НИ ФИГА СЕБЕ! эротическая шутка

               
               

                НАТУСЯ

    Она не спала практически всю ночь. В голову лезли всякие нехорошие мысли. На глаза  наворачивались слезы. Ну почему она такая несчастная!? Живут же другие спокойно, счастливо. А у нее все наперекосяк. Влюбилась дура по уши. Мечтала выйти замуж, нарожать детишечек. А он ее бросил.  Стас, правда, не сказал, что бросает, но она теперь знает, что он гуляет с другими девчонками. И не звонит. И телефон все время отключен. А ведь каким был ласковым, как ее обнимал, как гладил, говорил – ты самая красивая, мышонок, у тебя глаза как голубые озера. И вот на тебе, нашлись получше. Страшно сегодня идти к Свете. Она буйная, натворит еще чего-нибудь. И Лера какая-то злая, холодная. Страшно! Стас, ну Стас, позвони, скажи, что любишь…

                ЛЕРА

     Лера хорошо выспалась, проснулась свежая, отдохнувшая. Привела себя в порядок, сварила на завтрак овсянку, выпила мятного чая и вышла на улицу. До репетиции еще час. Можно идти не торопясь, заодно и обдумать, как будет вести себя вечером. Нужно надеть черное платье, оживить его ниткой жемчуга. Нет, жемчуг не надо. Раньше его считали символом развратной женщины. А она добродетельна, это раз, и пойдет не веселиться, а судить, это два. Лучше подойдет обсидиановый гарнитур. Глаза чуть подвести, губы тронуть блеском. Лицо должно быть бледным, без румян. Вести себя сдержанно, неприступно. Так ему, Стасу, и надо. Совсем распустился. Порхает по жизни без руля, без ветрил. Положим, Наташка зря надеется его вернуть. Он хоть и ветреный, но не глупый. И пустоголовая Наташка ему не пара. Зачем интеллектуалу, музыканту простая продавщица, не умеющая отличить Хэмингуэя от Шопенгауэра?! Да и Светка еще та шалава. Стас это понимает. А вот ее, Леру, он оскорбил насмерть. Называл мадонной, единственной, неповторимой, восхищался ее голосом. Однажды на своем концерте объявил: «Посвящаю выступление прекрасной девушке Лере». И вот итог – путается со Светкой, играет ей на гитаре. Наверное, тоже называет пошленьким словом «мышонок».

       Леру передернуло. Она попыталась выкинуть мысли о Стасе из головы. Не дай Бог, голос сядет, а скоро ответственное выступление. Пережить бы сегодняшний вечер…

                СВЕТИК

    Светик вскочила мгновенно, хотя спала не больше трех часов – всю ночь протусовалась в ночном клубе, танцевала до упаду, пила, что попало. Завязав в конский хвост рыжую гриву волос, прошлась перед зеркалом, плеснула в лицо пригоршню воды. Есть пока не хотелось. Может, прибраться, все-таки гости придут? Обойдутся. Нужно бабулькины вещички достать для антуражу. Светик притащила табуретку, встала на нее, открыла антресоли и вытащила пакет с бабушкиными вещами. Вывалила из него «колдовской набор»: красную плюшевую скатерть, пыльную настолько, что девушка расчихалась, серебряные подсвечники и нож, небольшой, изящный, с узорчатым лезвием и непонятными надписями на рукоятке. Покрутила нож в руке, разглядывая узоры, вспомнила, что бабулька называла его заговоренным. Красота! Ох, и повеселимся вечером! Прикольно понаблюдать за Стасом, когда он нос к носу столкнется с тремя своими любовницами. Выстроимся перед ним – Корова, Медуза и… и Пантера! Выпадет в осадок! Светик захохотала, представив Стаса с открытым ртом. Зря, что ли, она следила за ним, знакомилась с чувихами, подговаривала их отомстить за измену, нагнать на неверного страху. Будет помнить Пантеру!

    От таких мыслей и аппетит разыгрался.  Светик помчалась на кухню, включила чайник, намазала большой кусок хлеба маслом, положила поверх сыр и колбасу и с азартом вгрызлась в бутерброд крепкими зубами…

                СТАС

   Стас лениво потянулся, зевнул. В окно светило солнце, занавески колыхались от легкого ветерка. Может, еще поваляться? Спешить никуда не надо, репетиций нет, дел особых тоже не предвидится. Вечером только нужно забежать к Светику. Дозвонилась-таки рыжая бестия, сказала – очень жду, есть срочное дело. Какое у нее может быть «срочное дело»? Эти слова не из ее репертуара. Интересно, что придумала. Стас встал, прошел в ванную, взглянул в зеркало. «Аполлон, чисто Аполлон!» - дурашливо сказал он и скорчил страшную рожу. Юноша действительно был красив. Каштановые волнистые волосы, серые выразительные глаза, прямой нос, тонкое лицо, небольшие усики, поджарая фигура. Стас любил нравиться окружающим. Таяли пожилые дамы, когда он с нежной улыбкой целовал их ссохшиеся руки. С мужчинами обменивался крепким рукопожатием, говорил о футболе, рыбалке, машинах, обещал достать нужные вещи. Профессор, сидя в кресле, довольно кивал, когда ученик, страстно жестикулируя, вещал: «Финал 17-ой сонаты Бетховена – это почти прорыв в импрессионизм! Здесь нет мелодии, лишь намек на нее, эдакий прекрасный образ в тумане мечты, который, не успев сформироваться, растворяется, тает, зовет за собой!»

    Но, конечно, самым ценным даром было внимание девушек. Нельзя сказать, что Стас их коллекционировал. Он искал «прекрасный образ». И каждый раз разочаровывался. Вот, к примеру, три его последние избранницы.

       Натуся, обладавшая чудесными, огромными глазами, очаровательным вздернутым носиком, нимбом кудрявых белокурых волос завораживала своей непосредственностью и искренностью. В постели она страстно обнимала возлюбленного, оплетала руками и ногами, ахала, стонала, извивалась, жарко зацеловывала лицо и тело утомленного, засыпавшего юноши. Увидев его сонно смыкающиеся глаза, начинала плакать. Плакала так, что слезы ручейками струились вдоль носа и каплями свисали с его вздернутого кончика. Задремывая, Стас всегда видел распахнутые влажные глаза и каплю, повисшую на носу.

     Лера, утонченная, изысканная, поэтичная, сдержанная. Обладательница русалочьих глаз, гладких блестящих волос, струящихся по длинной прямой спине, божественного серебристого сопрано. Она терпеливо сносила сексуальные «издевательства» партнера, а потом, сжав руками виски, начинала анализировать произошедшее. Весь ее анализ, в конечном счете, сводился к тому, что почкование лучше.

      Страстная Светик могла свести с ума любого. Когда она танцевала,  вся горела: искрились шоколадные глаза, сверкала белозубая улыбка, метался вихрь рыжих волос, волнующе трепетала почти обнаженная грудь, бешено вращалась соблазнительная круглая попка, бесшабашно взлетали выше головы длинные босые ноги. В постели она была как пламень, скакала верхом на покрытом испариной мужском теле и, откинув голову, хохотала.  Но… опять это но… во время  бешеного галопа, извините за откровенность, ритмично подпукивала.

   А секс Стас любил, даже не любил, а неистово обожал, считая, что для настоящего мужчины в нем все: гормоны, адреналин, самоутверждение, наслаждение. Он не хотел зацикливаться на одной женщине, превратив секс в рутину, не хотел детей, отвлекающих внимание от телесных утех. Он жаждал ЛЮБВИ. И неутомимо искал идеал.

    Новый «идеал» уже маячил на горизонте. Стас радостно предвкушал очередное приключение с очередным «мышонком»…

                В ПАРКЕ

     В старом парке, среди высоких елей, жили крысы. Они появились тут недавно. По-видимому, кто-то, разочаровавшись в этих животных, принес их сюда и оставил. Крысы, вырыли нору и жили в ней. Сердобольные люди накрыли главный вход потертым ковриком и подкладывали под него еду: овощи, остатки со стола, печенье. Крысы благополучно пережили холодную зиму, расширили свои подземные владения и неплохо прижились на новом месте. Еды хватало. Был, правда, один неприятный нюанс. Все сообщество оказалось женского рода. Черные, белые, серые, пятнистые особи жили без ссор и ждали… ждали, когда же появится Крыс…

                ВСТРЕЧА

      Стас вошел в знакомый подъезд, легко, не дожидаясь лифта, вбежал на пятый этаж и позвонил в дверь. Дверь распахнулась мгновенно. Светик радостно улыбнулась, втянула гостя в прихожую, сказала: «Ботинки не снимай, пол все равно грязный» - и пошла, не оглядываясь, в комнату. «Мышонок, что случилось? Что у тебя за важное дело вытанцевалось?» - шутливо спросил Стас, идя следом, привычно поглаживая усики. «Сейчас увидишь» - захохотала хозяйка.

     В комнате было темно, Шторы на окнах плотно задернуты, свет потушен, только пламя свечей таинственно мерцало на большом обеденном столе, покрытом старой плюшевой скатертью. «Что за дела?» - удивленно спросил Стас. Глаза, привыкшие к полутьме, сфокусировались на двух бледных лицах, проявившихся в дальнем углу комнаты. На гостя молча взирали встревоженная Натуся и надменно-отстраненная Лера. «Так, - мгновенно пронеслось в голове нашего героя – как они тут оказались? Что это значит?»  Он ослепительно улыбнулся и распахнул руки: «Здравствуйте, девушки! Вы, оказывается, знакомы?»

   Невидимая Светик толкнула его в спину, и парень, споткнувшись о ковер, неловко выпрыгнул на середину комнаты. Пантера бесшумно приблизилась к сообщницам и замерла рядом. Три пары глаз буравили растерявшегося юношу. Молчание становилось тягостным.

   «Мышки мои, что вы задумали?» - спросил Стас, перебегая взглядом с одного  лица на другое. «Динамить нас вздумал? – закричала Светик – Поиграть и бросить? Чтобы мы страдали, понимаешь ли, а ты, весь в шоколаде, ублажал еще одну идиотку? Не выйдет, «мышонок», мы решили прекратить твои кобелиные вылазки. Мы…мы…сейчас тебя…  - девушка на секунду задумалась, - кастрируем! Да, кастрируем! Раздевайся!»

     Стас попятился. Он, конечно, без труда справился бы с этими фуриями, но воспитание не позволяло поднимать руку на женщин, даже взбесившихся. «Потянем время, - решил Стас, - может, до двери успею добежать».

   «Давайте проясним ситуацию, - быстро заговорил он, выставив перед собой ладони, - я что-то не понимаю, за что меня кастрировать? Я что, не любил вас? Любил, восхищался, превозносил, ласкал, баловал, как мог. Но что делать, если чувства проходят, истаивают, исчезают, испаряются… что еще?... улетают, как дым, растворяются. Человек не властен над своими чувствами. Я не могу…» - монолог был прерван визгом Светика. В пламени свечей в ее руке блеснул нож. Она, не переставая визжать, бросилась к жертве и свободной рукой вцепилась изменнику в волосы.

      Стас изловчился и, отбиваясь одной рукой, второй резко выбил нож. Нож, скользнув острым лезвием по его запястью, оставив кровоточащую ранку, отлетел далеко в угол. Началась борьба. Приходилось прикладывать все силы, чтобы обезвредить разъяренную девицу. Та дралась, кусалась, пиналась, не переставая отчаянно визжать. Слившись в яростном объятьи, борцы свалились на пол. К ним подлетела Лера и, рыча «крыса, крыса, крыса», начала пинать поверженного Стаса острыми носками туфель, в эйфории не замечая, что попадает в обоих противников. Натуся, стряхнув оцепенение, бросилась  вперед с криком: «Не трогайте его! Не трогайте! Вы его убьете!»

      В шумной свалке  не сразу услышали мощные удары в дверь и басовитый крик: «Открывайте! Милиция!» Куча распалась и замерла. Светик, с распухшим лицом, придерживая рукой порванную футболку, поплелась открывать. Перед вошедшими предстала такая картина: на полу, закрыв лицо руками, рыдала растрепанная блондинка; рядом, сжав кулачки и оскалившись, замерла брюнетка, с шеи которой свисала порванная нитка бус. Рыжая, открывшая дверь, жалобно скуля и ощупывая синяки на лице, шатающейся походкой добрела до дивана и бессильно свалилась на него.

    Стас исчез…

                УТРО ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ

      Наутро Светик поднялась с тяжелой головой. Тело разламывалось от боли. Она спустила ноги с кровати и сидела, раскачиваясь. Ее тошнило. Щелочки заплывших глаз смотрели в одну точку. Точка вдруг зашевелилась. Глазные щелочки от удивления расширились. На ковре перед девушкой сидела большая крыса с каштановыми усами. Светик зажмурилась и затрясла головой. Посмотрела снова. Крыса не исчезла. Она спокойно сидела и разглаживала передними лапками усы. «Ни фига себе!» - произнесла Светик и завизжала. В дверь позвонили. Бочком, обходя омерзительное существо, несчастная стала пробираться в прихожую. За дверью стояла сердитая соседка. «Опять что ли милицию вызывать?» - спросила она. «Нет, нет, тетя Надя, не надо милицию. Там у меня… там… крыса». Светик разрыдалась. Соседка вошла в комнату, спокойно посмотрела на животное и  сказала: «Чего ревешь? Подумаешь – крыса. Я ее в парк унесу. Там их полно»,..

                В НОРЕ

     Услышав шум, крысы высунули из норок любопытные носики.  Коврик приподнялся и, вместо еды, сверху плюхнулась большая серая крыса. Да не просто крыса, а КРЫС!

     «Аполлон, чисто Аполлон!» - воскликнула молодая пятнистая самочка…

                ЭПИЛОГ

    Прошел год. В подземном крысином мире произошли большие изменения. Теперь по широким и длинным коридорам носилось бесчисленное и шумное стадо крысят. С криком: «Папа! Папа!» стадо набросилось на большую толстую крысу, державшую в передних лапках морковку. Миг – и морковка исчезла, перемолотая жадными острыми зубками. «Что б вас!» - проворчал добродушно Крыс и пошел за новой порцией еды. Под ковриком, в стороне от сваленного в кучку угощения, он заметил палевую изящную незнакомку, скромно прижавшуюся к земляному склону. У нее были большие влажные глаза. А на кончике носа висела прозрачная капелька…