Предисловие.
Я устроился на эту работу по двум причинам. Во-первых, конечно же, классика жанра. И Виктор Цой работал кочегаром и Саша Башлачёв и ещё очень многие известные, и не очень известные музыканты. А так как и я сам, с шестнадцатилетнего возраста, мечтал стать известным на всю Рассею матушку рок-музыкантом то как же было не пойти по стопам своих кумиров. Вторая причина была более чем банальна. Так как Питерская жизнь была не на много дешевле чем Московская и надо было как-то умудряться сводить концы с концами, а именно, как минимум, оплачивать съёмную квартиру и чем-то питаться, то пришлось подыскивать вторую работу. И надо же было случиться такому совпадению что мне через знакомых, по многочисленным рекомендациям удалось устроиться кочегаром в настоящую угольную котельную. Это отдыхать в Питере хорошо и желательно не без денег а наоборот, с большим колличеством денег, а ещё лучше с неограниченным. Мне видимо не повезло. Запланированная встреча со знакомыми не состоялась и первую ночь в северной столице пришлось ночевать в каком-то подвале, засранном кошками крысами и местными бичами, на деревянных поддонах из-под кирпича, застланных сложенными картонными коробками. Забавное получилось ложе, мечта Спартанца, справа от этого ложа расположилась довольно глубокая яма в бетонном полу заполненная затхлой водой, слева, вплотную, бетонная стена затянутая старой паутиной, а над головой наклонный потолок на расстоянии вытянутой руки. По этому потолку, с той стороны, эпизодически кто-то проходил потому как это был лестничный марш. Рано утром меня разбудила дебелая местная жительница занятая поисками своего любимого потерявшегося котика. Поспать ещё пару часиков эта сумасшедшая, старая карга так и не дала, и поэтому пришлось мне продрогшему и не выспавшемуся выцарапываться со своим нехитрым скарбом на свет Божий. С утра знакомые опять не появились и инстинкты старого бродяги подсказали что уже пора начинать искать решение создавшейся проблемы.
Припрятав сумку с вещами на месте незабываемой ночёвки и взяв с собой только гитару я отправился, конечно же, на «Казань», площадь перед Казанским собором, место всеобщей тусовки самой разнообразной и разношёрстной формальной и неформальной молодёжи. В течении недолгих наблюдений были вычислены нужные люди, парень с девушкой, торгующие глинянными поделками. Состоялся кроткий разговор и я был обеспечен жильём на ближайшие трое суток и ни где нибудь а в гончарной мастерской, пускай посреди грязи и пыли но зато рядом со своими людьми, если конечно по отношению к людям вообще возможно применить подобное выражение. Homo homini lupus est, как известно, и даже свой, и даже возможно что, тем более свой. Но проблемы, в этот день, меня ещё видимо не доканали окончательно и решили наверстать упущенное. Когда я забрал свою сумку с вещами с места ночёвки а затем, вместе с ней и гитарой, пытался пробраться в подземелье ведьм, в простонародии именуемое метрополитеном то бдительный страж порядка, облечённый властью, заинтересовался моим фальшивым удостоверением инвалида третьей группы. По этому поводу мне пришлось довольно долго ломать комедию в отделении милиции, прикидываться дурачком и доказывать что не верблюд. Благо что минимальные актёрские способности, сильный испуг и примерное поведедение дали свои положительные результаты, меня отпустили с миром, под честное слово и без составления протокола, конечно же, предварительно, отобрав действительно фальшивое удостоверение инвалида третьей группы.
Три дня в гончарной мастерской были прожиты посреди, с позволения сказать, развесёлой, творческой молодёжи, дешёвого портвейна и уличных концертов где попало. Запланированная встреча со знакомыми наконец-то состоялась и я благополучно перебрался, со всем своим нехитрым скарбом, в полуподвальный, строящийся, опять таки же рок-магазин «Асса», директором которого тогда был небезизвестный Серёга Фирсов.
Жизнь в этом магазине протекала примерно так же как и в гончарной мастерской, посреди разновозрастной, разномастной, местами остепенившейся и местами великовозрастной молодёжи где после дневных трудов праведных, временами устраивались грандиозные посиделки с некоторым колличеством спиртного.
Спустя время мне удалось, наконец-то, устроиться на более или менее стабильную работу, в частную фирму занимающуюся напольными работами любого типа, при помощи этой работы обзавестись сотовой связью и снять квартиру на уличе Садовой, прямо на слиянии реки Фонтанки и канала Грибоедова. Вот где-то примерно в этот момент мне и удалось, по рекомендациям, устроиться на работу в настоящую угольную котельную, самым, что ни на есть, настоящим машинистом котельной, в просторечии кочегаром.
Я даже не подозревал что эта профессия мне так понравится. Что в ней такого-этакого необычного, объяснить сложно, одна только фраза - «работа с огнём» мало кому и что объясняет, разве что попробовать написать её чуть-чуть по другому - «Работа с Огнём». Забавные, интересные и одновременно странные ситуации начали происходить с самого первого дня моей самостоятельной работы. По телевизору, в новостях, передали сообщение о том что, уже не помню в каком городе, рванула газовая котельная и конечно же погребла под своими руинами, скорее всего уснувшего крепким, богатырским сном, героического оператора котельной, забывшего вовремя проснуться и, соответственно, проебавшего вспышку. Успокаивало только то что взорвалась газовая котельная а я работал на угольной.
При топке угольного котла, так же как и при его чистке без погашивания существует великое множество самых разнообразных тонкостей которым невозможно научить ни на одних подготовительных курсах. Подобные тонкости, как это полагалось в старину, переходят от мастера к ученику и не иначе как только во время совместной работы. Одну такую тонкость я видимо не усвоил во время обучения а по сему пришлось испытать её на собственной шкуре и в буквальном и в переносном смысле.
Жар - кучу разгоревшегося угля, нельзя сильно забрасывать сверху новой угольной закладкой, в таком случае горение в котле прекращается но под воздействием высокой температуры уже разгоревшегося угля, ещё не загоревший начинает активно выделять горючие газы которые при резком доступе кислорода или сильном нагреве взрываются но если сильно повезёт то просто резко вспыхнет. Резкий доступ кислорода может произойти, например, при открывании кочегаром зольника, иначе говоря поддувала, при открывании топки котла или при включении насосов принудительного поддува.
Я всё сделал, конечно же, так как делать не надо было ни в коем случае. Подбросил угля во все пять котлов и довольный пошёл в коптёрку то ли писать, то ли читать. Спустя время решил сходить посмотреть как там у меня котлы себя чувствуют после очередной закладки угля.
На каждой дверке, закрывающей топку котла есть своеобразный глазок с заслонкой в который можно заглянуть и сразу понять как обстоят дела в котле, лишний раз не дёргать саму дверку и не подставлять лицо и руки адскому пламени.
Первый котёл, первый глазок, пламя ровное, температура и давление в норме, второй котёл, третий, четвёртый - странно, почему так темно. Без задней мысли и проблеска воспоминаний о многочисленных инструктажах, открываю топку котла и слава Богу сработала реакция. Голова фактически сама и без моего сознательного участия дёрнулась в сторону, но двухметровый язык пламени успел таки, самым краем, лизнуть меня в лицо и слегка подпалить всю имеющуюся на нём растительность. Как и когда я успел закрыть дверку котла не помню абсолютно. Пришёл в себя и что бы вы думали? По какой-то хрен снова открыл дверку котла и снова реакция не подвела, язык пламени, теперь уже поменьше, примерно метровый, снова успел лизнуть меня в лицо. Потом пара движений шумовкой, она же кочерга, только размером больше бытовой раз в десять а то и все двадцать, и котёл заработал как надо. Пятый оказался в полном порядке как и первые три но именно после этого случая у меня и родилась идея рассказа.
*
...До пятого котла он так и не дошёл. Заглянул в глазок четвёртого - темно, и забыв про инструктаж потянул на себя дверку закрывающую топку котла. Грохот и вспышка были такими как будто он засунул голову в грозовое облако и тут же наступила темнота...
...Сознание вернулось, он открыл глаза но темнота так и не исчезла а вроде бы даже наоборот, как-то сгустилась. «Ещё и фазу вашибло, - мелькнула мысль, - ну от начальства точно влетит по самое первое число, не видать мне премиальных как своих ушей без зеркала, и ладно если только за один месяц, а то ведь и на полгода могут лишить. Вот, чёрт!»
- Да-а-а!!! - Раздался очень далёкий но хорошо слышимый, нечеловечески дикий вопль.
Он вздрогнул и понял почему ему так не удобно лежать. Шевельнул рукой, ногой и услышал такой родной и знакомый звук - дробный шелест осыпающихся, мелких, угольных камешков. Он лежал распластавшись на куче угля и пытался понять все ли части тела у него целы и на месте. Вроде бы получалось что всё в порядке, ну и на том спасибо, хрен с ними с премиальными, в конце концов уволят, но это уже в самом худшем случае, врядли конечно, но то что не посадят это абсолютно точно, главное что жив остался, и не просто жив но ещё и невредим. Он без труда сел и понял что вроде бы начинает что-то видеть сквозь тускло красный свет. «Контузило что ли? - Подумал он спокойно, - или это всё таки аварийка врубилась? Ну слава Тебе Господи, наконец-то!» Не успел он закончить мысленную фразу как снова услышал тот же, душераздирающий, нечеловеческий вопль, раздавшийся немного поближе, или просто так показалось?
- Не-е-ет!!!
Он снова вздрогнул: «что за хрень такая, кто там орёт как будто его режут?»
- Я-а-а!!! - Раздался вопль как будто бы в ответ на его мысленный диалог, и опять немного ближе.
«Вот ведь наваждение», - подумал он и встал.
- Не-е-ет!!! - Прозвучало ему в ответ, и снова ближе.
Он стал ощупью пробираться в ту сторону куда стоял лицом, вытянув перед собой руки что бы не дай Бог не напороться на что нибудь в такой темноте. Стараясь сорентироваться в кроваво-красном мраке он продолжал размышлять. «Что же это так рвануло? Не иначе как четвёртый котёл который я забросал углём по неосторожности, вот ведь дегенерат, да ещё и дверку топки открыл, полный дебил!» Он усмехнулся неожиданной рифме и вдруг понял что вокруг него явно посветлело. Всё в том же кроваво-красном свете уже стали различимы силуэты котлов, только какие-то через чур большие. Он сильно зажмурил глаза и хорошенечко потряс головой, котлы не уменьшились до своих нормальных размеров. «Видимо всё таки контузил», - без тени беспокойства подумал он. Под ногой что-то глухо звякнуло, он наклонился и поднял шумовку. «Странно, у меня в котельной таких отродясь небывало, что-то она больно большая. Ну да ладно, потом разберёмся, в работе и эта сгодится». Он подошёл к ближайшему котлу , заглянул в глазок, темно, глянул на приборы, давление и температура катастрофически низкие, котёл вот-вот погаснет. «Это сколько ж я без памяти пролежал? Неужели двенадцать часов? Ни как не меньше». Он быстро перекрестился и вздрогнул от очередного вопля: «не-е-ет!!!» Открыл топку котла, жара почти небыло но котёл ещё можно было «разогнать». У него автоматически включились профессиональные навыки и думать стало некогда. Он быстро передвигался по котельной от котла к котлу, списав на первый шок то что размеры котлов, расстояния между ними, сама котельная да и весь шансовый инструмент основательно увеличились в размерах. В детстве у него такое случалось и участковый врач говорил что это поднимается внутричерепное давление, якобы от нервных потрясений. Но и об этом сейчас думать было некогда, надо было срочно заметать следы своего более чем двенадцатичасового беспамятства и он действовал, фактически, на одних рефлексах приобретённых многолетним опытом работы в угольных котельных. Четвёртый котёл оказался в полном порядке если не считать того что так же как и остальные четыре был на грани погасания. Он метался между ними не замечая ни чего вокруг, уже основательно попривыкнув к тускло-красному, кровавому свету «аварийного освещения», подчищал котлы от шлака и золы, бережно, по уголёчку собираля в кучу оставшийся жар. Два котла всё таки погасли совсем и пришлось переносить жар на лопате из других котлов, потому как дров, которыми можно было бы растопить их, он в зоне видимости так и не нашёл а бегать искать куда-то ещё было попросту некогда. Собранный в кучки жар он заботливо обложил не очень большими комками угля и те потихоньку занимались выбрасывая робкие язычки пламени, когда наконец-то занялись, набросал ещё угля, потом ещё, ещё, ещё и когда в каждом котле уже фактически бушевало пламя на кучах из комкового угля, он аккуратно забросал эти кучи мелким углём не на много крупнее песка...
...Он разогнулся, оторвавшись от глазка последнего котла, размазывая по лицу сажу и копоть обтёр с лица пот тыльной стороной робы не на много чище внешней и оперевшись на кочергу оглянулся вокруг. Внутри у него всё похолодело. Если бы он не опирался на кочергу то наверняка тут же упал, настолько плохо ему стало, в голове зазвенело, ноги стали ватными а внутренности свело судорогой...
...Полукольцом его окружило двадцать а то и тридцать безобразных существ разных в своей уродливости, вооружённых кто чем: кто крюком, кто вилами, кто косой. Были там такие монстры каких он видел ещё будучи ребёнком в религиозных книгах своей прабабушки староверки, на ярких лубочных картинках изображавших картины Страшного Суда, и такие которые будто бы только что сошли с картин Иеронима Босха. «Это что же получается? - Мелькнула у него мысль, - я с ума сошёл? Или в ад попал?»
- Да-а-а!!! - Фактически хором оглушительно заорали безобразные существа и стали медленно, маленькими шажками приближаться к нему, сгорбившись, сжимая в своих конечностях разнокалиберное холодное оружие, скалясь и корча жуткие гримасы, одна другой страшнее.
Мысли очень быстро скакали у него в голове, как горошины в пустой двухсотлитровой бочке которая с бешенной скоростью катилась с крутого склона. «А может это кошмарный сон? Или, хуже того, предсмертный? Агония сознания, так сказать». Он чуть-чуть попятился, так что бы спину ему прикрывал котёл и с той стороны стало очень быстро припекать, не смотря на то что он был одет в огнеупорную и жаростойкую, брезентовую робу. «С верху они точно не сунутся , там сейчас температура градусов восемьдесят, не меньше, а вот с боков как пить дать полезут». И точно, как будто читая его мысли из-за котла, с права и с лева показались мерзкие рожи. Правая рука у него была занята кочергой, не перекреститься даже, он стал медленно и аккуратно перехватывать её левой. «Не дадут ведь, сволочи, знают чем для них пахнет крестное знамение». Они как будто чувствавали но скорее всего именно так оно и было. Он уже удобно ухватился левой рукой за кочергу но даже не успел расслабить правую для того что бы занести её для крестного знамения и возможно что оно было к лучшему потому что вся эта жуткая орава с воплем «да-а-а!!!» бросилась на него. Кочерга была тяжёлая и одной рукой справляться с ней было бы достаточно сложно.
Первая тварь получила наотмашь в голову с боку, вторая, пытавшаяся подкрасться сзади, схлопотала зуботычину кольцом кочерги за которое очень удобно держаться рукой когда шуруешь в котле, третья поймала кочергу разинутой в крике пастью а дальше как у кого-то из классиков: «всё смешалось в доме Облонских, люди, кони». Он размахивал кочергой направо и на лево и начинал всё сильнее и сильнее злиться. Тяжело дыша, сквозь зжатые зубы он начал негромко бормотать себе под нос, даже не пытаясь что бы его услышали:
- Вы что же это сволочи?.. Это у вас благодарность такая?.. Я вам котлы «разогнал»... А вы меня за это в вних же и засунуть хотите, да?.. Э-э-э нет ребята... Я вам не дам из себя Сергея Лазо сделать... Во всяком случае по доброй воле...
Когда сил у него почти не осталось он услышал у себя за спиной громогласно-зычный крик:
- А ну прекратить!!!
Монстры отскочили от него как по каманде а он всё ещё этому не веря стоял в боевой позиции, с кочергой на изготовку, поочерёдно просматривая оба фланга и тыл, что бы ни одна мразь не подкралась не замеченной. Глаза щипало от заливающего их пота а руки и спецодежда местами были в крови, то ли своей, то ли в крови этих тварей, если конечно у них вообще была кровь, в чём лично он теперь основательно сомневался. Недалеко от него валялось несколько безобразных существ, некоторые лежали неподвижно, некоторые корчились пытаясь приподняться. Тяжело дыша, он криво ухмыльнулся: «простите, ребятушки... Сами виноваты... Сами полезли...» Остальные медленно отступали не прекращая держать его в кольце окружения, кто-то волочил ногу, кто-то придерживал руку, некоторые лежащие и отступающие негромко постанывали и все как один продолжали злобно скалиться. «Что? И вам досталось? - Подумал он обращаясь к отступающим, - знай наших!» Его переполняло злорадство и торжество. Кольцо тварей разомкнулось прямо перед его лицом и он увидел окончательно бредовую картину от которой невольно потряс головой с зажмуренными глазами. «Однако я, всё таки, с ума сошёл», - мелькнула у него мысль. Прямо к нему, с огромной кучи угля спускалась целая процессия. Во главе вышагивал, по всей видимости, сам князь мира сего, в короне и ожерельи из человеческих черепов, длинную чёрную мантию, волочащуюся далеко у него за спиной, придеживали два пажа точно такой же наружности как и те которых он только что покалечил несколько чтук. Рядом с тёмным владыкой шла абсолютно голая, красивая, грудастая и крутобёдрая женщина, из одежды на ней была только очень длинная, неестественно белая свадебная фата и белые же узорчатые туфли, фату сзати, так же как и у князя, придерживали два пажа-уродца. И всё бы ни чего, быть бы этой женщине победительницей любого конкурса красоты, в особенности среди местных уродов если бы не одна маленькая деталь. Всё её тело, кроме лица и ладоней, было покрыто густым, чёрным, курчавым волосом как у заправского мужика, яркого представителя кавказской национальности. Процессия остановилась метрах в трёх от него и предволитель выдержал эффектную паузу прежде чем заговорил.
- Я думаю что ты уже понял где находишься и кто тебя окружает а по сему опустим объяснения и сразу перейдём к делу которое меня интерисует, - голос его был зычен и раскатист, он снова выдержал паузу и продолжил, - я уже успел увидеть тебя и в работе и в бою хотя и находишься ты в моём царстве не многим больше двух часов а поэтому ни какие рекомендации на тебя мне больше не нужны.
Ещё одна пауза.
- Мне нужны такие работники и мне нужны такие воины как ты, а то моими разношёрстными слугами командовать некому а мне некогда.
Пауза.
- В твоём распоряжении будет всё что тебе понадобится, в этом можешь ни чуть не сомневаться: личный замок, вина, явства ну а жену я тебе прямо с собой привёл.
Он увесисто шлёпнул местную красавицу по упругим ягодицам, та сделала к кочегару два маленьких шажка, заметно покраснела и потупила взор.
- Её внешний вид, для тебя, возможно слегка непривычен, но это не беда. Как там у вас принято говорить? Стерпится - слюбится? - Он откровенно ехидно ухмыльнулся, - не понравится эта или мало будет одной получишь ещё десяток если захочешь, - повелитель тьмы снова скривился в ехидной усмешке, - а может быть ты мальчиков любишь? Так будут тебе и мальчики.
Он ударил в землю трезубцем который держал в левой руке и откуда-то из-за его спины вышел то же голый и то же волосатый, томный юноша в белой фате. Кочега испуганно попятился назад, Сатана громко рассмеялся:
- Ладно, ладно, шучу. А ну брысь отсюда! - Цыкнул он на юношу и тот моментально испарился, - ну что? - Снова обратился он к кочегару, - долго думать будешь?
Мысли носились в голове как стая испуганных птиц. «А почему бы и нет? - Подумал он, - кто я там был? Ну кто? Кочегар? Ну да, кочегар, - он усмехнулся, - высшей категории, блин. Эти вечные долги и перебивки от зарплаты до зарплаты уже до того осточертели что сил больше нет ни каких, будь они не ладны. Да, я люблю свою работу, ну и что? Что из этого следует?» Он посмотрел на предложенную ему невесту, скептически улыбнулся. «И с женщинами мне вечно не везло, три брака, три развода, три ребёнка. Это ж куда годно-то? Ладно ещё что они элементов с меня не брали а то бы вообще голым ходил как эти бедолаги. Ну и что что волосатая? Подумаешь. Это даже оригинально смотрится, интересно какова она на ощупь. Правильно рогатый говорит: стерпится -слюбится а не понравится поменяю». И вдруг в памяти у него, откуда-то из немыслимых глубин всплыло воспоминание. То ли он вычитал это в той беспорядочной и разношёрстной литературе которой читал много но не систематизированно, то ли это воспоминание было из рассказов набожных прабабушек, то ли из недолгих занятий в воскресной школе при подготовке ко крещению уже будучи вполне зрелым не мальчиком но мужем. «Так ведь бесы-то бесполые!!! - Ужаснулся он, и волна озноба пробежала по телу выплеснувшись из затылка, - так что же он мне тогда подсовывает!?» Правая рука оторвалась от кочерги упёртой в землю, на которую он опирался обеими руками как на посох, оторвалась и независимо от него, автоматически, сжав пальцы в троеперстие, полетела ко лбу, началу крестного знамения. Ещё в тот момент когда его рука начала двигаться ко лбу, с троеперстием наготове, он услышал вокруг себя дикие крики в перемешку с приближающимся топотом и понял что это обозначает и понял что не сможет сопротивляться. Когда троеперстие коснулось лба его схватили, выхватили из ослабевше левой руки, ставшую непосильно тяжёлой, кочергу и куда-то поволокли. Знакомо скрипнули петли дверки закрывающей топку котла, явственно громче загудело пламя а голове стало ощутимо горячее. «Что ж вы делаете-то? - Мелькнула вялая мысль, - покойников же ногами вперёд носят, а вы как? Решили, всё таки, из меня Сергея Лазо сделать? Ну да ладно, хрен с вами, делайте что хотите». И вместо яркого пламени и света его вновь окутала тьма...
Он вновь очнулся от того что его с криками и матерками тащат за ноги, вниз головой, по какой-то сыпучей куче, по всей видимости угольной, куда-то вверх. Обе кисти рук свело судорогой а левая постоянно за что-то цеплялась. «Покалечило - неиначе», - снова мелькнула вялая мысль. Как сквозь вату до него долетали обрывки фраз, знакомые голоса, перекрикивались знакомые мужики кочегары:
- Слышь, Петрович, ты руку-то ему разожми, что ли!
- Не могу, судорогой, видимо, сильно свело!
- Ну мы тогда тянем!
- Давайте! Я тут снизу подталкивать буду!
- Сам тяжеленный, зараза, да ещё и клюку с собой с того света тащит!
В лицо неожиданно хлынул яркий свет и он инстинктивно сильно зажмурил и без того закрытые глаза, тут же раздались радостно-возбуждённые возгласы:
- Ага! Точно живой!
- Ишь ты! Жмурится!
- Сам чуть жмуриком не стал а ещё и жмурится!
- Давай очухивайся быстрее, горе истопник!
Он медленно, с трудом открыл глаза ещё не привыкшие к яркому солнечному свету. Вокруг него собралась почти что вся бригада истопников, они что-то кричали, хлопали его по плечам, смеялись, скалили жёлтые, прокуренные зубы на лицах перемазанных сажей, копотью и угольной пылью.
- Ну брат ты даёшь!
- Считай что заново родился!
- А мы думали что тебя и по частям не собрать!
- Четвёртый котёл рванул, да так что полкотельной разворотило!
Они продолжали ржать как жеребцы и хлопать его по плечам.
- Ты руку-то, руку разожми!
- Мы тебя из этого пекла так с кочергой и вытащили!
- Ты что там, с чертями воевал что ли?!
Он поднял к глазам правую руку и понял почему у него так болит кисть. Она была сложена в троеперстие и сведена судорогой так что кожа побелела. Он напрягся и струдом разжал её и рука тут же обессиленно упала плетью.
- Да не ту! Не ту! - Продолжали ржать мужики, - левую! Левую посмотри!
Он попытался поднять к глазам левую руку, не смог, напрягся сильнее, рука чуть-чуть приподнялась и упала обратно как будто весили не меньше пуда, он с трудом повернул к ней голову и увидел что кисть левой руки судорожно сжимает огромную кочергу, такой у него в котельной ни когда не было.
- Ты где взял-то такую?!
- Что-то я не припомню что бы у тебя в котельной такая кочерга была!
- Не иначе как у чертей отнял!
- Ая-яй, не хорошо маленьких обижать! - Гомерический хохот нескольких лужёных глоток, прожжённых крепким табаком и не разбавленным спиртом. Он напрягся и разжал таки левую руку, кочерга глухо звякнув упала на угольную кучу на которой он полусидел полулежал а рука, так же как и правая, повисла плетью.
- О, а вот и дохтур!
- Доктор, вы ему плесните полстакана а то у него от переутомления мозги свело!
- Да мы ему и сами можем плеснуть, вы только добро дайте!
- Сейчас вот я его обследую, возьму кровь на экспертизу, воткну укол от столбняка а потом хоть заплескайтесь.
- Так ведь после укола от столбняка нельзя, говорят!
- А что толку-то, вам что можно, что нельзя - всё едино.
Доктор бормоча себе под нос что-то неразборчивое начал его быстро, профессионально прощупывать и простукивать, а медсестра делала какие-то записи в обширном журнале.
- Здесь не больно? А здесь? А вот так?
Он вяло мотал головой и продолжал вспоминать то что с ним только что произошло. Что же это было? Яркий сон во время беспамятства или клинической смерти? Возможно. А как же быть вот с этим, он поискал глазами кочергу, огромная, с явными следами ручной ковки, да таких уже дывным давно ни кто не делает, это же раритет чистой воды.
- Ну что ж, голубчик, - доктор закончил его осматривать, - можете сегодняшний день отмечать как свой второй день рождения, не считая ушибов и ссадин вы, фактически, невредимы. Повезло вам, батенька, сильно повезло. Сами встать сможете?
Он кивнул и с трудом поднялся не сводя глаз с кочерги будто бы боялся что она вот-вот исчезнет, растворится в воздухе или, ещё хуже того, начнёт отплясывать лезгинку. Подошёл страж порядка, быстро взял показания и испарился. Подъехало начальство сделало то же самое и исчезло, назначив на завтра общее собрание. Подошли мужики толпившиеся кучкой тут же неподалёку, сунули ему в левую руку грязный гранёный стакан заполненный почти до краёв прозрачной жидкостью а в правую огромный бутерброд с колбасой, сыром и чёрными отпечатками от запачканных угольной пылью и сажей пальцев.
- Пей именинник, это спирт разбавленный.
- Мы за твоё здоровье уже приняли по стаканэ, пока тебя врачи, милиция и начальство терзало.
- С днём рождения, бродяга.
Кто-то в очередной раз хлопнул его по плечу, по руке холодком потёк выплеснувшийся из стакана спирт, закапал на землю. Он оглянулся на развалины дымящейся котельной, положил бутерброд переросток на стакан со спиртом, размашисто перекрестился, взял бутерброд обратно, залпом осушил стакан, от крепкого напитка из глаз вышибло слезу, и начал со вкусом жевать понукаемый невесть откуда взявшимся диким голодом.