3
Вздыхая и ворочаясь, Таня прогоняла от себя дотошные и навязчивые мысли, что копошились в голове, точно воронье на вспаханном поле.
"Что это я раскисла? Разве так можно? - пыталась избавиться от них и по-доброму завидовала соседкам, что тихо посапывали рядом. - Надо как-то отключиться..."
Вытянув ноги, заставила себя вернуться в свою прошлую жизнь, светлую и счастливую до знакомства с Василием и даже с ним вдвоем, пока он не пил, и тяжкую, с побоями и синяками, когда пристрастился к выпивке. Она была единственным ребенком в семье актеров. Помнит многие города, куда ездила с родителями на гастроли; помнит яркие букеты цветов в руках мамы-певицы и свое восторженное, наполненное радостными впечатлениями, детство. Всегда на ней были красивые платьица, туфельки, в черных локонах - роскошные банты величиной с полголовы. И люди, люди, люди...
Десять классов закончила с золотой медалью и, влюбившись в двадцатичетырехлетнего Василия Петровича Мезенцева, своего учителя математики, вышла за него замуж. И потекли, словно поющие ручейки, счастливые дни, месяцы. Любил ее муж нежно и всесильно, гордился ею, молодой, неопытной, стыдливой: вот-вот слезы брызнут или краска прольется с зардевшихся, словно спелая вишня, щек; без устали говорил ей дивные слова о своей верной неиссякаемой любви. Она их восторженно принимала и купалась в своем счастье, как когда-то в глубоких водах Черного моря. Она верила мужу, ибо и сама любила его больше своей жизни: ее черно-бархатные глаза, прячась за густые темные ресницы, сияли, как две яркие звезды; он их целовал - и они сияли еще ярче. Два года пролетели, как два дуновения весеннего ветерка. А потом... А потом на ее глазах неожиданно все начало рушиться. Василий попал в водочные сети. Когда это началось? И почему водка пересилила его крепкий волевой характер и его любовь к ней? Ни ее руки, нежные и горячие, ни ее черные, как летняя ночь, глаза, ни страстные слова и молодое зовущее тело не смогли отнять его от водки. Потом она боролась уже не за свою и его любовь, а за обыкновенную жизнь, которая постепенно рушилась, разбиваясь о бутылки и стаканы, заполненные горьким зельем. И рождение дочери не вырвало его из омута, в котором нежданно-негаданно стал тонуть. И даже сын не помог ему избавиться от алкоголя. А дальше что?..
Измученная нахлынувшими воспоминаниями, Таня протяжно всхлипнула и, стараясь, чтобы не скрипнула кровать, повернулась на левый бок. Стучало в висках, учащенно бился пульс.
"Наваждение какое-то, - сказала себе вслух. - Прилипло как банный лист."
Поднялась, накинула халат и снова вышла в коридор.
- Не спится мне... - пожаловалась Полине Викторовне тихим голосом, и та, вскинув густые с проседью брови, наморщила высокий лоб: она искренне жалела эту молодую, чем-то встревоженную и, как ей показалось, обиженную женщину.
- Выпей снотворное. Вбила себе в голову чепуху на ночь глядя. Нельзя так. Тебе быстрее поправиться надо. Если будешь хандрить, хуже будет. Не выпишут еще неделю, - поучала Таню уставшая и сморенная возней с бумагами и борьбой со сном Полина Викторовна. - Болит что-то? Или к мужу захотела? Молодо-зелено... Сама такой была. И боль тогда - не боль и...
- Тише... Тише... - вдруг заволновалась Таня, схватив руку Полины Викторовны. - Кто-то внизу разговаривает. Какое-то волнение, беготня... Слышите?
- Мало кто-о-о, - совсем спокойно, не поднимая головы, ответила Полина Викторовна, шелестя листочками чьей-то истории болезни. - И ночью люди поступают. Это же больница. - Она разогнулась, вытянула уставшие и отекшие ноги. - Давай, Танечка, лучше чайку попьем. Он взбодрит и тебя и меня. Скоро полночь, а дождь полощет, как из ведра. Землю на метр расквасил. - Она наклонилась, достала из тумбочки термос. - И ночь быстрее пройдет. А завтра твой благоверный придет. И детки твои с ним.
- Н-не-ет... - очень странно и совсем отрешенно прозвучал Танин голос. Не сказав Полине Викторовне больше ни слова, она встала и пошла по коридору, придерживая руку в гипсе, затем торопливо спустилась на первый этаж, где была приемная, и увидела своего соседа.
- Сережа... - окликнула упавшим голосом. - Почему ты здесь?
- А-а-а, Таня, - обернулся Сергей на ее голос. - Там... там Василий... - Он показал глазами на дверь. - Он... он... с Олежкой... - Увидев Талины глаза, замер, шагнул к ней, взял за руку, но она отчаянно дернулась и открыла дверь в приемную. Первые секунды ничего не видела, кроме спины мужа.
- В-вася... Что случилось?
Василий оглянулся, увидел жену и повалился ей в ноги.
- Таня... Танечка... - хватал он ее за колени. - Убей меня... Убей негодяя... Олежка вон... - и зарыдал, цепляясь за ее халат и сползая вниз.
- Что Олежка? Что? - Таня повела испуганными глазами и на кушетке увидела неподвижное тельце сына. Оттолкнув склонившегося над малышом врача, кинулась к нему и закричала.
У порога без движений лежал Василий.