(ремикс на « Вячеслав Пилипец, Прохор Тундра «ПОРТФЕЛЬ ИНСПЕКТОРА» 1984г.)
Егор Васильевич Шишкин
( инспектор уголовного розыска, капитан милиции, орденоносец, прекрасный семьянин) неожиданно почувствовал резкую боль в затылке...
«Это - кирпич!» — подумал он, падая.
После удара лицом о лестницу стало немного не по себе.
Тяжело дыша, он с трудом перевалился на спину.
Подъезд гудел от удаляющегося топота...
Наконец, трижды хлопнула входная дверь, и наступила тишина...
« Трр-рое», — процедил Шишкин сквозь треснувшие зубы и, превозмогая боль в колене, презрительно улыбнулся окровавленным ртом.
Он хотел было подняться, но разбитая голова не работала, да и ушибленное колено работало тоже не очень...
«А, где же, портфель?!! Где портфель с документами?!» - только эти вопросы звенели в висках инспектора.
Версии одна за другой выстраивались в его разбитой голове.
Через пять минут всё же пришлось признать очевидное:
«Документы похищены», - заключил капитан, - «похищены прямо сейчас!
И, мать их, прямо, здесь! Здесь... , здесь, здесь! А, это «здесь» – где, бля?!»
Егор Васильевич плюнул вниз и затаил дыхание...
Звук упавшей слюны нарушил, казалось, уже навсегда мёртвую, тишину подъезда...
«Два этажа, не больше, до моей квартиры», – подвёл итоги проведённых исследований милиционер и задумался...
«Плясать будем от печки! Итак, похищенные документы – вот, сука, печка и есть! Стоп!
А, может, печка - это кирпич?»
Стало совсем худо.
Нужно было, как можно быстрее, добраться до квартиры.
В глазах темнело.
Егор решил прекратить активную мозговую деятельность, чтоб сохранить силы... и тронулся в путь.
Передвигаться было очень трудно.
Из-за повреждённого колена, травмированного лица и разбитого затылка, капитан Шишкин практически полз, цепляясь слабеющими руками за грязные перила.
Кровавый след тянулся за ним...
«Необходимо отдышаться», - неожиданно пронеслось в сотрясённом мозгу.
Милиционер присел на ступеньку.
Колено не давало покоя.
Болело и ребро, которое он сломал вчера на задании.
«И, всё-таки, печка - это портфель! А в портфеле-то что, мать его?» - Егор почувствовал головокружение и слабость.
Размышления он резко закончил и снова пополз вверх, кроша оставшиеся зубы от нестерпимой боли.
Силы его таяли с каждым движением, время словно остановилось для него.
Орденоносец терял кровь.
Запахло борщом...
Капитан встрепенулся.
Все в этом подъезде знали, что так вкусно может готовить борщ только один человек – Дуся, жена капитана Шишкина.
Знал об этом и сам Егор...
...Он попытался закричать, но крик застрял в пересохшем горле...
...Круги перед глазами меняли цвет, но уже практически не исчезали...
Очень сильно хотелось пить, есть, спать, в туалет,в душ, в отпуск, много денег и к морю!
Может быть, ему хотелось чего-нибудь ещё, но он старался поменьше шевелить мозгами.
Силы оставляли его.
«Ах, какая умница, моя Дуся! Ждёт меня дома, ужин готовит, волнуется, скучает, нервничает, наверно. Настоящая боевая подруга.
Эта не подведёт. Скоро поднимет тревогу», – слёзы умиления заволокли глаза Егора. – «А я-то что?!Развалился тут как собока..."
Безысходность сводила милиционера с ума.
Но мысли о борще, жене и море взбодрили прекрасного семьянина.
Он собрал всю свою волю в кулак и прополз ещё немного.
...Колено ныло, дышалось с трудом, ребро щёлкало, голова кружилась...
Кровавый след постепенно исчезал.
В очередной раз, приводя дыхание в норму, он вдруг заметил, как мимо него, наверх, к его квартире, шустро бегут рыжие тараканы.
Один прусак неожиданно остановился и, весело шевеля усами, посмотрел на беспомощного капитана милиции.
Егор со злостью отжался от пола, покраснев от гнева и натуги, и прихлопнул-таки негодяя.
При этом, правда, рука его скользнула по раздавленному насекомому и резко ушла в сторону.
Он с размаху ударился лицом о лестницу...
Ему снова стало не по себе: «Вот тебе и печки-лавочки». Егор Васильевич терял сознание…
Вечер был тёплый и тихий.
Парило.
Луны не было, но были фонари и звёздное небо...
Яночка Медведева в халате с кошечками от Кардена на обнаженное, упругое молодое тело, вышла на балкон.
С высоты 13-го этажа ей казалось, что это не огни города, там внизу, а бескрайнее море, в котором отражаются все её мечты.
Яночка пыталась найти в небе свою любимую "Большую Медведицу".
Не без труда отыскав "ковш", она облегчённо и глубоко вздохнула.
При этом её полная грудь качнулась так, что халатик раскрылся, практически оголив прекрасные девичьи ноги...
Пожилой мужчина, тайком наблюдавший с соседнего балкона, отвернулся и зардел.
Облокотившись на перила, Яночка смачно высморкалась.
Девушка достала из пачки дорогую сигарету и закурила.
Внизу торопились домой одинокие прохожие.
Компания молодых людей, звеня пивными бутылками, шумно раскручивала детскую карусель и громко материлась.
Несколько пенсионеров выгуливали собак и бросали осуждающие взгляды на карусель. Владельцы двух авто неподалёку дрались за последнее парковочное место.
Наум Маркович из 26-й квартиры валялся под грибком у песочницы в мокрых штанах.
Был обычный летний вечер.
К дому резво подкатил жёлтый «Бумер» с красным капотом и нагло припарковался на спорное место.
Драчуны прекратили поединок, переглянулись, сели в свои машины и разъехались кто куда.
Из БМВ вышли трое парней и направились в подъезд.
В руках одного из них был... портфель.
Яночка щелчком избавилась от "бычка" и скрылась в квартире.
Егор прилагал неимоверные усилия, чтобы приблизиться к своей двери.
Он готов был уже зубами цепляться за бетонные ступени, как вдруг услышал чьи-то шаги. Милиционер облегчённо вздохнул и чуть не разрыдался, надеясь, что мучениям его пришёл конец.
Шишкин заметил, что сверху по ступеням к нему кто-то идёт.
Это была крупная женщина средних лет с мусорным ведром в руке, в спортивном костюме с надписью «СССР» на груди и в лыжных ботинках «Адидас» на босу ногу. ...
Егор Васильевич почуял неладное!!!
Но, всё же, с надеждой, что-то промычал о помощи своим окровавленным ртом и протянул к ней исцарапанные руки.
— Что же ты так нализался, собака?! — буркнула женщина, хлёстко пнула мужчину в лицо и, насвистывая «Команду молодости нашей», проскакала вниз...
В сумраке подъезда мелькнули огоньки удивлённых глаз Егора Васильевича, он кубарем скатился на площадку ниже.
«И, всё-таки, печка – это, су-ука-а, киррр-пич!" - подумал он и затих...
Яночка впустила гостей и быстро заперла дверь.
Высокий громила вышел на середину комнаты.
Он медленно оглядел комнату, дымя сигаретой из-под кепки, надвинутой на самый нос. Помолчал. Затем выплюнул окурок, улыбнулся золотом и хрипло произнёс:
— Теперь Спикеру не о чем париться. Дело закрыто, товарищ капитан?! – издевательски произнёс он, бросил кепку на пол, цыкнул, щёлкнул пальцами, поднял над головой портфель и дико заржал.
Лысый юноша в застиранной майке смахнул слезу:
— Эт точно! Чисто сработано! Я, Сенсей, с тобой, хоть куда! — и кинулся к своему атаману с распростертыми объятьями.
— Уйди лучше от греха, Плакса! Обслюнявишь опять всего, как паскуда! — Громила оттолкнул лысого, вытащил пачку денег и протянул ему :
— В магазин! Мухой! Ящик бери! Отметим пока! А к адвокату завтра пойдём. Пусть Спикеру маляву организует, что кейсик мусорской у нас!!!
Плакса, широко улыбаясь, вышел из комнаты приблатнённой шаркающей походкой.
— Ибрагим, — обратился Сенсей к третьему, — лови, потомок Чингиз-Хана, всегда при себе держи, - и бросил ему портфель. - Головой за него ответишь!
А ща - на кухню! Картофель кромсать, яйца жарить, репу парить, гы-гы.
Кроши, мечи на стол всё, что есть. Гуляем мы сегодня, татарин, поал? Плакса вернётся, кликнешь нас.
Громила подошёл к Яночке и, схватив её за кругленький зад, прижал к себе.
— Ой, как больно, милый! — вскрикнула девушка и потащила Сансея в спальню.
Инспектор Шишкин очнулся в ванной.
Вода лилась откуда-то сверху на голову и грудь.
Голова трещала, ребро болело, колено дёргало.
За занавеской смутно угадывался чей-то силуэт. Капитан напрягся и с силой дёрнул занавеску. Перекладина рухнула вниз и звонко ударила.
Стало тихо и тепло. Свет погас.
" Плясать следует от "печки", от "печки", от "печки"!... Э-э-эххх, печки-лавочки … Что-то мне как-то не по себе..."
Егор услышал грозный голос Дуси:
— Где портфель?!
Туман рассеялся, сознание вернулось.
Лицо жены было в плотном слое крем-маски и явно не светилось любовью.
— Дуся, родная… Их было трое, мать их ити, – он пытался хоть что-нибудь объяснить жене.
— Ты что - идиот?! Говорила я тебе, не брать домой Дело?! Сам знаешь, нельзя!!! Хрен тебе теперь, а не премия и звёздочка! Как жить, как кредит возвращать будем?
— Хотел поработать ночью с документами, ити иху мать, Дуся, родная. Но слил меня, похоже, кто-то пехоте Спикера. Кирпичом, сука, по башке так дали, что колено разогнуть не могу...
А ещё ребро, ббб, вчера, знаешь же. Что я мог поделать?
— Всё пропа-а-ало?!!!! — вскинула в отчаянии руки Дуся, сорвав при этом кран с горячей водой.
Егор ящерицей бросился на стену. Царапая ногтями по кафелю, снова рухнул в кипяток.
Голос Дуси звучал всё тише, очертания её тела размывались.
В голову милиционера лезли странные мысли про какую-то печь и чью-то мать.
Он расслабился, решив, что утро вечера мудренее.
Веселье у Яночки было в самом разгаре.
Сенсей, допив вино, швырнул пустую бутылку с 13-го этажа и начал громко, с выражением, читать стихи Афанасия Фета. Ибрагима мутило.
Он ввалился в ванную, где уже мутило Яночку, и грубо овладел девушкой.
Потом их стошнило. Стало легко и немного стыдно.
Плакса отплясывал джаз так, что голова его, казалось, вот-вот оторвётся и закатится под диван...
Ибрагим вышел из ванной посвежевший и удовлетворённый, он выключил магнитофон, взял лютню и начал орать татарские песни.
Танцующий Плакса никак не отреагировал на замену музыкального сопровождения.
Ему было хорошо.
Вдруг в проёме балконной двери появились Сансей и Афанасий Фет:
- Я пришёл к тебе с прррриве-этом!!!
Рассказать, что ...что-то встало! – прочла по губам Сансея Яночка и прищурилась...
Фет исчез.
Атаман сделал шаг назад .
Девушка, не мешкая, сорвалась с места и повисла на его могучей шее, обвив его широкую талию своими длинными ногами.
Судя по всему, в отличие от Ибрагима, сцена в ванной комнате девушке не принесла ничего, кроме свежести.
Стихи на балконе смолкли, уступив место горячим поцелуям и откровенным ласкам.
Пожилой мужчина, тайком наблюдавший с соседнего балкона, снова отвернулся и снова зардел.
Но, неожиданно, чувство зависти, ревности и горькой обиды взорвало его грудь.
Он издал страшный звук, вихрем влетел в комнату и бросился на стену с кулаками.
— Жалкие грязные уроды! По-дон-ки-и-и!!! — кричал он, срывая обои и собственный голос.
От крика на кровати испуганно вскочила заспанная всклокоченная жена.
— Что с тобой, зайчик?
Но «зайчик» уже ничего не слышал. Оттолкнув её, он бросился к телефону.
Диск старенького аппарата проурчал «02».
— Алло, милиция?! - прогремело в квартире как приговор.
Рано утром Шишкин шёл на службу.
После вчерашнего нападения колено всё-таки слегка беспокоило его.
Однако, больше всего его беспокоило то, что документы по Делу Спикера утрачены.
Версии всё ещё выстраивались в его перевязанной голове.
«Начинать следует от "печки"!
Итак. Дело?! Вот - это точно, сука, печка!... Стоп!... А, может, "печка" – это Спикер?!» ...
Милиционер остановился и закатил глаза.
Мысли судорожно метались в израненном мозгу капитана уголовного розыска. ...
Заныло ребро...
Пот струился из-под бинта, заливая красные глаза Егора.
Острой болью напомнило о себе колено.
"И, всё-таки, если печка - это портфель! А в портфеле –то , су-ука, что-о?... Похищенные документы. Какие? Дело! Чьё? Спикера. Во, бля! Круг замкнулся?»
Егора обнесло, он едва устоял на ногах и выбросил из головы попытки докопаться до истины.
Зашумела листва, запели птицы, солнце ослепило, свежий воздух наполнил лёгкие, зазвучала знакомая революционная песня.
– Го-ло-ва обвя-а-азана, кровь на ру-укаве-эээ, - навстречу, напевая, шагали Наум Маркович и Яночка.
Поравнявшись с Егором они, как смогли, перешли на строевой шаг.
- Да, пошли вы, - Шишкину было не до шуток.
Капитан вытер пот, надел солнцезащитные очки и зашагал в сторону отдела Внутренних дел.
«След кро-ва-вый сте-элится-а-а по сы-рро-ой тра-аве…» - донёс утренний ветерок уже знакомые голоса.
– Сфальшивил, сука, на «траве», - резюмировал милиционер и взялся за ручку двери.
На входе он поинтересовался у дежурного, как дела.
Тот рассказал ему как дела и предложил допросить задержанных ночью.
Шишкин сразу согласился, ему всё еще не хотелось встречаться с начальником.
– Где они, твои хулиганы? Э-э-эхххх, печки-лавочки!!! - пробормотал капитан.
- Что?! Какие, ёпть, ещё печки? - удивился дежурный.
- Да, у меня это так, самопроизвольно. Неосознанно. Со вчерашнего дня,б. Головой сильно ударился, мать её ити, до сих пор звенит.
Так, где, говоришь, твои нарушители общественного порядка, товарищ Ёпть?
- В "Резинке", ёпть. Часа четыре, ёпть, уж сидят, всё ни у кого руки, ёпть, до них не доходят...
Первое, что увидел Егор в "резинке", это свой портфель на коленях у ещё не до конца протрезвевшего татарина.
Потомок Чингиз-Хана оказался очень исполнительным, но не очень умным.
Вскоре вся троица сидела перед инспектором.
Егор Васильевич Шишкин
(инспектор уголовного розыска, капитан милиции, орденоносец, прекрасный семьянин) почесал ушибленное колено, поправил повязку на голове, засучил рукава, взял милицейскую дубинку...
и вышел из-за стола.
— Ну что, плясать будем от печки?!
Впервые за последние сутки улыбка появилась на красивом лице капитана российской милиции.
Расследование началось...