Он всю жизнь был детдомовским ребенком. Совсем не помнил семьи. Не помнил, как это – папа и мама, хоть и были когда-то. А сейчас он знал казенный дом и его правила. Их было много и они часто были нелепыми. Но он не знал об этом.
Он знал, что по выходным нужно вытрушивать матрасы, дежурить в столовой, много еще чего. Но он был «свободником», имел право с разрешения, но сам уходить за территорию детдома. Только вот пойти ему было особенно некуда. Но он уходил, так просто побродить. Но всегда возвращался. Потому что здесь была крыша и еда. И относились к нему здесь почти по-человечески., ведь он был «свободником» и этим правом он дорожил.
Он понимал, что такая жизнь когда-то закончится, что придется самому за все отвечать, и потому по мере возможности старался чему-то учится. Что он уже умел? Заправлять кровать, менять постель. Определять, когда нужно постирать одежду, накрывать на стол, покупать семечки.
Однажды одна из девочек постарше сказала ему, что если не ставить грязные тарелки одну в другую, то не придется мыть ее с обратной стороны. Он запомнил это. Сложил это знание в свой запасник, где хранил другие важные вещи, которые могли пригодиться для «настоящей жизни».
Как и все мальчишки в его возрасте, он был немного хвастуном, но наибольшее удовольствие ему доставляло делиться с кем-то этими знаниями. Хоть и не всегда они впечатляли слушателей – ведь для многих они были обычными, обыденными вещами. Но все же для него были важны эти разговоры.
И как-то при случае он поделился с любимой воспитательницей мыслью о грязных тарелках. А та почти фыркнула:
- Даже если моешь всего одну тарелку, ее нужно мыть с обеих сторон. Обязательно.
Это снова было новым. Снова новым знанием. Он не мог понять, почему же сейчас это его так расстроило, ведь всегда радовало. Он не мог сформулировать, но чувствовал ту шаткость, которую несло переписывание истории, исправление, вычеркивание. Необходимость полагаться на чужое мнение, много чужих мнений и не иметь своего. Ведь «настоящая жизнь» еще не началась и он не мог проверить свои знания. Был лишь его запасник, которым он очень дорожил.