Скитальцы-глава 55. Монастырь

               
                ( П Р О Д О Л Ж Е Н И Е )

      На рассвете вышли на опушку леса. Перед ними в излучине реки, на пригорке, возвышался монастырь. Это был классический острог. Стены высотой до четырех метров из толстых бревен, стоящих вплотную, с заостренными верхушками, окружали площадь размером с полгектара. За стенами виднелись серые, тесовые кровли каких-то строений. В центре высился небольшой куполок с крестом на верху. Похоже, под ним была церковь. С трех сторон крепости, над стенами, возвышались небольшие смотровые вышки. Крепкие ворота были закрыты.
      Путники подошли к воротам. Иван сложил ладони рупором и громко выкрикнул:
      - Эй, братья! Примите мирных православных путников!
      - Вы кто такие? – послышалось из-за ворот.
      - Беглые мы, с демидовского завода. Из Кыштыма. Просим приюта и помощи, как божьей, так и людской.
      - Ждите. Сообщу настоятелю.
      Прошло минут двадцать. Потом открылась калитка. Выглянул молодой монах. Оглядел путников и сказал:
      - Проходите.
      Беглецы вошли во двор. Иван размашисто перекрестился на церковный крест. Остальные последовали его примеру.
      - Пошли за мной, - сказал монах и направился к длинной избе. Это оказалась трапезная с двумя длинными столами и лавками вдоль них. В переднем углу был небольшой иконостас. По стенам висело несколько икон. Под образом Христа горела лампадка. Под иконами стояли подсвечники, но без свечей. Беглецы, стоя, ждали. Наконец, вошел крупный монах в черной рясе, с большим крестом на груди. Остановился напротив. Иван встал на колени, перекрестился и поклонился. Все остальные сделали то же самое.
      - Святой отец Фотий! Просим Вашей милости и приюта. Беглые мы: от Демидова, из Кыштыма. Не выдержали жестокости и поругания Христовых заповедей. Просим на два-три дня приюта в вашей обители, вашего благословения, исповеди и святого причастия.
      - Бог простит, - сказал тихо священник и осенил всех крестным знамением. - Ждите здесь. Вас покормят, а потом я побеседую с каждым.- И ушел.
      Они сели за стол и молча ждали. Зашел служка. Подал каждому по миске овсяной каши, ломтю ржаного хлеба домашней выпечки и кувшин квасу.
      После еды, перекрестясь на образ Спасителя, вышли во двор.
      День был яркий, солнечный. Повсюду сновали монахи, занятые своими делами. Под навесом стояли два увязанных обозных воза. Возле них крутился парень, задавая овес стоящим тут же лошадям.
      - Откуда будете, торговые? – подходя, спросил Иван.
      - Соликамские мы. Вот сольцой, да еще кое-чем торговать в Сибирь едем. Уже второй раз. Тяте понравилось. В этот раз он нас с братаном взял с собой. Боязно по здешним дорогам ездить. Монголы нападают. Грабят. Вот и заехали сюда, передохнуть, сил набраться, да и узнать, как тут на дорогах. Хорошее место. Тятя, да и другие торговые люди, от души жертвуют монастырю. Это уж на обратной дороге.
      Беглые группой пошли по двору, знакомиться с монастырем. Крепостные стены изнутри на всем протяжении были опоясаны неширокими полатьями. От земли они были на высоте два-три метра. Местами над ними простирались досчатые козырьки.
      - Это для защиты от монголов. Те во время осады забрасывают монастырь тучами стрел. А монахи с полатий через тын отстреливаются.
      - А до рукопашной доходит?
      - Бывает. Монголы ладят лесенки, приставляют к стенам и лезут, как тараканы. Тут уж братии приходится туго. Мало их. Да и монголов-то, последнее время, стало не лишку. В основном бандиты. Налетят, пограбят и с глаз долой. Они все больше на дорогах купцов потрошат, да в деревнях скот угоняют.
      Матвей все еще был под впечатлением вчерашних событий в схватке с нарядчиками. Он без интереса смотрел на все их окружающее, бездумно шагал за товарищами. Чего-то невнятно бормотал. Андрей Силыч обеспокоено оглядывался на него.
      - Степан, как бы Матвей не свихнулся. С него будет. Давай займемся парнем плотнее.
      - Согласен. Вот после беседы с настоятелем возьмем его в оборот.
      Посреди двора, у колодца, в тени от черемухи, на лавочке сидел мужик:
      - Торговец это. Ждет беседы с благочинным, - догадался Иван.
      Беглецы подошли к нему. Чинно поздоровались:
      - Дай Бог доброго здоровья, удачи в дороге и в делах.
      - И к вам Бог пусть будет милостив. Я слышал, от Демидовых бежали? Из каких мест будете и куда путь держите? Если не секрет?
      - Секрета нет. Я с племянниками из деревни Аксеновки, что под Маслянским острожком. А Хрущевы от лесных староверов, что от нас недалеко жили. В одночасье нас и староверов государыня в приписные, в кабалу Демидовым, отдала. Деревни нашей теперь, как не бывало.
      - Как, - спохватился купец, - это правда? Я слышал об этом, но не верил. Ведь я везу часть товара именно в вашу деревню и староверам. Они все это заказали в прошлый приезд. Вот это новость! Что же делать?- купец задумался, вздохнул и заключил, - хоть и не хорошо, да ладно уж, поеду дальше. А теперь куда путь держать будете?
      - В Шадринский посад. Там у нас родни много.
      - Со мной до Шадринска не хотите пройтись? Вроде охраны. Харчами обеспечу, но без оплаты. В случае нападения бурят помощь окажете. Да, когда в обозе много людей, они нападать опасаются.
      - А в случае, если демидовские нарядчики нападут?
      - Тут я сразу говорю: я не помощник и не защитник. Мне с сильными мира сего ссориться нет резона. Не обессудьте.
      - Ладно. Согласны. Все равно туда путь держим. Хоть сыты будем и на том спасибо.
      Появился служка: - Ваше степенство, пожалуйте в келью, к настоятелю. А вы, беглые, здесь ждите. Следом вас позовут.
      - Ну, как вам предложение? – Спросил Иван, когда ушел купец, - не поспешил я с согласием?
      - Да нет. Все равно по пути. Зато не терять время на поиски еды. И то ладно. А насчет дорожных напастей? Чему быть, того не миновать. Авось, беду мимо пронесет.
      - Авось небосю - брат. На них надейся, а сам не плошай. Надо нам здесь, у монахов, хоть чем-нибудь толковым разжиться для защиты от напастей. После беседы с настоятелем я с братией потолкую.
      Они еще долго говорили о превратностях пути, прикидывали свои возможности. Степан все время сидел возле Матвея. И, обняв за плечи, всячески пытался отвлечь от тяжких раздумий.
      Наконец появился удовлетворенный беседой с благочинным торговец. За ним следовал служка. Он увел с собой всех Пестровых. Купец подошел, сел рядом с Гориным на лавку.
      - Ну, вот. Святой отец благословил на путь-дорогу. Завтра, после заутрени, тронемся. А пока пойду к своим лоботрясам, проверим товар. Все ли в порядке? Не растрясло ли чего? Увяжем все покрепче. И он ушел.
      - Горыныч, что на исповеди говорить будем? Все как есть? Или чего скрывать станем? Я теряюсь.
      - Я тоже об этом думаю. Утаить грешно. А раскрыться? Ведь не поверят! А недоверие нам ни к чему. Давай так, положимся на судьбу. Там видно будет. Если позовут нас всех вместе, как Пестровых, ты старайся меньше говорить. Предоставь это мне. А то в два голоса чего-нибудь напутаем.
      Вышли Пестровы. Служка позвал одного Горина.
      Андрей Силыч вошел в келью настоятеля, святого отца Фотия, и опустился перед ним на колени.
      - Святой отец, благослови на исповедь перед Богом и тобой.
      - Встань, - приказал священник, с любопытством всмотрелся в лицо Горыныча и, указав на табурет, велел сесть напротив себя. Пристально и долго смотрел в глаза, как будто что-то читая в них. Андрею Силычу показалось, что кто-то малюсенький копошится у него в мозгу. Стало неприятно, и он встряхнул головой.
      - Прежде, чем начать исповедь, выслушай меня, - старец вздохнул, помолчал, как бы собираясь с мыслями и начал тихим ровным голосом: - Ведомо мне, что ты и твои спутники не простые грешники. Вы несете в себе большую тайну. Несете ее против своей воли. Что это за тайна, мне неведомо. О ней я знать ничего не хочу. Да мне и Богом не положено о ней знать. На вас наложен завет молчания о ней. Ибо она может внести смущения в умы людей и вызвать их необдуманные поступки, кои пойдут во вред им и окружающим. Один раз вы это нарушили. Это не привело к добру. И следом пришло Божье наказание за этот ваш проступок. Все ваши беды, вплоть до рабства у Демидовых, есть Божье наказание за эту несдержанность, во искупление вашей вины. А теперь, не касаясь того, о чем я только что сказал, говори, в чем грешен?
      Горин растерялся. Мысли его метались. Он был поражен намеками на истину и не мог взять в толк, откуда так много известно о них священнику. Похоже - это, и правда, от Бога. Ведь он - из отшельников и, к тому же,- святой старец. Отец Фотий, понимая растерянность Горина, не торопил и терпеливо ждал.
      - Я поражен вашему ясновиденью. Все это так. Действительно, мы, против своей воли, владеем тайной. На первый взгляд - безвредной, но это, оказывается, не так. Из ваших слов я понял, что своей несдержанностью мы нанесли вред. Хочу сказать, мы неосознанно понимали, что это большая тайна. Но, признаюсь – грешны, не сдержались. И еще. Мы, все трое, совершили впервые в жизни смертельный грех. Каждый из нас убил по человеку. – И рассказал все, как это было.
      - Бог простит. Вы убили, защищаясь. Завтра примите святое причастие и можете отправляться в путь.
      -Святой отец, у меня есть просьба. Третий, самый младший из нас, очень молодой, неиспытанный жизнью. Очень впечатлительный, никак не может смириться с тем, что совершил убийство. Боюсь, как бы для него это не кончилось плохо. Прощу вас, окажите ему внимание, помогите ему.
      - Хорошо. Пришлите его ко мне сейчас. Второго вашего спутника ко мне не направляйте. Завтра пусть он причастится. Грехи я вам всем троим отпускаю. Можете идти.
      - Святой отец, еще один вопрос, если позволите. Что нас ждет дальше и чем все это кончится?
      - Одно могу сказать, что вас впереди ждут еще очень большие испытания. Будьте к этому постоянно готовы. А чем все это кончится, мне не дано знать. Это только Богу известно.- И он осенил Горина широким крестом.
      Андрей Силыч подошел к колодцу, где на скамейках разместились все беглецы. С послушником отправил Матвея к старцу Фотию. Степан смотрел на Горыныча вопросительно.
      - Все, Степа, обошлось. Даже не ожидал. Тебе на исповедь не надо. Он тебе заочно все простил. А Матвею обещал избавление от тоски. Пусть лечит.
      - Что это тебя так долго держал Фотий? Мы уж забеспокоились, все ли ладно?
      - Все, Иван, ладно. Просто, грехов накопилось много. К тому же, старец, и правда, оказался очень мудрым. С ним было интересно поговорить. Вот и задержался.
      - Ну ладно, пока ты с Фотием лясы точил, я у кузнеца на трофейные сапоги выменял всем нам по ножу, два наконечника на копьецо и дюжину рыболовных крючков. Он мастер толковый. Все умеет. Ему хватило одной пары сапог. А остальные куда?
      - Нам не надо. Пока еще свои крепкие. Решай сам.
      - Добро. Я их ключнику отдам. Просто так. Он у них все монастырское хозяйство ведет. А кузнец мне еще цепку дал. Это на случай, когда монголы нападут. Ей удобно коней по передним ногам бить. Она их захлестывает, конь как спутанный падает, тут уж не зевай, бей грабителя, чем попало.
      Вернулся Матвей. Лицо было спокойное, умиротворенное. Походка бодрая.
      - Ну, как, Мотя, хорошо старец с тобой поговорил?
      - Хорошо, Горыныч, очень хорошо! Он как бы в душу мне влез. Сначала долго в глаза смотрел. Мне даже как-то не по себе стало. А потом такая легкость пришла. Все стало нипочем. Он заговорил. Ласково так заговорил: как мама в детстве. И уверил меня, что я правильно сделал, убив супостата. Это, говорит, ты жизнь защищал свою и товарищей. В общем, все нормально.
      От ключника вернулся Иван. Рассказал: - Доволен монах, очень, говорит, у братии нужда в обуви. Дал нам на дорогу крупы, да соли немного. Я не брал, но он заставил взять. Вы, говорит, на купца-то не очень надейтесь. Свой-то кусок сытнее. Ну, и… Взял я…
      Всех гостей монастыря вечером, вместе с монахами, накормили в трапезной и отвели место для ночлега. После всех треволнений спалось хорошо, без сновидений. Утром всех разбудил колокольный звон. Все потянулись в церквушку, на молитву. Народу было много. Служба шла недолго. Церковный хор состоял из одних мужских голосов. Но пели очень слаженно и, по своему, красиво. Потом все причастились.
      На дворе к ним подошел купец: Ну что, охранники, в путь-дорогу готовы? Ну, тогда с Богом!


             П Р О Д О Л Ж Е Н И Е      С Л Е Д У Е Т