая пружина! – Демоне направил взгляд на гоняющих мяч мальчишек. Раскрасневшийся Вольга вёл мяч к импровизированным между двумя камнями воротам, остальные бежали следом на некоторым расстоянии, будто опасались рассердить лидера. «А ведь, пожалуй, Учитель прав…» – подумал он и Алонзо утвердил эту мысль: – Этот мальчик сильнее своих сверстников! И умнее и целеустремлённее. И зовут его Вольга – путь силы. Сила – вот чем он будет пробиваться в жизни! Красота преходяща и сеет смуту и вожделение, а сила с годами только крепнет в изощрениях. И женщины всегда трепещут пред силой, а красотой всего лишь играют. Да эти безмозглые курицы последние мозги теряют перед силой!
          Он захохотал и вмиг собрались тучи. Демоне с почтением наблюдал за Алонзо и, когда тот утёр выступившую от смеха слезу, осмелился спросить:
          – Учитель, вы так ненавидите женщин?
          – Ненавижу? – хохотнул Алонзо. – О, нет, сын мой! Я их обожаю! Можно даже сказать, страстно люблю! Они лучшее из творений Создателя! И только с их помощью мы можем сеять Хаос, без которого не могли бы существовать. Вседержитель сотворил их богинями и водворил на пьедесталы, как дающих жизнь роду и устанавливающих Порядок – а мы их укладываем в постели и превращаем в блудниц, потворяющих похоти!
          Алонзо снова разразился смехом, похожим на пулемётную очередь и в небе загромыхал гром. Демоне поёжился от сквозящего холода и посмотрел вниз: мальчишки так увлеклись игрой, что не обратили внимания на приближение грозы.
          Впрочем не все были в игре… Вольга оставил товарищей и, примостившись поодаль на траве, мастерил рогатку. Не пора ли приступить к делу, пока парнишка рассеян? Демоне перевёл взгляд на Учителя и тот понял его неозвученный вопрос:
          – Да. Тебе пора, сын мой. Пока ты будешь перевоплощаться, я придержу грозу, но по вспышке молнии ты должен войти в него. И помни: это только первый круг из девяти предназначенных на пути твоего постижения Бессмертия…
         
         
          Вольга ладил к аккуратно зачищенной вилке рогатки резинку, когда внезапно в глазах его потемнело. Он вскрикнул и завалился на бок. Его вопль поглотил  раскат грома и он остался незамеченным. Но полыхнувшая молния оторвала друзей от игры и они с испугом уставились на Вольгу, в конвульсиях катающегося по земле. Новая молния добавила страху, однако, белокурый и ещё один из четвёрки, похожий на цыганёнка, рискнули приблизиться к товарищу.
          – Ты чо, Волька?! – несмело спросил цыганёнок, заглядывая в его лицо, – у тебя что ли падучая?
          – Наверное, это падучая, – согласился блондин и всмотрелся в бледное лицо друга, – зубы здорово сжаты и пена на губе, как у…
          Он не успел сообщить, где он видел похожий на этот припадок, потому что Вольга резко открыл глаза и зрачки его полыхнули зелёными искрами.
          – Взбесился… – пролепетал цыганёнок и попятился.
          В тот же миг блондин пулей отлетел от крепкого пинка Вольги и через минуту четверо мальчишек стремглав помчались в сторону затаившегося в поднятой пыли  села. Крупные капли дождя обстреляли дорогу и раскрылись хляби небесные.
         
         
          Вольга смотрел вслед товарищам и плакал: громко, навзрыд, как давно уже не позволял себе. Он не понимал, что с ним творится, но чувствовал себя как после драки, когда всё тело саднило от синяков, а душу –  от обиды и гнева на товарищей за несправедливое поругание и за то, что не смог дать нужный отпор.
          Но было ещё одно чувство, которое он не мог пока определить в силу малого возраста своего, и оно захлестнуло его полностью: это было горькое, неизбывное одиночество человека, осознающего, что он не такой, как все…
         
         
          – Поплачь, поплачь, дитя… – тихо рокотал Алонзо, промокая непроизвольно выступившие слёзы то ли умиления, то ли радости от удачного окончания первого этапа долгосрочного плана. – Я знаю, ты не обманешь мои ожидания. Старый Учитель никогда не ошибается и ты будешь отменным сеятелем Хаоса… А ещё ты будешь поставлять мне прекрасные женские души для поддержания моих сил… Для моего бессмертия… – он затих в раздумье и гроза прекратилась. – Хотя зачем мне бессмертие? – неожиданно для себя обронил Алонзо и, удивившись этому крамольному вопросу, всё чаще и чаще зудящему в его гениальном мозгу, кинулся в рассуждения: – Ведь, по сути, это похоже на вечное заточение или каторгу, потому что жизнь сладка только с пониманием неизбежности  смерти, только осознавая это, человек способен насладиться краткими мгновениями дарованной ему жизни… – позабыв и об ученике и о новообращённом и бормоча себе под нос противоречивые умозаключения, Алонзо устало вошёл в дымчатое облако и, когда фалды его хламиды захлопнулись за ним, выглянуло солнце…
         

         
          2.
          Девушка влетела в опочивальню наставницы стремительно,  как врывается по весне в открытое окно свежий ветер и оттого светлые волосы её вспорхнули парусом. Она схватила хозяйку за обе руки и закружила по комнате:
          – Я люблю его, люблю, люблю! Мати, славная моя, хорошая моя – я люблю!
          Она счастливо засмеялась и Матера непроизвольно отозвалась улыбкой:
          – Погоди, погоди! Крада, не верти меня, а то я перестану соображать! Угомонись и расскажи мне всё толком. Кого ты любишь? Бажена?
          – При чём тут Бажен? Он же мне как брат, – благодушно возразила девушка и прижалась разгорячённым лицом к щеке наставницы, – я люблю Вольгу…
          Матера отстранилась от воспитанницы и построжала:
          – Какого Вольгу? Ваятеля?
          Интонация, с какой наставница задала вопрос, насторожила Краду, но она продолжала улыбаться, хотя в ответе её проскользнул вызов:
          – Да! Вольгу ваятеля! Он необыкновенный! Мужественный, сильный и очень талантливый художник! А что? Ты знаешь его?
          – Да кто же не знает Вольгу? Он у нас в городе личность известная, – смягчилась Матера и слегка потрепала Краду по щеке, – сядь, девочка, успокойся и мы поговорим о твоём избраннике, о том, какой он редкий… художник и о его художествах… – она усадила воспитанницу на лавку и села рядом. – Расскажи, как и когда ты с ним познакомилась…
          – Неделю назад, в галерее Бажена, – охотно ответила Крада, – он пришёл туда договариваться о выставке. А я там свои акварели раскладывала. И мы познакомились, а потом гуляли и разговаривали, разговаривали…
          – Только гуляли? – осторожно вставила свой вопрос Матера. – Вдвоём? – девушка в недоумении распахнула глаза и, наставница ласково улыбнувшись, взяла её за руку: – Ну, чего ты встрепенулась, милая? Я просто так спросила. Ты рассказывай,  обо всём, что тебя волнует, я больше не буду тебя перебивать. Буду лишь слушать и смотреть, Ты же не против, чтобы я взглянула на твоего возлюбленного?
          Зная, что означает «смотреть», Крада не стала отнимать руку у наставницы и та, прикрыв глаза, погрузилась в свои видения под восторженную речь воспитанницы…
         
         
          – Хорошо, что ты отказалась позировать Вольге в его мастерской, – ровным тоном заметила Матера, когда была закончена волнительная «исповедь» влюблённой девушки, – он мог бы использовать твой образ для приворота… – Крада испуганно вздрогнула, но наставница была непреклонна в своём решении образумить её. – Это особенно опасно, когда имеешь дело с воплощённым.
          – С воплощённым?!!
          – Да, милая. Твой избранник воплощённый демон Хаоса – а тебе кое-что известно о них. Я и раньше не сомневалась в этом, а сейчас увидела это воочию. Его душа, как тёмный омут, она поглотит твою полностью, а потом выплюнет её на потребу ненасытному Алонзо…
          Серые глаза Крады налились слезами, но голос зазвенел:
          – Но я люблю его! Люблю таким, каков он есть! И не откажусь от него!
          Матера поднялась и встала напротив воспитанницы, всем своим видом показывая, что разговор предстоит важный и нелёгкий. Девушка, вытянувшись в струну, напряглась.
          – Послушай меня, девочка, и не перебивай. Всё слишком серьёзно, чтобы делать такие заявления. От нас, женщин, от чистоты и цельности наших душ, зависит очень многое в Мироздании. Творец создал человека для устроения мира.  Женщин как матерей родов, устроительницами и хранительницами Порядка, а мужчин для обустройства и охраны жизни родов и племён. Многие века, на заре человечества, всё так и было: женщины блюли род, их уважали, к ним прислушивались. Народ был целомудрен и разумен, а жизнь гармоничной. Это длилось до тех пор, пока строптивый ученик Творца по имени Алонзо не восстал против Учителя и не задумал повергнуть мир в Хаос. Он начал воспитывать своих последователей и отправлять их в люди для воплощения в мальчиках до семи лет, чтобы те, став мужчинами, свергали женщин с пьедесталов, на коих те находились, и будили во всех блуд, жестокосердие, лживость и алчность. А у женщин ломали Души, отворачивали их от целомудрия и стремления к порядку. Их унижали, отрезали космы, жгли на кострах, оскверняли их Храмы зачатия Жизни насилием и чернили их Души. Дети, рождённые от воплощённых, живут уже по законам Хаоса и множат его…
          – Вольга не такой! – запротестовала Крада. Но не слишком уверенно,  о чём свидетельствовали бегущие по её щекам потоки слёз. – Он не может быть таким. Он Художник… Он талант…
          – Такой он, твой Вольга, исключительно такой – воплощённый, – устало возразила Матера, – причём один из самых успешных. И именно благодаря своему таланту, потому что его уникальность привлекает к нему самых неординарных и высокопоставленных матрон, умных, добропорядочных. Я уж не говорю о молодых и не особо сдерживающих себя в желаниях женщинах и о глупых девчонках…
          – Нет, нет, нет! – замотала головой Крада. – Нет, он не такой!
          Матера снова села и обняла девушку:
          – Да, моя девочка, да… Даже тех неблаговидных историй, что мне известны, достаточно, чтобы убедить тебя в том, что твой избранник недостоин твоей любви.
          Несколько минут они сидели в оцепенении, погружённые в свои мысли. Серые глаза Крады высохли и заблестели горячечным огнём.
          – Я всё равно не откажусь от Вольги! – с холодным ожесточением заявила она. – Я помогу ему, я его спасу. Потому что люблю. Не может быть, чтобы не было средства от одержимости… – Матера горестно вздохнула, но смолчала и Крада сменила тактику. Она ласково потёрлась о плечо наставницы и заглянула ей в глаза: – Ты ведь поможешь мне, Мати? Ты же ясновидящая и многое умеешь… Ты видишь души, прошлое, будущее… Я не смогу без него… умру…
          Матера слишком хорошо знала свою воспитанницу, её цельную натуру и самозабвенность. И то, что эта хрупкая девочка никогда и ничего не делает вполовину.
          – Я попробую помочь тебе, Крада. Только мне надо кое-что посмотреть в своей скрижали и крепко подумать. Объявление войны Алонзо слишком серьёзное дело, чтобы спешить. Мне нужно несколько дней. Но ты пообещай мне это время не встречаться с Вольгой. Ведь он уже завладел твоей душой и понемногу пьёт её…

         
         
          3.
          Вольга посмотрел на лежащую рядом с ним женщину и горько усмехнулся: докатился, Мастер, спишь с первой встречной. Хотя нет, эта матрона уже давно мелькает в поле его зрения. Не сказать, чтобы она открыто его добивалась, но вот ведь изловила его в минуту смятения. Как зовут-то её? Вспомнить бы… А-а! Мара, кажется. Надо бы уйти, пока она спит…
          Он осторожно встал, оделся и подошёл к зеркалу. Оттуда на него выглянул довольно симпатичный мужчина зрелых лет со следами бурной жизни на лице.
          – Ну что, герой-любовник, так и будем бегать, куда ветер толкает? – с сарказмом задал он вопрос своему изображению.
          – Так и будем, – ответило ему зеркало, – такова твоя миссия.
          – Какая такая миссия? – машинально спросил Вольга и обмер: «Это что же творится-то?! Стою и как ни в чём ни бывало треплюсь со своим отражением?»
          – Не строй такое удивлённое лицо, дружище! – ехидно прогундело отражение, – эка невидаль говорить с воплощённым в себе! Э, ты чего это закаменел весь? Никогда не слышал о воплощениях демонов?
          «Нет… Кажется…» – хотел ответить Вольга, но потерял дар речи от какого-то почти детского страха, шевельнувшегося в нём крохотным зверьком где-то в области пупка. Не отдавая себе отчёта в своих действиях, он оперся ладонями в зеркало и уставился в глаза собственного отражения, словно мог прочесть в них ответ на не сформулированный вопрос. Отражение улыбалось и Вольга также безотчётно констатировал, что там, в зеркале, не он. Он не мог улыбаться, поскольку у него свело скулы.
          – Да, я – это не ты, – подтвердило отражение, – вернее, не совсем ты. Меня зовут Демоне. Я твой пастырь. – Вольга сцепил зубы и почувствовал, как вспотели его ладони. – Ты чего испугался-то? Не позорь своё звучное имя! – ёрничало  зеркало. – Ведь ты воля и сила, потому-то и выбрал тебя мой Учитель. Тогда, когда тебе было семь лет. Вспомни: август, игра в мяч, гроза, падучая…
          «Зверёк» в Вольге расправился и принялся больно царапать его изнутри. Потому что он ярко, как вспышку, вспомнил тот далёкий день, начиная с грозы и припадка. Весь до мелочей. Вот он обессиленный, мокрый и грязный возвращается домой, его встречает мать, ругает… А бабушка почему-то крестится… Потом его долго парят в баньке берёзовыми вениками, отдают бабушке и та несёт его куда-то к роднику… Или к леснику? Дым какой-то, кажется, его водили вокруг костра… Потом он долго-долго спал… А бабушка заболела и не дотянула до зимы… Он скрипнул зубами и зеркало ожило:
          – Да, да! Всё так! Бабушка сразу поняла, что с тобой случилось, но мудрая она у тебя была, никому ничего не сказала. Родители твои поверили, что она тебя от падучей лечила. Любили они тебя все очень. Пока не утонули. Помнишь? Вижу-вижу, не забыл. Догадываешься, что им помогли? Уж слишком они у тебя были праведные… – Демоне ещё о чём-то откровенничал, но Вольга находился в прострации, пока не услышал: – Вот так у тётки ты и стал взрослым. И первую свою женщину почти из её рук получил. О, она была большая дока в любовных науках! Это благодаря её выучке ты преуспевал на личном фронте и в училище и потом…
          Ярость привела Вольгу в чувство:
          – Заткнись! Не собираюсь я тебя больше слушать!
          – Ещё как будешь! – зашипел Демоне. – И слушать будешь и слушаться! Твоя миссия – это и моя миссия. И ты будешь добывать для нас женские души! Причём с сегодняшнего дня только непорочные! И начнёшь с этой белокурой малышки, перед которой хвост распускал и строил из себя романтика! Как там её зовут? Крада? Жертвенный огонь, значит? Вот с неё и начнёшь осознанный этап миссии…
          Вольга сжал кулак и изо всей силы сунул тот в лицо Демоне. Зеркало треснуло и осколки его сползли на пол. В самом большом из них он увидел смеющийся рот своего «пастыря». Он занёс ногу, чтобы раздавить его каблуком, но тут раздался голос Мары:
          – Милый, иди ко мне…
          – Нет! – прохрипел Вольга и схватился за дверную ручку. – Я ухожу.
          – Ты придёшь сегодня?
          – Нет!! – выкрикнул он и выскочил вон.
          – Нет, нет, нет… – монотонно повторял он, направляясь к реке…
         
         
          Окончание http://www.proza.ru/2010/05/17/6

          _____________________________________________________
          Коллаж автора.