Язык всевластия
Глава Первая
Сговор
- Женечка, в дверь звонят, ты разве не слышишь?
- Да, иду, бабушка.
Женя, семнадцатилетний парень с белёсыми волосами и добродушным взглядом, идёт по коридору и открывает дверь. Как и ожидалось, на пороге стоял Славик с рюкзаком.
- Здорово, Джиммыч.
- Здрав буди, славный во всём Ярослав!
- Ты что, переучился? – Хмыкнул Слава, заходя в квартиру. – Вообще-то я – Святослав по паспорту.
- Значит, твоя слава святая, а не ярая.
Слава сбросил ботинки и направился на кухню.
- Ты что обзываешься? Разве я произвожу впечатление ярого человека?
- Не, это я так.. Мы сегодня на языкознании проходили словообразование, вот меня теперь всё и тянет корень слова найти. – Женя залил в чайник воды и начал обжаривать куски чёрного хлеба в ароматном подсолнечном масле.
Когда "мечта холостяка" была подана на стол, посыпанная чесноком и потрескивающая капельками горячего масла, Женя продолжил:
- Слушай, а ведь в Древней Руси солнце Ярилом называли, верно? Солнце-то не ярое, а яркое, значит, и Ярослав – это яркая слава, представь!
В дверях кухни появилась бабушка:
- А я-то думаю, почему одна из древних икон называется "Спас ярое око", Ярость-то Христу не свойственна… Бабушка довольная своим открытием ушла в комнату.
Слава спросил: - А твоё имя, Джимммыч, оно от Джина что ли пошло?
- Да, - засмеялся Женя, - спирт ведь от латинского spiritus (дух). Так, что в одних бутылках духи, в других – джинны, что ж тут странного…
- А если серьёзно?
- Ну, вообще у меня имя греческое, Евгений, что переводится как благородный: "ев"– благо, "ген" – ну он и у нас ген, род. А Евангелие, - добавил Женя намного громче, чтоб слышала бабушка, - это благая весть.
Славка подъедал поджаренные хлебцы и одними глазами дал понять, что его уже утомили женины филологические изыскания. Женя учился на филфаке и знал уже 5 языков, но всё ещё оставался хорошим другом и отзывчивым человеком. Сам Слава учился в Энергетическом и был далёк от гуманитарной утончённости.
- Ты собрался?
- Почти, ещё еду осталось сложить, - ответил Женя.
Женю пригласили на конференцию в Херсонес в Крыму, а Славка сумел всеми правдами-неправдами выкроить десять дней, чтобы им поехать вместе.
- Чёрт побери, уже через час выходим, а ты не собран! – Возмутился Слава.
Это "чёрт побери" пробежало волной через стены и ушло в землю.
-Кто-то меня звал! – Воскликнул в огненной бездне страшный голос. – Балбес, живо проверь!
Из угла кухни вылез маленький паук и пополз к стулу, на котором сидел Славка.
- Успеем, мы ж ненадолго едем. – Женя допил чай и стал убирать посуду. Его взгляд скользнул по полу: "Господи, откуда здесь насекомые?"
- Ты о чём? – Удивился Слава, я никого не вижу.
- Да, показалось, наверное.
А Балбес уже докладывал: "Славка тебя поминает, твоё нижайшество! Но с ним ещё другой, который меня спугнул."
- Что ж, мой приказ тебе, - раздалось из преисподней, - следи за ними обоими, наушничай, хитри, но сделай Славку моим поспешником. Если ж тебе удастся и второго привлечь на мою сторону, сделаю тебя своим приближенным, и рабыни будут лизать твои ноги…
- О, я согласен, я готов служить, повелитель, - забормотал Балбес в предвкушении награды.
Тем временем ребята уже собрали рюкзаки и отравились на Курский вокзал.
Глава вторая
Дорога.
Искушение первое.
"Ангел мой,
Иди со мной,
Ты – впереди,
Я – за тобой".
Вертелся у Женьки в голове детский стишок. Он стоял с вещами, пока Слава ходил узнавать, на каком пути поезд. Вдали он увидел двух монахов, растерянно озирающихся по сторонам. Судя по покрою монашеских плащей, это были греки. Жене очень захотелось подойти, чтоб пообщаться, но два больших рюкзака мешали ему. Глаза блуждали по залу и наткнулись на Славу: он стоял с двумя цыганками, а они ему что-то говорили. Женя достал сотовый телефон и набрал Славин номер. Через пару секунд Слава уже подхватил свой рюкзак, рассказывая Жене, что цыганки нагадали ему большую любовь.
- Да ладно, если б не мой звонок, они б тебе ещё и не того наплели…
Ребята прошли в вагон и заняли свои места. Напротив них сидели две студентки, а сбоку, как полагается в плацкарте, пожилая женщина.
Девушки переглянулись, подняв многозначительно брови. В голове у одной забарабанила мысль: "Придумай что-нибудь, ну же, это ведь москвичи…"
А тем временем поезд тронулся вон из Москвы, мимо трущоб Курского вокзала, вдоль заводских зданий, через Москву-реку и Царицынский дворец, и всё дальше и дальше от Москвы.
- Не курите? - Спросила Света (так звали одну из соседок Жени и Славы) и задорно подмигнула.
- Бог миловал, - отозвался Женя и, достав ноутбук, стал что-то сосредоточенно читать.
- А мы пойдем курнём, - не сдавалась Света.
Выйдя в тамбур, она забормотала Кати, своей подруге:
- Какой не прошибаемый этот светловолосый ботаник. А кудрявенький ничего, видела, как он на меня смотрел?
- Да они оба ничего, только в поезде вряд ли серьёзное что может быть…
- А зачем серьёзное? Так, время провести. – Света злилась на непонятливость своей подруги и решила действовать в одиночку. "Что же предпринять?" - размышляла она, докуривая сигарету. И тут отчётливо появилась идея: пойди в купе и попроси Славу помочь тебе с сотовым, а когда он окажется рядом, обезоружь его своим обаянием.
Девушки вернулись в купе. Катя залезла на верхнюю полку и принялась читать книгу. Света выключила телефон и потянулась за матрасом к третьей полки, как бы случайно обронив телефон. Он с грохотом упал, задев Славину коленку. Затея удалась. Слава поднял телефон и протянул его Свете. "Спасибо, ой, он сломался!" – Света скорчила такое недоуменное личико, что не помочь ей просто было бы невозможно. "Давай гляну, - протянул руку Слава. "Ну, девочка, работай" – застучало в висках Светы, и она уселась вплотную к Славе, так что их колени прижимались одно к другому, развернула плечи, выставив во всем блеске свои прекрасные формы, и оперлась о плечо Славы своим подбородком.
В этот момент Слава ощутил неслыханный прилив нежности и какой-то голос внутри забормотал: "вот она, твоя большая любовь-то". Слава сидел как завороженный, но пальцы машинально нащупали кнопку включения, и телефон заработал.
- Ой, заработал! Спасибо большое, - сказала Света, но по-прежнему осталась сидеть, прижимаясь к Славе. – Как это у тебя быстро получилось? Ты, наверно, специалист по телефонам?
- Нет, просто у меня такой же, - Слава стал что-то рассказывать про свой телефон, а Света как бы случайно сбросила кофточку, оставшись в тонкой облегающей майке. – Не пойдёшь со мной покурить? - Спросила она, забыв, что такой вопрос уже задавала прежде.
Но тут вмешалась пожилая соседка из бокового места:
- Что за молодёжь пошла! Нагишом почти перед парнем сидит, и не стыдится! Ты же мать будущая! Чему ты своих детей научишь?
Света скривила безразличную мину, но почему-то всякий азарт у ней пропал.
Слава тоже как будто проснулся, а Женя, оторвавшись от своего ноутбука, произнёс:
"Девушка, мы же уже говорили, что не курим".
Света почувствовала себя всеми оставленной, и ей стало ужасно грустно. С верхней полки спустилась Катя и пошла со Светой в тамбур.
- Жень, может, это и есть та любовь, про которую цыганки нагадали? – Слава сказал немного иронично, но вполне серьёзно.
- Слав, - Женя ответил полушепотом, стараясь, чтоб их разговор не долетел до боковой полки, - Если это и твоя судьба, то прими её достойно, с кольцами и цветами, а не так наскоряк…
- Ты прав, пообщаемся, посмотрим. Только ты уж не отшивай их так активно, давай вместе общаться.
- Ладно, ради благих целей друга я готов на такие жертвы, - Женя протянул руку Славе и улыбнулся.
А Балбес стоял на докладе у низшего начальства. "Не сработал мой план, я столько сил потратил, а тут из-за какой-то бабки всё сорвалось". "Наказан будешь, коль не исправишься. Бери в помощь Мракобеса, но чтоб моё задание выполнили! Свободны".
Искушение второе.
Поезд стучал колёсами. Все разлеглись по своим полкам и стали вместе играть в города: на последнюю букву предыдущего названия придумывали следующее. Играли весело, и даже соседская бабушка стала подсказывать, когда кто-то медлил.
Поезд затормозил. Курск. Выходили-входили, стучали каблуками и чемоданами. Когда поезд тронулся опять, из соседнего купе стал доноситься разговор про иконы и кресты. Но ребята продолжали играть. Через несколько минут разговор перекатился в их купе. Его вел сам с собой и всеми, кто попадался мужчина-продавец икон. "Вот икона от пожара, - доставал он одну, - а эта от рака. А этой надо молиться, если соседи злые." Продавец вещал пожилой женщине, ребята саркастически переглядывались. "А чтоб учиться на отлично, у Вас есть икона?" – не выдержал Женя. "Конечно", продавец пошарил в сумке и достал образ преп. Сергия Радонежского. Женя кипел от возмущения, но сдерживал гнев. "И он отвечает за пятёрки?" "Да, - продавец не чуял подвоха, - а ещё у меня есть крест из осины, этот в каждом доме нужен, чтоб нечисть отгонять. Возьмёте?"
- А если у меня кипарисовый, то нечисть не отгонит? – Женя спросил так резко, что продавец понял, что перегнул.
- Вижу, вы тут больно умные, образованные, и святого не почитаете.
Продавец сказал ещё что-то обидное и пошёл дальше, неся по вагону иконопоклонство.
- Жень, я тебя не узнаю, ты ж вроде всегда был за веру.
- За веру – да, а за суеверие – никогда не был.
Женщина-соседка возмутилась: "И что тут плохого, в иконе Сергия?"
- В иконе-то ничего, а в отношении большое зло лежит, - Женя пробовал объяснить, но никто особо не хотел вдаваться в тонкости.
- Да по-моему всё это одинаковое мракобесие, и люди понавыдумывали всяко-разно, а ты пытаешься логичность придать… Ерунда всё это! – Заключил Слава, а в купе как-то помрачнело.
Девушки заспешили в вагон-ресторан, Женя углубился в свой ноут, Слава лежал, погрузившись в раздумья. "Бога нет", жужжало у него в голове. "Да, пожалуй, что нет" – думал Слава.
Балбес спешил на доклад. "С помощью вашего нарочитого Мракобеса и его подопечного, а так же при моем усиленном нашептывании мы привели Славку к неверию. Теперь только б отчаяние его загнать, и он наш навечно". Голос мрачнее мрачного произнёс: "Ну а знаешь, что делать, так приступай".
Слава лежал на полке и грустил. Ему вдруг показалось всё чужим: этот вагон, соседи, Женька, и он сам. Ничего светлого впереди, ничего доброго позади. Он закрыл глаза, полные слёз, и в полусне увидел маму, как она в детстве баюкала его, когда он не мог заснуть… МАМА!
Поезд остановился на полустанке, и в вагон вошли за милостыней две послушницы, женщины в чёрных платках. Они шли по вагону и пели: "Слава Богу за всё, слава Богу за всё, слава Богу за скорбь и за радость". Слово "Слава" пробудило Славку от забытья, и остальные слова так успокаивающе легли на его сердце, как колыбельная мамы в детстве. Слава вдруг ясно понял, что вот Женька и он сам едут в увлекательное путешествие, что впереди ещё целая яркая жизнь, и что без надежды и любви в этой жизни никак не прожить…
- Хорошо поют, - сказал Слава Женьке примирительным тоном.
Он достал из кармана десятку и протянул женщинам.
"Спаси, Господи", "Помоги, Боже", - заговорили женщины.
"Сорвалось", - послышалось что-то неприятное в голове у Славы.
Балбеса отнесло далеко от вагона, где пели женщины. Всенижайшее начальство его отругало за трусость, но когда он рассказал, что Славка подал милостыню, и женщины обсыпали его попаляющими Балбеса словами, то получил снисхождение. "Но ты же мог отвлечь его от пения женщин. Непрофессиональная работа! На этот раз пусть Лихоим поможет тебе, но будь внимателен!" Эти слова из бездны предали уверенности Балбесу, и он поторопился обратно в вагон.
Искушение Третье.
Девушки вернулись из вагона-ресторана перед самой границей с Украиной. Предстояло долгое стояние и проверка документов.
Света и Катя ехали отдыхать в Крым совершенно по-студенчески, без конкретного адреса и определённого представления о том, где и сколько они пробудут. В декларации они написали в графе "цель пребывания" туризм, а вместо адреса поставили прочерк. Женя имел официальное приглашение на конференцию в Херсонес, а Слава ехал за компанию туда же.
По вагону пошли таможенники. Сборщиков податей, мытарей, издревле недолюбливали за их предприимчивость в вопросах наживы. Попавшийся к нашим героям таможенник был достойный приемник своих древних предшественников.
Увидев на рюкзаке у Жени бирку аэропорта, он решил, что Женя только вернулся из загранки и наверняка везёт что-нибудь достойное внимания. Он перетряс все вещи, залез под разорвавшуюся местами подкладку рюкзака, переворошил всё, даже нижнее бельё. Единственно, что хоть как-то позволяло зацепиться за жилку лихоимства, была потрёпанная икона, которую Жени подарила бабушка и наказала всегда возить с собой. Икона была маленькая и сильно потёртая, поэтому точно определить её возраст было нелегко, но однозначно ценность историческую или культурную она представляла минимальную.
- А у Вас имеется разрешение на вывоз иконы? – Торжественно заявил таможенник, обрадованный своей находкой.
Женя немного растерялся от абсурдности вопроса…
- Нет, значит, в тамбур пройдёмте.
Слава был донельзя возмущён.
- Да с чего это нужно разрешение. Это же бумажная икона, на неё никто и не станет писать бумаги.
- В тамбур пройдёмте, - повторил хладнокровно таможенник.
- Девушки, куда путь держите?
- Мы отдыхать едем, - ответила Катя.
- И где же? Почему в декларацию не вписали? В тамбур выходите!
Слово "тамбур" в переводе с профессионального жаргона на общепринятый означало "готовьте деньги". Слава это отчётливо понял и был возмущён до глубины души. Он еле сдерживался, чтоб не накричать на таможенника, тем более, что внутри него так и зудело "какое хамство, это нельзя так оставить, всыпать ему надо"… И, пожалуй, наломал бы он дров, если б Женя вовремя не вступил в словопрения. Он торжественно вынул пригласительное письмо Херсонесского музея на конференцию и протянул его таможеннику со словами:
- Нас пригласил ваш музей для совместной работы. Мы ещё не знаем, где остановимся, поскольку заботу об этом взяла на нас принимающая сторона, как и все затраты, связанные с передвижением. Поэтому внести вам плату за провоз этой иконы мы не можем, но если Вы хотите, я сейчас же свяжусь с директором музея, и вы ему назовёте ту сумму, которая у вас установлена, чтоб он мог её перечислить в таможенный отдел.
Женя достал телефон, как бы собираясь набрать номер, но этого не потребовалось.
- Что ж вы сразу не сказали, что приглашены музеем? Счастливой дороги! – С этими словами таможенник исчез.
- Мы у вас в долгу, - сказала Катя Жени, а потом добавила, повернувшись к Свете, - Значит, с Херсонеса начнём знакомство с Крымом.
- Меня так и подзадоривало начать разборку, - признался Слава.
- Только это бы лишь повредило всем. Нас бы высадили с поезда, а тебя б ещё в милицию отвели. С хитрецами надо поступать по их же принципам.
Женя убрал иконку и сложил все свои вещи.
- Ой, Жень, тебе наверно интересно будет, - спохватилась Света, - мы, когда шли в вагон-ресторан, видели в соседнем вагоне двух иностранных монахов.
- Наверно это те, кого я видел на вокзале… Интересно!
Балбес был сильно опечален и этой новостью, и тем, что уловки подопечного Лихоима не дали результатов. Единственно, что его радовало, так это то, что сам Лихоим наверняка получит нагоняй. А чужая неудача так приятна! "Лишь бы не увязался с Женкой мой Славка!" решил Балбес и начал убаюкивать своего поднаблюдённого мыслями о вкусных обедах, о разных разносолах, какие Славе любила готовить его бабушка.
Знакомство
- Слушай, - вдруг сказал Слава, - а не пойти и нам в вагон-ресторан?
- Гениальная мысль, а в Крыму мы будем лапу сосать… - Женя вероятно переборщил с эпитетами, поскольку Слава решительно встал, обулся и со словами: "Ну, тогда я один схожу" направился вдоль вагона.
Женя спрыгнул с полки и догнал его: "Нам по пути. Я пока пойду, познакомлюсь с монахами".
Они прошли пару вагонов и увидели, как в коридоре купейного вагона стояли двое монахов и разговаривали, Женя не ошибся, на греческом языке.
-Калимера, патерес! – Поприветствовал их Женя.
- Эла, педи му, ксерис эллиника? – Радостно вскрикнул грек.
Из всего этого Слава уловил что-то знакомое в слове "патерес" (что-то похожее на "фатер", в школе он учил немецкий) и "педи" (педиатрия). "Отцы и дети…", подумал он, махнул Жене рукой и направился в вагон-ресторан.
Женя учил уже греческий два года и был рад неожиданно появившейся возможности попрактиковаться. Оказалось, что монахи направлялись в Крым, чтобы посетить его пещерные монастыри. Они изучали географию пещерных монастырей по всему миру, бывали и в центральной Турции, и в Южной Италии, и в Грузии, на Кавказе и Святой Земле. Их интересовала преемственность этого пещерного строительства, хронологические рамки и ещё многое. Они владели английским и французским, но по-русски могли сказать разве что "Карашо, пасиба". Поэтому встреча с Женей, так же ехавшим в Крым, их очень обрадовала. Женя рассказал, что едет на конференцию в Херсонес, и что там обычно собираются люди, интересующиеся историей Православного Крыма, так что и грекам может быть полезно на ней побывать.
- Поли кала, фа рфуме, - согласились греки. Со своей стороны они предложили Жене и его другу, если только они смогут выкроить на это время, съездить вместе в пещерные монастыри под Севастополем, обещав взять на себя все расходы на питание и транспорт.
Это было превосходное предложение! Лишь бы Слава не заартачился. Женя договорился встретиться с монахами на перроне в Севастополе и пошёл разыскивать Славу.
А тем временем Слава уже съел куриную ногу, выпил бутылку вина и начал с интересом наблюдать за официанткой. "Хорошенькие ножки", жужжало в его голове. А официантка усиленно предлагала ему ещё что-нибудь, и, ради красивых ножек, он заказал ещё бутылочку.
- Работай бёдрами, он нам всю выручку сделает, - буркнул официантке предприимчивый кассир. Она предложила ещё закуску, нарезку сыров, и Слава, не задумываясь, согласился.
Когда Женя вошёл в вагон-ресторан, над Славой навис час расплаты. Оказалось, что тарелочка с сырной нарезкой стоила больше, чем весь студенческий обед в МЭИ. Слава судорожно выворачивал карманы.
- Ну что, закусил? – Съехидничал Женя. – Сколько тебе не хватает?
- Триста рублей! – С ошалелыми глазами произнёс Слава. Он понимал, что облопошился. В голове гудело, в животе бурлило, а ножки, куриные и женские, мелькали в глазах.
Кассир подошёл и требовательно произнёс: "Вы расплачиваться собираетесь? Или только стрелять глазами на мою жену можете?"
"Поддай ему! Хам! Хохол! Вымогатель!" – Зазвенело в голове Славки, но Женя достал из кошелька нужную сумму, протянул кассиру и, взяв под руку Славу, поспешил к выходу.
- Лучше не говори ничего, завтра всё обсудим! – Участливо сказал он Славке, когда укладывал его спать.
Девушки-соседки уже спали, и Слава скоро достаточно громко засопел.
Женя прокрутил в памяти прошедший день. И, всё-таки позитива было больше. "Слава Богу!" И тоже уснул.
Все планы Балбеса в очередной раз рушились. И монахи ещё тут! Впрочем, он для себя заключил, что спиртное делает его Славку податливым на ссору и женщин. Так что то, чего Балбес не мог добиться от Славы на трезвую голову, можно было достичь в похмелье! У него появилась козырная карта! А Славка-то любил хорошо поесть! А где обильная еда, там и питьё… "Мне нужен результат, а не слова!" Таков был ответ на доклад Балбеса.
Тайнопись
Утро наступило поздно для всех. Вероятно, слишком убаюкивал стук колёс. Но, наконец, проснулись и Катя со Светой, и Женя, и даже Слава.
Женя выжидал удобного момента. Слава сам вспомнил вчерашний поход в ресторан: "Я сниму в Севастополе деньги с карточки и сразу тебе верну".
- Ладно, у тебя там достаточно на подобные посиделки? – Спросил Женя.
- На много не хватит, - в том же духе отозвался Слава.
- Ну и славненько. А у меня возникла идея полазить по горам Крыма…
- Я – за, только вот потянем ли мы? Там ведь ночлег где-то снимать придётся, и ездить туда-сюда.
- Тут греки тоже хотят поездить, они готовы нас финансировать.
Все, даже Света с Катей и женщина с боковой полки, с восторженным удивлением посмотрели на Женю.
Слава выразил вопрос всех: "Как тебе это удалось?"
- Им нужен кто-нибудь, владеющий греческим, а тут я подвернулся.
- Странно, что иностранцы едут без сопровождающего, - ввязалась в беседу боковая полка.
- Да нет, их встречают на вокзале, привезут и разместят в частной гостинице, будут обхаживать… Но просто я вовремя подвернулся, - ответил Женя.
- Везёт! - Воскликнула Света.
- А зачем монахам горы? – Спросила Катя.
- Там пещерные монастыри, средневековые города. Я сам слышал немного. Вроде была в Крыму на вершине горы Мангуп столица княжества Феодоро, потом её разорили и опустошили, но выдолбленные в камнях пещеры остались до наших дней.
- Как интересно, вот бы попасть туда! – Засуетилась Катя.
- Я не уверен, что монахов обрадует женское общество, но я спрошу про вас, - подытожил намёки Женя, - ну что, соглашаемся?
Слава кивнул. Дурные мысли, шумящие в его голове, он списал вчерашней пьянке.
- Тогда, может, сходим вместе к ним? – И ребята отправились в купейный вагон к грекам.
- Элате, педья, – замахали греки.
- Я не знаю, что они машут, ты б переводил хоть изредка! – Нахмуренно произнёс Слава.
- Они сказали: "Заходите, ребята", - произнёс тихо Женя, и потом громко, - Евхаристуме.
Слава поднапрягся и разгадал значение слова: "Ев" он знал из имени Евгения – благо, "Харис" – очень напоминало наше слово харизма. Получалось "благодарю" или "благодарим"… Ну, в общем, "спасибо".
- Кафисте, - продолжали греки.
Это Славе ни о чем не говорило, но Женя спокойно уселся и потянул Славу за рукав: следовательно, предложили сесть.
Монахи рассказывали, а Женя переводил для Славы: они нашли в Афонских рукописях папку, посвященную Крыму, а в ней было одно письмо на непонятном языке и буквы совершенно незнакомые. Но поскольку дело касается Крыма, то наверняка Крымские учёные разберутся, что это за документ. Вот и копия.
Женя и Слава устремили взгляд на несколько листов с переснятым текстом. Это были древние руны, похожие чем-то на армянские буквы, какие красуются на коньячных бутылках… Или нет, не армянские, и не близкие к ним древнегрузинские, в них прослеживались еврейские элементы, но это был и не иврит… Греки недоуменно разводили руками.
- Так это же глаголица, - воскликнул он, - мы её конечно не учили, но нам про неё рассказывали. Тут он сообразил, что ему придётся пересказать всё, что он знает сначала грекам, а потом Славе, и заленился:
- What if I speak English, will you all understand? – Спросил он.
- We will, - сказали монахи.
Слава тоже согласился понимать на английском, в институте он постоянно читал статьи на английском языке.
Женя рассказал, что в современной лингвистике идёт долгий спор о возникновении славянского алфавита. Все мы знаем про Кирилла и Мефодия, знаем, что они составили кириллицу для славян. НО найдены рукописи, в которых между кириллических букв прослеживаются другие, написанные ранее и усердно соскобленные, буквы. Это глаголица – славянское письмо, то ли придуманное самими братьями Кириллом и Мефодием, то ли существовавшее раньше кириллицы, то ли составленное позже для тайных дел на основе кириллического алфавита.
Женя показал грекам, что многие из букв похожи на буквы средневековой скорописи греков.
- Браво, Евгениос. Ти симени автес?
- I don't know. But we can find in inet!
На удивление Славы такие неприметные с виду монахи достали из сумки достаточно продвинутый ноутбук, подключили к нему сотовый и вышли в сеть. В Википедии отыскали глаголический алфавит и стали медленно прочитывать слова. Славе выдали бумагу с ручкой: он записывал то, что сумел разобрать Женя.
Письмо с Афона
Вот, что получилось:
"Мы смиреннии иноцы святогорстии от 20 монастырей, архимандриты, игумены, священноиноцы, иеродиаконы, старцы, обще вси монастыри скитницы и постницы, отшельницы, пещерницы в вертепах и пропастех земльских приседящии, сияющяя звезды подвигом постничества единодушно колене преклонше молим иже в Троице славимаго Бога и Пречистую Богородицу Приснодеву Марию, и вся святыя да подаст Господь Бог благоденствие всем смиренным чадом своим. Мы же молитвеницы аки в последней нищете помрачающеся чястыми от вне держащих напастми пострадахом от враг Креста Христова а ныне много множае тяжчайше есть нам яко близ шатается враг. Иже дыхает гневом и яростию на святую гору. Ниоткуду утешения ниже соболезнующаго яко овца заколению вменихомся. Да не разорятся сия прекрасныя обители с Богопохвалыми церквами, в нихже славословие Божие и множество инок постник молят Бога за вся православныя христианы. Нио(т)куду инуду надеемся свобождение получитио(т) сего темнаго облака, буря свирепыя и [?...] "
И так далее в духе витиеватого плетения словес, свойственного средним векам.
Общий смысл послания сводился к тому, что по причине гонений от какого-то врага монахи Афона решили перевезти свои сокровенные для мира сокровища в монастырь святого Феодора близ Херсонеса.
У всех, Жени, Славы, греков-монахов, от узнанного загорелись глаза. Им удалось прочитать древнее послание, и они знают, где искать сокровище Святой Горы!
Они опять покопались в интернете и вот, что нашли: "Челтер-Коба – один из пещерных монастырей Крыма. Известен также как монастырь св. Феодора. Название Челтер-Коба в переводе с крымско-татарского буквально означает Решётка-пещера или Пещерная решётка. Расположен в Бахчисарайском районе, в долине р.Бельбек, на расстоянии одного километра от села Большое Садовое (Таш-Басты). Комплекс монастыря состоит из пещерного главного храма, келий и трапезной, соединённых между собой прорубленными в скальном монолите тропами. На юг от монастырского комплекса находится источник, расположенный в начале балки Хор-хор. В монастыре насчитывается более 50 пещер, расположенных в 4 яруса. В одном из нижних ярусов выделяется огромное помещение с пятью колоннами, напоминающее языческое святилище. Почти треть помещения занимает «помост», который считают гигантским тарапаном. Восточный край этой пещеры обработан в виде небольшого христианского храма. Монастырь был основан предположительно в XIII –XIV вв. на северных рубежах княжества Феодоро, возле Сюйреньской крепости. Главный храм монастыря посвящен великомученику Феодору Стратилату. Разрушен в XV веке."
- We must visit it! – Воскликнул Слава.
- We will! – Ответили монахи.
Тут Женя вспомнил, что Катя и Света тоже очень хотели поехать с ними. В максимально вежливой форме Женя сказал, не стали бы они возражать, если б с ними поехало ещё две девушки.
Тут "патер Стефан", черноволосый монах лет сорока-пяти с проседью, улыбаясь, сказал, что девушки могут помешать только молодым парням, типа Жени и Славы, но если они научатся бороться с помыслами, то такое общество не сможет им навредить.
Слава навострил уши: как это?
Патер Стефан попросил Женю перевести и начал говорить по-гречески:
- Когда тебя одолевает нехорошая мысль, то должен научиться воспринимать её не как свою, а как пришлую. Анализировать дано опытным, а новоначальным достаточно отрубать её, игнорировать. Если она сильно жужжит, присекать её ИМЕНЕМ БОЖЬИМ.
Слава поднял удивлённо бровь.
- Произноси "Господи, помилуй", "Спаси, Боже" и тому подобное, и мысль начнёт ослабевать, а потом совсем оставит тебя. В этом и состоит мысленная брань. – Тут Женя от себя добавил: - Ну, брань не в смысле ругани, а в смысле борьбы.
Слава сидел ошеломлённый: ему ясно вспомнились слова поющих женщин, и как вдруг у него резко полегчало на душе. Но, вспоминая прошедшие события, он увидел себя, сидящего на кухни у Женьки и опрометчиво ляпнувшего "чёрт, побери". Всё это теперь выстроилось в ясную цепочку, и в первый раз в сознательном возрасте он перекрестился.
Балбес стоял весь в слезах, он был разжалован пугать по ночам малышню. Но, предполагая, что это не самое худшее, что могло с ним случиться, он ободрительно ухмылялся.
Глава Третья.
Таврия
Херсонес.
Поезд мерно постукивал, ввозя пассажиров на Крымский полуостров. Кругом вода, дорога бежит по узкому перешейку, словно уходит в море. Наконец стали появляться дома, деревни, цветущие сады. Мелитополь, Симферополь, Бахчисарай. И вот подъезжают к Севастополю. Вынырнув из очередного тоннеля, все увидели пещеры, выдолбленные в горе, и балкончики храмов, прилипшие к скале как птичьи гнезда, а на верху этой загадочной горы – развалины генуэзской крепости. Инкерман…
А поезд уже спешит дальше, и вот появляются корабли и лодки, катера, крейсеры, подлодки, ботики, шлюпки, и меж ними пристроившиеся где придётся рыбаки с удочками. Вот и приехали.
На платформе греческих монахов встретил отец Георгий, отнёс их вещи в свою машину, и объяснил Жене, как можно будет с ними связаться. Его дом-гостиница находился в десяти минутах ходьбы от старого Херсонеса. Договорились встретиться на следующий день утром у ворот Херсонесского музея.
Девушки прямо на вокзале нашли приятную бабушки и за умеренную плату сняли у ней комнату на "Чайке". Ребята прямиком направились в Херсонес, где их ждали как участников конференции. Все занялись обустройством.
Но не дремало Зло. В нижайших пещерах готовился новый хитроумный план. На этот раз, достигший низших степеней власти Злыдень был направлен к монахам, чтоб сорвать их затею и помешать найти сокровища Афона. В Севастополе у Злыдня были доверенные лица: несколько священников из приходов города, областной начальник, в обязанности которого входил контроль над работой музея в Херсонесе, и ещё кое-кто.
Наутро в девять часов два греческих монаха, о. Стефан и о. Лазарь, Женя и Слава, Света и Катя стояли у входа в музей-заповедник Херсонес Таврический. Поскольку на территории музея есть действующий храм, то, не смотря на то, что музей, как ему и положено, платный, попасть туда можно беспрепятственно, придя пораньше, ко времени службы. Эти тонкости открылись потом, а пока все торжественно купили по билету и вошли на территорию древнего города.
Херсонес – это был город греков в далёкой для них Таврии, город провинциальный и торговый. Но он хорошо обустроился на Крымских просторах: многочисленные храмы, улочки, дома, сохранившиеся в романтичных развалинах до наших дней, свидетельствуют о том, что жизнь в этом городе протекала бурно. Древний Херсонес неудержимо подмывает морем, и древние напластования медленно уходят под воду. Не случайно может столько энтузиастов плавает у подножья городских развалин: всё ищут они следы иных поколений в волнах изменчивого Понта.
- Here is that Chersonesos, about which your letter writes. – Торжественно объявил монахам Женя.
- Извини, у нас в школе был немецкий, - вставила с улыбкой Катя.
- А, ну да, эти монахи нашли письмо, в котором упомянут Херсонес, вот я им его и демонстрирую… - Тотчас пояснил Женя.
- And when can we go to saint Theodore Monastery?
- Why not today afternoon?
- Good idea.
- Перевод, пожалуйста, - запросила Света.
- Ну, они договариваются поехать сегодня после обеда в скальный монастырь, упомянутый в их письме. – Важно перевёл Слава. После "странного" эксцесса в поезде он стал относиться к Свете участливо, но слова цыганки про большую любовь вспоминались ему всё реже.
Навстречу монахам вышел из храма священник и обратился:
- Откуда будете, отцы-братия?
- Апо пу исасте? – Перевёл Женя.
- Эллинес имасте, - ответил о. Стефан, и перевод не потребовался.
- Эллины, значит, - не унимался священник, - и по какому делу?
- Мы все на конференцию в Херсонес приехали, - обобщил Женя.
- Ну, значит, увидимся на конференции, - не сдавался священник.
- Значит, увидимся, - подтвердил Женя и учтиво улыбнулся.
Конференция началась в 10 часов. Первый доклад был археолога из Киева, который раскопал засыпанные пещеры Лавры. Пещеры оставались нетронутыми 8 веков, и их находка открывала много нового в истории монашества в Древней Руси.
Потом было несколько докладов про Крымских исследователей. Наконец, выступал Женя. Он разобрал греческие надписи в пещерных храмах Эски-кермена, и попробовал датировать время их появления. Доклад получился интересный.
- And where is Eski-kermen? – Спросил о. Лазарь.
Женя рассказал, что Эски-кермен, гора с остатками пещерных сооружений эпохи средневековья, находится как раз недалеко от монастыря св. Феодора и от горы Мангупа. Но каждое из этих мест требует времени на подъем и осмотр. Итак, появился план: они ехали в монастырь св. Феодора, потом на гору Мангуп, ночевали у подножья Мангупа, а на следующее утро отправлялись в Эски-кермен.
И когда уже совсем собирались уходить, в зал вошёл уже знакомый священник, а с ним какой-то представительный человек в галстуке и при портфеле.
- Молодой человек, Вы будете переводить, - обратился священник к Жене.
– Мы рады приветствовать наших иностранных гостей на земле их предков, - торжественно начал официальный человек, оказавшийся большим начальником. – По случаю вашего приезда мы устроили официальный прием, и просим вас прибыть сегодня в 4 часа в банкетный зал. Мы так же организовали для вас прогулку на катере по вечернему Севастополю!
Женя перевёл всё так патетично, что походило на организацию похоронной процессии.
- Вы, молодой человек, тоже приглашены в качестве переводчика!
Это неожиданная новость переворачивала все их планы.
- Без меня меня женили, - буркнул Слава. Все стояли в недоумении.
Ответную речь произнес о. Стефан. Женя перевёл:
- Мы очень благодарны Вашему вниманию и заботе. К сожалению, в Крыму мы можем пробыть максимум неделю, и хотели бы посмотреть пещерные города Крыма, про которые так много слышали. Поэтому мы запланировали на сегодня поездку. Но после возвращения с удовольствием Вас навестим.
- Но мы вам подготовили прием. А завтра организуем для вас поездку в Бахчисарай, там замечательный пещерный город Чуфут-кале, вам проведут экскурсию…
Тут о. Стефан взялся за чётки. Медленно перебирая узелки с бусинами, он произнёс:
- Бог воздаст вам за ваше гостеприимство. Мы согласны, однако Вы должны нам обещать, что у нас останется возможность посетить те места, которые мы сами выберем.
От себя к этому Женя добавил, что не является переводчиком при монахах и не может их сопровождать.
- Име елевферос. – Заявил он торжественно о. Стефану, и тот одобрительно кивнул.
В свете новых событий решено было перенести поездку на пару дней.
Злыдень потирал руки. Он внушил своему подопечному начальнику, что монахи с Афона должны представлять экономическую выгоду для Крыма, и для него в частности. "Может, и они пригласят тебя, ты только намекни", звенело в ушах начальника. "Не упусти их, а то не у дел останешься".
Монахи ушли с начальником, а Женя, Слава, Света и Катя решили поехать в Инкерман, полазить по тамошним пещерам.
Инкерман
Инкерман – замечательное место в пригороде Севастополя. Когда-то здесь была целая монашеская республика, теперь остался маленький монастырь на месте, где находился в ссылке святой Климент, папа Римский.
Ребята добрались оттуда на маршрутке из Севастополя и сразу забрались на вершину горы, где торжественно красовались развалины древней крепости. Не надо было быть большим знатоком древности, чтобы понять, что под ногами их хрустят обломки средневековой эмалевой керамики. Они на горе были одни, и этот факт придавал таинственность их пребыванию, словно они были первооткрывателями этих развалин…
И Злыдень был неподалёку. Но место ему совсем не нравилось. Ведь здесь на протяжении веков столько народу боролось деятельно с его сотоварищами. Но, работа есть работа. Хорошенько осмотревшись, он обнаружил пещеру под обрывом соседней горы. Он испугал птиц, чтоб привлечь внимание ребят к тому месту. А когда они действительно заметили пещеру в скале, стал внушать всем, что попасть туда – дело простое.
- Гляньте, ведь пещера совсем недалеко от вершины горы, мы можем туда спуститься, если привяжемся ремнями! – Заявила Света и внимательно осмотрела ремни на поясах у парней.
Ребята почти сразу согласились, и забрались на соседнюю гору.
Первым в пещеру полез Слава. Держась за ремень, он сполз со скалы и занырнул в отверстие в скале. При освещении светом мобильного телефона Слава увидел, что пещера служила храмом, и стены были украшены изображениями святых. Свои наблюдения Слава передал друзьям наверху, и все захотели к нему спуститься…
Через десять минут попыток и напряженного карабканья все собрались в пещере и с интересом её осмотрели. С противоположной от входа стороны когда-то располагался алтарь, а теперь остались каменные своды и выбитые углубления. Именно на этой стене лучше всего сохранилась средневековая фреска. Сюжет росписи был Евангельский: Тайная вечеря, причащение учеников Христа.
- Изумительной глубины работа! Как будто за апостолами целый бездонный мир, - Сказала Катя.
- А по-моему тут что-то не верно изображено. Глядите, вон стол как вывернут: дальняя от нас сторона длиннее. - Возразил Слава.
- И вы оба правы, - подытожил Женя. – Тут же использована обратная перспектива, пространство не уходит в точку, а расширяется до бесконечности. А точкой схода всех линий становимся мы…. – Женя хотел ещё что-то добавить, но тут загремел гром.
Все переглянулись. А вода уже барабанила по скале, шуршала по траве и лилась нескончаемым потоком с неба. Все подошли к выходу из пещеры. О том, чтоб выбираться по мокрым камням – не было и речи. А дождь всё лил и лил…
Злыдень придумал уловку, но не рассчитал сил. Ему бы сейчас следовало внушать страх и панику, раздосадовать и разругать всех, а он не мог даже приблизиться ко входу в пещеру. Всё пространство старинного храма внушало ему ужас, а образ причащающего учеников Христа палил его как яркое пламя, на какое нестерпимо больно смотреть…
Ребята расстелили свои куртки и уселись посреди пещеры как древние люди. Не смотря на такую западню, они нисколько не чувствовали себя подавленно. Наоборот, внутренняя тишина и покой овладели всеми, благоговение к труду и подвигу живших здесь когда-то подвижников. Даже Славе захотелось сказать что-то доброе об этой атмосфере. Но слов не находилось. Его глаза скользили по фреске и остановились на белых линиях, испещряющих лица всех изображенных.
- Жень, а что это на линии на руках, вокруг глаз, над бровями, - да везде по телам святых?
У Жени ответа не было.
- Хорошо бы спросить у греков-монахов, они наверняка знают, - задумчиво ответил он. И тут его осенило: монахи сейчас сидят в гостях у большого начальника… Женя достал телефон и набрал их номер. После положенных общих фраз он попросил передать трубку начальнику.
- Здравствуйте. Не могли бы Вы нам подсказать телефон приемной Инкерманского монастыря… Да, сейчас ручку возьму… - Женя вывел на ладони заветные цифры.
Все радостно встрепенулись.
Следующий звонок отделял собеседников на каких-то 50 шагов.
- Здравствуйте, меня зовут Евгений. Мы с друзьями забрались в пещеру над вашим монастырем, а выбраться без верёвки не можем… Да, на соседней от развалин горе. Хорошо, ждём!
Дождь по-прежнему барабанил по камням, но ребята радовались всему происходящему, и даже несколько сожалели, что вскоре их пребывание здесь будет прервано.
Через пятнадцать минут к пещере сверху подошли два человека, спустили верёвку к выходу и вызволили легкомысленных любителей старины из их добровольного плена.
Весть об искателях приключений дошла до настоятеля монастыря, и он выкроил время, чтобы провести воспитательную работу. Когда все мокрые, но радостные подошли к дверям храма, он вышел к ним навстречу и заявил:
- Попались в мышеловку! - Затем, смягчив тон, добавил, - Вот чай вам приготовили, выпейте, а то замёрзли, небось.
Над входом была привешена икона. И всё те же белые линии на лике! Слава спросил о них настоятеля.
- Их называют движки. Этими линиями показывали Божественный свет, озарявший святых.
И тут со скалы слетел камень и гулко рухнул неподалёку. Настоятель перекрестился и пригласил всех в трапезную.
За неквалифицированную работу Злыдень был отстранён от операции и на его место поставили заслуженного Прохвоста.
Бахчисарай
Поскольку Женя звонил из пещеры начальнику, навязавшему монахам своё общество, то пришлось ему перезвонить и объясниться. На удивление всем начальник потерял первоначальный интерес к поездке в Грецию. В разговоре с монахами выяснилось, что на Афон не пускают женщин, так что об отпуске с женой не могло быть и речи, кроме того, монахи жили не в монастыре даже, а в каком-то скиту, чуть ли не на вершине Афонской горы, среди скал… К тому же его главный подзуживатель Злыдень больше не занимался этой темой. Так или иначе, но начальник был несказанно рад звонку Жени и разъяснил, что сопроводить монахов в Бахчисарай ему не удастся по неотложным делам, но он готов выделить им машину, если только сам Женя сможет поехать.
На том и остановились. Следующим утром микроавтобус забрал Славу с Женей в Херсонесе, заехал в гостиницу за монахами и через Чайку, где уже ждали Катя со Светой, направился в Бахчисарай.
Бахчисарай, в переводе "цветущий дворец", издали смотрелся как сказочный городок из маленьких домиков, пристроившихся между вишневых и персиковых деревьев. Дорога пролегала по ущелью, стенами которого служили изрезанные пещерами скалы.
Прохвост был большой специалист по всяким пакостям. У него был свой стиль работы: людям он не доверял, поскольку они часто подводили. Он действовал через природу, вселяя в нее враждебность и злобу. Когда наши спутники добирались до Бахчисарайского монастыря, он не раз пугал, собак, чтоб они лаяли и бросались за их автобусом… В монастырь он проникать не смел, и ожидал перед входом, соображая, что можно предпринять.
А тем временем послушник Успенского бахчисарайского монастыря проводил экскурсию для почётных гостей. Женя, как обычно, переводил. В выбитом в скале храме, в маленьком склепе за резной дверью хранилась главная святыня обители – Бахчисарайская икона, послужившая причиной основания здесь монастыря.
Монах подвел к ней наших героев и сказал:
- Перед этой иконой молилось множество людей, совершались чудеса и исцеления. Давайте и мы помолимся, чтоб Богородица помогала нам!
Все стояли молча, о. Стефан перебирал в руках чётки.
В этот момент Света ощутила на себе добрый материнский взгляд. Она обратилась к иконе с самым сокровенным, что у неё было: чтоб устроилась её личная жизнь, чтоб нашёлся человек, способный любить и терпеть… Она перебирала в памяти грубые, неудачные её попытки устроить личное счастье, и слёзы катились по щекам. "Если есть высшая сила, способное всё устроить лучшим образом, пусть она поможет мне", думала она. А взгляд, полный материнской ласки, всё держал её около себя.
Света очнулась, когда все ушли, и лишь Слава задержался, дожидаясь её. Увидев девушку в слезах, он словно проник в её сокровенный мир, девичий, женственный, духовный. И она, ранее знакомая только наружно, вдруг стала очень близким для него человечком.
- Идём, Свет. А хорошая это икона… - Он взял её за руку, и она, как маленькая девочка, поспешила за ним к выходу.
- Ну вот и конец нашей экскурсии. Могу вам предложить ещё посетить скит нашего монастыря, он в пять километрах отсюда в горах. – Завершил послушник.
Всем идея показалась заманчивой, и направились к скиту…
"Хорошенькое местечко!" Прохвост теперь мог во всей полноте проявить свои злостные навыки. Змеи, их люди издревле боятся более всего, были его излюбленным инструментом.
Подъехали к горе, напоминавшей сбоку корабль с огромным крестом на корме.
В гору шли гуськом, из под ног сыпались мелкие камушки и песок. По краям тропинки росли разные пахучие травы, вносившие в воздух особый крымский аромат.
- Наверно, из этих трав и собирают крымский чай, - предположила Катя.
Они пробрались к массиву горы и вышли к огромному валуну. На удивление всем, в нем были двери и окошки, а внутри – целая комнатка, служившая храмом.
Прошли ещё чуть-чуть, и стали появляться пещеры в скалах, как в Инкермане.
Света шла позади всех, всё ещё погружённая в свой сокровенный мир. В одном месте тропа делала развилку, и Света в задумчивости пошла по нижней дорожке. Она слышала голоса, и была уверенна, что вот-вот нагонит остальных…
Пещерные ярусы становились всё ниже и ниже. Наконец, до них уже можно было без труда добраться, и Слава с Женей, а за ними монахи, как первооткрыватели, поднялись к пещерам.
- А где Света? – Спохватилась Катя.
Слава мигом спрыгнул со скалы и побежал назад. Он добежал до развилки, сообразил, что Света свернула именно туда, и поспешил за ней.
Бежал он недолго, как вдруг увидел застывшую на тропе Свету, по её ноге ползла гадюка. Слава схватил палку, отшвырнул змею, и в этот миг Света потеряла сознание…
Когда она очнулась, обнаружила, что Слава несёт её на руках.
- Света, тебя укусила змея? – Испуганно спросил он, - потерпи, надо к врачу успеть.
- Никто меня не кусал! Я просто испугалась. Я с детства змей боюсь…
- Ну и славненько. А я уж перепугался. Но как же ты стояла, когда змея по тебе ползала?
- Я б сразу свалилась, но мне вдруг представились те глаза на иконе, и они словно говорили: "не бойся, я с тобой".
Слава облегчённо вздохнул. Он по-прежнему нёс Свету на руках и не хотел её спускать на землю. Он осознал,как она ему дорога.
В этот день Слава впервые в жизни набрал букет цветов. Цветы он преподнёс Свете при всех, и с этого момента началась их серьёзная крепкая привязанность, переросшая потом в супружескую любовь.
Прохвост не достиг задуманного, но это ему не вменили в вину, поскольку ему помешали силы, превышавшие все их замыслы. Одно Её имя приводило в трепет весь подземный мир.
Челтер
И вот, наконец, свободные от разных неожиданностей, двое монахов и четверо ребят оказались у горы, ведущей к монастырю святого Феодора.
Перед выездом заучили содержание письма наизусть: "ищите над храмом в пещере иноческой под крестом". Конечно, просто приехать и начать искать что-то на глазах у всех было невозможно. Кроме обвинений в "чёрной археологии" можно было нажить и массу других неприятностей, вплоть до прямого запрета. Поэтому решили прийти с афонским письмом к Стасу, одному из археологов Херсонесского музея. Он быстро сообразил, что куда, и, получив необходимые бумаги для археологических изысканий, в назначенное время ждал их в селении, лежащем у подножья горы Челтер.
Встретились в татарской харчевне, где Стас с торжественностью султана попивал чай из пиалы вприкуску с конфетками, какие всегда бывают в татарских деревнях. По сути это была просто прессованная сахарная пудра, но, поданная к чаю, она таяла во рту, оставляя изумительное послевкусие восточного чаепития…
Изведав гостеприимство татарского хозяина, все пошли в гору. Тропинка бежала между кизиловых деревьев, ароматного разнотравья и кустов, какие можно встретить почти во всех горах Крыма.
Монастырь Челтер был отдан монахам, и они приспособились к пещерной жизни с пронырливостью современного разума. У отвесной скалы стояла солнечная батарея, питавшая насельников электроэнергией. Пещерный храм обнесли прозрачным пластиком, сделав его одновременно уютным для монахов и неприступным злым ветрам и холоду…
Стас как археолог до мозга кости и как человек нерелигиозный был противником этих новшеств, но покамест не озвучивал своего недовольства. Надо заметить, что Стас вообще любил посмеяться и повысмеивать. Особенно удачно у него выходили богоборческие шутки, как то сами собой рождавшиеся в его учёной голове. Но при этом, волею судеб, именно он нашел и раскопал большинство храмов древнего Херсонеса.
Взобрались по отвесной скале и очутились у выбитых в камне ступеней, ведущих к пещерному храму. О. Стефан перекрестился и пропел "Аксион эсти" (молитву Богородице "Достойно есть"). Стас тотчас отреагировал цитатой из известного фильма: "Паки, паки, иже херувимы". Женя оставил без комментариев его выступление и лишь переглянулся со Славой, подняв многозначительно бровь. Над храмом ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была пещера. Заторопились вверх по каменным лестницам, и очутились у проёма в скале…
В этот момент их окликнули снизу: "Прошу прощения, это монастырские угодья, туда нельзя входить!" Они оглянулись и увидели снизу благовидного монаха с окладистой бородой. Он птицей взлетел по лестнице и оказался с ними рядом.
- Позвольте представиться, о. Макарий.
- Очень приятно. Вот у нас в Херсонесе был один монах, звали о. Паписий. – Вставил Стас.
Женя тотчас заторопился представить монахов с Афона и объяснить, по какому делу они здесь. О. Макария убедила бумага на разрешение археологических раскопок, и он остался с ними, не в силах побороть любопытство.
Вошли в пещеру: небольшое выбитое в скале помещение с обтёсанными стенами. Обшарили всё, каждый камушек подняли, но креста нигде не было… Копать было бесполезно: под незначительным наслоением земли проступала каменная порода. Поиски изнурили. Стас, внимательно всё осмотрев, торжественно заявил, что в пещере ничего, представляющего исторический интерес, нет.
О. Макарий предложил отобедать, что Бог послал. "В этот день Бог им послал…" – вновь вспомнил советский кинематограф Стас.
- Ну, чёрной икры не обещаю, а вот борщом я вас накормлю, - улыбаясь, отозвался о. Макарий.
Внизу, у храма бродили паломницы, приехавшие в монастырь группой. Они-то и приготовили на всех замечательный украинский борщ. Наши новоявленные археологи пошли вниз. Катя спускалась последней. Подняв глаза от ступеней, она уткнулась глазами в громадный крест, образованный двумя скалами. Эти скалы располагались глубже по ущелью и снизу выглядели всего лишь грубыми глыбами. Но вот отсюда, с птичьего полёта, они смотрелись как выложенное рукой громадного зодчего изображение креста.
- Смотрите, - закричала Катя, но она сильно отстала, и её никто не услышал.
Внизу уже подносили тарелки, и приехавший с группой молодой священник представлялся всем, как звезда.
- Я – поп-звезда. Я и петь могу.
Стас оценил юмор этого батюшки и на этот раз ничего не добавил.
Прохвост всячески старался помешать. Он нашёптывал Стасу хульные шутки, до того смешные, что не озвучить их было тяжело. Вообще именно на Стаса он возлагал свои надежды в этот раз. За столом он стал внушать Стасу, что их поиски напрасны, и что у Стаса есть дела и поважней, чем угощаться борщиком на скалах Челтера.
И Стас заявил: "Археологические изыскания окончены, я уезжаю!" Остальные тоже были подавлены: неужели не было никаких сокровищ Афона, или их давно уже нашли…
Но тут подбежала Катя: "Я нашла крест!" – Кричала она и показывала пальцем на скалу.
Стас посмотрел на выглядывавшие из деревьев глыбы и спросил: "А звезды Соломона ты там не нашла? Так вы идёте?"
- Да, пожалуй. – Сказал Женя. – Но всё ж, давайте глянем, про что Катя-то говорит.
- С самого начала было ясно, что сокровищ сюда никто не привозил. Ну, сами посудите, какие могут быть у монахов сокровища? И, если они, скрываясь от иконоборческих гонений или от турок, сюда и перебрались, то свои сокровища как бы они везли? Чемоданы с драгоценностями ожидали увидеть? Да не может их тут быть, и не было никогда! – Это был приговор всей затее.
- Наверно, всё так и есть, - подтвердил Женя, - но раз уж мы здесь оказались, Катя, веди нас туда, где ты увидела крест. Стас, я готов месяц проработать на Ваших раскопках безплатно, если Вы пойдёте с нами.
Стасу, конечно, и самому было интересно посмотреть, но раз предлагают за это ещё и месяц бесплатной работы…
- Так уж и быть! – Снисходительно сказал он.
Сокровища Афона
Они подошли к скале, расселина в которой и образовала крест, видимый с высоты соседней горы. На земле, у самой трещины лежал большой камень, большей частью вросший в землю.
Стас аккуратно его обкопал со всех сторон, а Женя со Славой подняли.
Под камнем оказалось небольшое углубление. У Стаса оказался савок с щёткой – экипировка археолога. Он бережно снял наслоение пыли и вынул из земли несколько жестяных листов. Присмотрелся… На листах были выцарапаны греческие буквы, с трудом складывающиеся в слова.
- Вот вам и сокровища! – Укоризненно произнёс Стас. – Богоугодные монахи лишь жестянки смогли насобирать…
Но в этот момент его пальцы нащупали на дне ямы что-то круглое… Он потянул – в руках висели древние чётки из косточек каких-то плодов.
Прохвост, до сих пор спокойно сидевший на плече Стаса, подпрыгнул как ошпаренный. Ни нашёптывать, ни наушничать он больше не мог: его уносило, словно сильным порывом ветра, уносило с гор Челтера, с полуострова Крым, и несло, несло в тартарары.
Стас внимательно осмотрел чётки: мелкие, сглаженные пальцами, тысячи и тысячи раз их перебиравшими… Стас машинально перебросил между пальцами несколько косточек. Неожиданно для себя он ощутил тепло, как в детстве, когда бабушка укрывала его тёплым одеялом и гасила свет или когда мама наливала полную кружку парного молока… Что-то дорогое, дремавшее проснулось в душе, и на глаза накатились слёзы.
О. Стефан, внимательно за наи следивший, произнёс слова апостола: "Что мешает тебе креститься?" Женя недоуменно перевёл.
- Ничего, - ответил Стас и неумело перекрестился.
Они спустились вместе к источнику монастыря, где была выбита в камне купель.
- Ис то онома ту Патера, Йу кэ Агиу Пневматос, - произнёс о. Стефан, трижды окунув Стаса в воду с головой…
Женя и Слава стояли ошеломлённые: такого неожиданного преображения смешливого Стаса они и представить не могли…
В чайхане у подножья Челтера закатили пир горой: Стас много шутил, все радовались. А больше всех радовался о. Макарий, получивший во владение монастырю бесценный дар: афонские чётки XII века.
Надписи на жестяных листах ни Женя, ни монахи разобрать не смоги. Решено было их отсканировать и послать на экспертизу…
Послание с Челтера
Наконец, ответили из Национальной библиотеки Лондона: им удалось расшифровать послание, и вот, что там было:
"Слава Богу за всё! Мы, изгнанники с горы Афонской, обрели в этой глухомани тихое пристанище. Не зная языка и нравов здешних, мы с молитвой Христовой стали из гонимых почитаемыми, из бездомных – владельцами каменных палат Челтера, и, ничего не имущее, стали обладателями великих сокровищ. Язык, общий для всей твари, язык всевластия над духами злобы - это язык молитвы, благодарения, благословения. Бог открыл нам, что Он действует на всяком месте, и трудности, посылаемые жизнью, через прославление Бога дают благополучие во всём. Сами беды, которые нам приходилось пережить, стали источником неизреченных благ. Словно Иов многострадальный всего лишились, и как он же трикраты получили. Да будет имя Господне благословенно во веки. Аминь."
Женя прочёл на английском и тотчас перевёл на русский… И все призадумались: даже в их поездке в Крым каждая неприятность вела к благой цели. Слава стал серьёзным молодым человеком, Света нашла жениха (и, главнее, выросла до того, чтобы стать хорошей женой), Стас, тот вообще открыл для себя сокрытый прежде духовный мир… И если б знали они во время неприятностей, что пойдут они им во благо, сколько пустых волнений, сколько страхов избежали бы они. Слава Богу за всё! Мысленно произнёс каждый.
И что было потом – об этом история наша умалчивает. У Жени было ещё немало приключений, напастей и радостей, монахи вернулись к себе на Святую гору, Стас отрыл ещё немало византийских храмов в Таврии, Слава и Света женились… А, может, всё у них сложилось по-иному: Женя закрутился в делах и потерял всякий интерес к приключениям, Стас посчитал своё крещение минутной слабостью, монахи не вернулись на Афон, Слава и Света разругались…
Как всё сложилось, зависело от них самих. И складывалось ведь по-всякому, но каждый раз, когда что-то шло наперекосяк, каждый вспоминал послание с Челтера, и языком всевластия гнал от себя вражду, суету и злобу.