Рассказывает настоятель Павловского Никольского собора протоиерей Валерий Швецов.
— Чудеса… Чудеса… Вот я вам расскажу, а вы сами решайте, чудо это или так… совпадение… Ничего особенного, простая история: я был тогда настоятелем в Екатерининской церкви посёлка Динамо, — а церковь высокая, двухэтажная и с колокольней. Сколько раз на эту колокольню взбирался — ничего не замечал, а тут как-то поднимаюсь и вижу: образ Святителя Николая.
Старый такой образ, дореволюционный, написанный на жести, на круглом таком листе. Куда его девать? В храме его поместить негде, но не бросать же!.. Отвёз его к себе в садоводство: думаю, со временем найдём куда пристроить. И вдруг судьба моя делает неожиданный поворот, и я оказываюсь в Павловске настоятелем Никольского собора! Вот тебе и знамение от Чудотворца!
Так мало того: привёз я сюда эту круглую икону Святителя — и здесь она пришлась как раз впору, один к одному, над входом. Хотите — называйте это чудом, хотите — нет. Конечно, Святитель Николай меня поддерживает: я и рукополагался в Николо-Богоявленском соборе…
А если уж говорить о чудесах, то надо сказать, что выпало мне в жизни счастье: был я знаком, и, можно сказать, даже дружил с одним чудотворцем, прозорливым человеком… Его сейчас все знают: это архимандрит Павел (Груздев). Давайте-ка я вам лучше о нём расскажу, что обо мне-то говорить!
Когда сейчас слышу об отце Павле, мне сразу на память приходит такой случай. Как-то сидим мы с ним вечером у него дома, беседуем, вдруг вбегает сосед: «Отец Павел, помолись о моей жене! Она в роддоме: пускай парня родит! — У него, бедняги, четыре или пять девчонок было… — Парень нужен! Пусть парня рожает!»
А рожать-то ей уже завтра… Но он угощение принёс, уважительно так батюшку просит… Отец Павел говорит: «Кольша, не волнуйся, будет тебе парень, будет!» Вот ушёл сосед… Мы не спеша поужинали, потом батюшка встал перед иконой Святителя Николая, говорит: «Никола ты милостивый! Хоть левой рукой, да помоги ты Кольше!»
И на следующий день тот приходит с радостной вестью: действительно родился сын.
Но мне отец Павел не только как провидец запомнился… С ним много всяких смешных историй случалось: любил он пошутить, а порою и сам по простодушию своему попадал впросак.
Вот, помню, приехал он к нам в Лавру, к митрополиту Никодиму. А митрополит на ту пору был не в духе, и так сильно, что наши священники к нему и подойти боялись. Тут как раз отец Павел подвернулся. Все к нему: «Иди, батюшка, первым к владыке!» Отец Павел, перекрестясь, зашёл. «Что, — говорит, — владыко святый, с тобой случилось?» — «Да так, отче: что-то расстроился я…» — «Фу ты! — батюшка воскликнул. — Расстроился он! Подумаешь, гитара какая!..» Митрополит рассмеялся, и дурное его настроение сразу улетучилось.
В другой раз приехал батюшка к владыке Никодиму, а у того иностранная делегация. «Иди, отец Павел, отсюда, не до тебя сейчас! Вот тебе деньги, сходи пока в столовую». Отец Павел, надо сказать, для показа иностранцам никак не годился: маленький — метр пятьдесят, в какой-то старой фуражечке, в стоптанных сапогах, — как теперь бы сказали, на бомжа похож. Вот пошёл он по благословению владыки в столовую.
Взял суп, второе, поставил на стол, пошёл за компотом, а как стал возвращаться — и перепутал столики. Видит, сидит будто бы за его столом какой-то посторонний и ест будто бы его суп. Что за дела!.. Батюшка поразмыслил, сел рядом, разделил второе на две части — одну съел, другую соседу оставил. Компот на два стакана разлил: один сам выпил, второй соседу оставил. А сосед, видя такое, суп доел — и скорее вон из столовой! Отец Павел тоже собрался уходить: хвать — а сумки-то нет! «Ах ты!.. И обед мой съел, и сумку уволок!» Тут видит: лежит его сумка под другим столиком, а на столе — его суп и второе!..
…Я у отца Павла не раз спрашивал: «Отец Павел, как же это ты предсказываешь? Откуда что берёшь?» Он отвечает: «Ой, Валерка, сам не знаю!.. Скажу, а потом переживаю!» Предсказывал он и счастье, а порою и беды, болезни… Одна старуха подходит к нему: «Отец Павел! Головушка болит!» — а он ей сразу же: «Полно, Марья… Дурой будешь!» Бабка та потом с ума сошла… А дочке моей он предсказал, что выйдет замуж за священника. И вот его предсказание исполнилось: зять мой — священник, проректор нашей Духовной Академии, о. Димитрий. Предсказывал он и моему сыну… С этого и началось наше знакомство.
Я тогда служил в храме Смоленской иконы Божией Матери. Мне нужен был совет прозорливого человека, и мне посоветовали обратиться к отцу Павлу. Так вышло, что батюшка сам приехал ко мне. Я вечером служил акафист Животворящему Кресту Господню, а отец Павел молился среди паствы — тогда не разрешали сослужить священникам из разных епархий. После акафиста мы и познакомились. Он мне говорит: «Ой, Валерка, как ты хорошо служишь! Как хорошо служишь: я ничего не понял!» Тогда я и задал ему вопрос о моём сыне… У меня старший сын болел… Лимфогранулематоз — разновидность рака крови. Врачи говорили, что ему никак не больше года осталось. А отец Павел меня выслушал и говорит: «Нет, он будет жить… Жить-то будет, да вы-то с ним намаетесь!» И вправду: вместе с сыном 40 человек лежало в онкологическом отделении на Песочной — все умерли вскоре, а он жив остался и ещё 30 лет прожил… Но не жил, конечно, а мучился…
Так о себе-то что рассказывать?.. Жизнь моя простая. В детстве прислуживал в храме, в 17 лет поступил на завод, в 18 лет поступил в Ленинградскую семинарию. Два года отучился — меня взяли в армию. Три года отслужил, потом обратно вернулся…
А как я, будучи семинаристом, в армии служил?.. Да очень хорошо служил. Ну, конечно, вопросы ко мне были… Не успел начать службу, как стали меня в комсомол агитировать. «Так я же в семинарии учусь: какой комсомол?» — «Семинария? — спрашивают. — Это где на ветеринаров учат?» — «Нет, на священников!» Замполит спрашивает: «Ну, покажите-ка мне, за каким именно облачком ваш Боженька-то плавает?» Но командир полка — он был поумнее, — он говорит: «Веришь — не веришь, это дело твоё, только учись и служи хорошо!» Однако приставили ко мне пропагандиста.
Он мне давал кипу книг антирелигиозного содержания, я складывал их в тумбочку, а через некоторое время возвращал со словами: «Нет, неубедительно!» И получал следующую кипу… Всё шло спокойно, но тут в стране началась кампания по отречению: тогда и профессор Осипов отрёкся… И ко мне стали приходить: «Пиши статью в газету о том, что отрекаешься!» Отвечаю: «Я в 1957 году поступал в семинарию. Вы об этом в газетах читали?» — «Нет…» — «Так если я и уйду, то уйду молча».
Потом началась заваруха на Кубе, и наш полк отправили на помощь кубинцам… Не взяли туда лишь политически неблагонадёжных или тех, кто отсидел срок… Попал и я в это число; нашу группу называли в округе «чёрная сотня»…
А потом — снова семинария, Академия, кандидатскую защитил… Служил я в храме Смоленской иконы Божией Матери, а работать в ту пору приходилось не меньше, а больше, чем теперь: церквей было мало, нагрузка на нас колоссальная… Никогда не хватало времени, чтобы как следует выспаться. Потом перевели меня в деревню Яблоницы на 80 рублей оклада. При этом нужно было платить 36 рублей за квартиру и 25 рублей за садик. И вот матушка устроилась на почту уборщицей, но она ещё училась, а за неё на почте убирал я, кандидат богословия.
…Материальный вопрос — от него никуда не денешься. Опять же — политика… До меня в Яблоницах служил священник, который отсидел срок только за то, что покрестил кого-то без особого на то разрешения. Что ни говори, а по лезвию ножа ходили, и это не прибавляло радости в жизни. Зато какие прихожане были!.. Какие люди! Иные вроде бы и не очень образованные — но что за культура, что за воспитание, что за интеллигентность, не приобретённая, а врождённая!.. Заходишь в комнатку в коммуналке к какой-нибудь бабушке, которая ещё помнит дореволюционные времена, — и дух захватывает: обстановка очень бедная, но так всё убрано, так всё обставлено: чисто, красиво, со вкусом, — что кажется, будто ты в дворцовых покоях…
Когда мы наш Павловский Никольский собор восстанавливали, такие бабушки ещё не все перевелись. Они-то мне и помогали. Старушкам за 80, а они за самую тяжёлую работу хватались… А каково было молиться в первые годы: храм не отапливается, холод, сырость… Не просто было службу выстоять — для прихожан это было настоящим подвигом, жертвенным служением, я не преувеличиваю. Сейчас все эти бабушки уже на кладбище, а новое поколение не то… Ему лет 40, а он: «Был бы я помоложе, я бы вам, батюшка, помог…»
Мы Никольский собор общими усилиями поднимали из руин: он ведь совсем развалиной был, когда я сюда приехал. После войны в нём бронетехнику ремонтировали — всё разворотили, а потом бросили… Двор весь завален металлом — на два метра слой! Куполочки разрушены, колокольня обезглавлена, на крыше густо растёт красная смородина… Но вот что значит святое место: смородина эта поспевала здесь на неделю раньше, чем во всех павловских садах.
А ведь когда-то был не храм — игрушечка! Строил его модный в начале ХХ века архитектор Гримм, и строил с особым шиком: специальную облицовочную плитку из Франции выписывал — каждая плиточка в соломку завёрнута… Конечно, мы тоже неплохо постарались, восстанавливая: собор теперь очень красив, почти по-старому, да только дел ещё полно, а средств что-то не видно. Храмов теперь много — это хорошо; а плохо то, что наш-то храм не на виду: никак нам не попасть на глаза нужным людям. Мы тут на отшибе, как тот евангельский расслабленный у овечьей купальни: только хочет в купель спуститься — глядь, уже кто-то вперёд него пролез! Может, из ваших читателей кто поможет? Сделайте доброе дело, а уж Святитель Николай вас не оставит!..
Записал Алексей БАКУЛИН
Адрес павловского Никольского собора: СПб, г. Павловск, Артиллеристская ул., д.2. Тел. 465-17-98. Транспорт: от ж.-д. вокзала Павловска — авт. № 379 или маршрутное такси № 286 от ст.м. «Купчино»