Мой старый дворик

Юрий Вшивцев
...Нет ни калитки, ни ворот, повален прогнивший забор из штакетника. Захожу по заросшей тропинке в заброшенный двор. Слева — кучи бытового мусора, справа — бурьян и крапива. Ещё жив старый клён, под которым в далёком детстве я прятался от родителей. Обхожу заросли сирени и останавливаюсь, поражённый увиденным. На месте родного дома зловещим укором торчат обугленные стены. От крыши остались одни воспоминания. Кто посмел бросить искру в родительский очаг? Почему соседи не смогли предотвратить пожар?
По рассказам очевидцев последние жильцы уехали из этого дома за три года до случившегося. Бесхозное здание очень быстро облюбовали для себя местные алкоголики. Очень удобно: рядом несколько магазинов, в которых всегда можно купить спиртное. Дом сгорел за полгода до моего возвращения. Пожарники вынесли из горячего помещения два неопознанных трупа...

Город Киров, улица Мопра, 26. Здесь я родился, здесь умер отец. В этом доме делал свои первые неуверенные шаги мой сын... В нашем небольшом дворике стояли два деревянных жилых дома: одноэтажный (флигель) и двухэтажный (лицевой). Мы жили во флигеле — пятистенке, состоявшим из двух коммунальных квартир с печным отоплением и холодными туалетами. Мы занимали втроем (папа, мама и я) 12-метровую комнату с единственным окном на соседний двор.
Среди остальных жильцов дома я хорошо запомнил Елизавету Сергеевну Хейкинен — очень добрую старушку, бывшую мне няней на время отсутствия родителей. Я так и называл её: «Моя баба няня». Перед уходом на работу мама приводила меня в четырёхметровую комнатушку — жилище бабы Лизы — и оставляла там на несколько часов. Елизавета Сергеевна жила одна и, несмотря на довольно преклонный возраст (около 70 лет), была очень шустрой, курила «Беломор» и воспитывала меня в духе патриотизма. Независимо от погоды мы с ней путешествовали по окрестностям, знакомясь с наиболее красивыми местами микрорайона. Больше всего мне нравились прогулки по берегу Вятки: всего 200 метров от дома, а сколько радостных впечатлений у пятилетнего ребенка от увиденных пароходов, парусных лодок и огромных барж! Особенно я любил наблюдать весенний сплав древесины. Связки длинных и толстых брёвен образовывали огромные, невероятных размеров плоты, сопровождаемые катерами-толкачами. Пока такая махина тянулась по реке я визжал от восторга и на всю набережную кричал: «Я буду моряком!» Не суждено исполниться первой в жизни мечте.
Моим лучшим другом во дворе считался одногодок Димка Одегов, лучшей подружкой — Ленка Захлестина, которая младше меня на два года. Кроме нас во дворе обитали ещё две девочки-подростки Нелли Одегова и Света Урванцева, и мальчик по имени Серёжа (фамилию, к сожалению, не запомнил). Он был на год старше нас с Димкой и не очень хотел с нами играть.
В 1963 году из «лицевого» дома выехали практически все жильцы: люди получили новые квартиры от предприятий. Дом стал временным пристанищем для семей, чьи постоянные квартиры были на капитальном ремонте. Уехали навсегда Дима и Лена, а с временными жителями дружба так и не сложилась. Зато будучи семилетним самостоятельным пацаном-первоклассником, я обратил внимание на девочку из соседнего двора — Лилю Зайчурину. Её звонкий смех был слышен на весь квартал и часто будил меня по воскресным дням.
Однажды я не выдержал и прямо из окна крикнул ей:
—Перестань смеяться, дура!
Ни секунды не медля, она ответила:
—Юрка-засоня, всё проспал сегодня!
Так мы познакомились.
Лиля из тех девчонок, о которых отец говорил: «Оторви да выбрось!» В своём дворе она обычно гуляла одна и очень хотела подружиться с кем-нибудь ещё. Чтобы с ней дружить, надо забыть о школе, о родителях, обо всём. Мы — одногодки, а учились в разных школах. Сколько раз мы пропускали уроки, чтобы вдоволь накататься на каруселях в парке! Сколько раз без разрешения родителей мы бегали купаться на реку! Сколько раз нас искали по ночам родственники, а мы тихо сидели на берегу и считали звёзды! Так и не смогли узнать — сколько всего звездочек сверкают на ночном небосклоне? Потом мы повзрослели, и наши пути разошлись. В моём классе появилась новая девочка, и я совершенно перестал обращать внимание на Лилю.

Главной достопримечательностью двора для меня была папина мастерская. В глубине двора задолго до моего рождения построили целый ряд так называемых «дровенников» - небольших сарайчиков для хранения дров. Отец переоборудовал один такой сарай под столярную мастерскую: соорудил верстак, полки для пиломатериала, тиски, ящики для инструментов. Для дров батя сделал большой навес рядом с дверью. Это была единственная мастерская на весь двор. Поэтому многие жильцы наших коммуналок часто заказывали папе разные поделки из дерева. Мой отец был плотником-самоучкой, мастером на все руки. Чем запомнилась мне эта домашняя столярная мастерская? Здесь рождалась мебель! Вся обстановка в нашем жилище была сконструирована и изготовлена отцом! К сожалению, он не захотел передавать мне секреты своего мастерства.
В 14-летнем возрасте я решил оборудовать себе летнюю комнату в одном из заброшенных дровенников. Вдвоём с приятелем мы произвели косметический ремонт сарая, притащили со свалки старый диван, сами смастерили столик и небольшой шкафчик-тайничок, который запирался на замок. Простенько и со вкусом! Естественно, первыми гостями нашего заведения были девчонки. Там в подростковой компании выпита первая бутылка самого дешёвого плодово-ягодного вина.
Наш двор был хорошо виден с верхних этажей средней школы № 28, в которой я учился все десять лет. Сидя за партой в кабинете химии или находясь в школьной библиотеке, я мог часами наблюдать за происходящим вокруг моего дома. Вот привезли полный самосвал дров — значит, вечерами мы с отцом будем их пилить и колоть. Вот на крыше сарайчика сцепились в жестокой схватке два мартовских кота, а в стороне спокойно наблюдает за поединком красавица Мурка — наша кошка, главный санитар, строго контролирующая появление во дворе грызунов. До пятого класса я ходил в школу самым коротким путем: перелезал через забор и оказывался на школьном дворе. Потом, видимо, почувствовал себя взрослым и перестал лазать по заборам.
Наш старый уютный дворик. Китайская яблонька под окном, две клумбочки астр и георгинов, кусты сирени около крылечка, под сиренью — мои любимые деревянные качели. От соседнего двора нас отделял длинный ряд акаций, за ним — несколько вишнёвых деревьев. Между домами рос старый клён, совсем рядом — несколько аккуратных грядок, на которых мы выращивали овощи...
Двухэтажный дом снесли в 1978 году, наш милый домик сгорел в 1996 году.

...Я ухожу дальше от обгоревших стен чтобы не вернуться сюда никогда. Прощай, отчий дом. Прости, что не уберёг тебя от злых людей. Я буду помнить каждый прожитый здесь день.