Последний всадник скрылся в пыли.
Генри стоял на обрыве перед самым входом в ущелье. Ветер развевал его волосы: он расстегивал кожаные браслеты. Перед глазами мелькали картины из прошлого, и, как бы, сгорали в памяти. Вот Арлен умирает на его руках, на его лице горит улыбка. Тогда он произнес: «Я умру в бою. Чего еще желать, мой друг?». А Эртар? Этот юнец, у которого вся жизнь впереди, заслонил его от выстрела. Говорил ему идти к своим, но тот ослушался, сказал: «Я не бросаю друзей, Генри». Это дружеское чувство, эта боль, эта чертова жидкость из глаз, - он не успел донести его до храма. Ну а Элизабет? Она осталась с Карди, закрыв за нами засов. Тогда, в тот момент, Генри не понимал, почему она не ушла, хотя могла. Он не знал, что такое любовь.
Но теперь, он многое познал. Вниз упала броня, теперь его уже ничто не сковывало. Амулеты медленно опускались на землю, Генри знал, за что он может умереть.
Им надо совсем немного времени, чтобы оторваться. Если все же догонят: умрут их мечты, их надежды, их жизни.
- Им нужно время. И я им его дам.
Он знал, что будет сражаться как никогда раньше. Враги осторожно подходили к ущелью, человек срыгнул вниз. Он свалился на головы как молния, те, кто его видел в тот момент, наверняка заметили горящие глаза, - в них ядом плескалась ненависть. Прыгнув в толпу, Генри начал свою песнь крови, песнь, которую пели все воины его племени. Пели, когда знали, что это их последний бой. Генри кромсал всех, до кого мог дотянуться мечами. Он отражал стрелы, сводил на нет вражеские выпады, и убивал, убивал, убивал. Он не был богом: стрелы все чаще попадали в него, но он не обращал внимания, на боль, на кровь, на смерть. Генри на какое-то время стал ее посланцем. Враги всерьез думали, что перед ними демон. В ужасе, они все сильнее расширяли кольцо вокруг этого монстра. Но убивать от этого он меньше не стал. Обезумев от крови, он колол, рубил, ломал. Никто не знает, сколько бы продержался Генри, если бы врагов не обратил в бегство звук горна короля. Когда воины пришли к месту битвы, они увидели картину, от которой новичков тут же стошнило. Всё ущелье было залито кровью. Повсюду валялись тела, искалеченные, окровавленные тела. В центре всего этого лежал человек. Если то, что от него осталось, еще можно было назвать человеком. От ужасных, не поддающихся описанию ран, он не был похож на себя. Один солдат осмелился прикоснуться к нему.
В изумлении, он крикнул:
- Дышит!