(вместо эпилога)
Года через два после истории с Наташей, с Васькой произошёл случай, едва ни стоивший ему жизни.
Но ещё раньше его дружба с Лёнькой совершенно расстроилась. Она пошла на убыль почти сразу, как только во дворе появился Серёжка Пяткин. Этот Пяткин сперва подружился с ними обоими, но это продолжалось недолго. Ваське он как-то сразу не понравился своими нагловатыми ухватками, ужасной самоуверенностью и беспрерывными насмешками над старомодными, как тот считал, Васькиными взглядами.
Пяткину было всё ни по чём, и он ни с кем и ни с чем не любил считаться. Если, к примеру, он оказывался у кого-либо из друзей в гостях, то вёл себя, как у себя дома: всюду лез, всё хватал - словом, ни в чём себя не ограничивал.
Для Васьки, да и для Лёньки тоже, это было так непривычно. По крайней мере сами они себе ничего такого не позволяли. И потом, этот Пяткин, он всё старался объявить себя главным, а к Лёньке с Васькой относился с пренебрежением. А ещё это его хвастовство... Он беспрерывно и без малейшего даже стеснения превозносил себя, чем поначалу немало шокировал друзей.
Впрочем, ему и правда было, чем похвалиться: во-первых, он отлично учился и даже участвовал в физико-математических олимпиадах, а, во-вторых, он во многом, в чём разбирался и перечитал несчётное количество книг. Но всего больше друзей удивляло то, что он похвалялся не только своими достоинствами, но аже и тем, чем, по мнению Васьки, похваляться совсем бы не стоило - то есть полнейшим отсутствием стыда и своей твёрдой убеждённостью, что вся жизнь создана лишь для того, чтобы получать от неё одни удовольствия. Пускай даже во вред другим, что для него не имело никакого значения.
Но, если Лёнька охотно поддавался его влиянию, и даже в чём-то начал ему подражать, то Васька упорно сопротивлялся. В конце концов Пяткин понял, что с Васькой ему не сладить, и тогда избрал другой путь. Он попросту стал вбивать клин между друзьями, умело сталкивая их лбами и наводя Лёньку на мысль, что Васька им, собственно, вовсе не нужен.
Дальше больше. В конце концов дело дошло до того, что они стали убегать и прятаться от Васьки и потом посмеивались над ним из-за угла. Им было забавно, как он их ищет.
А Васька и впрямь их искал. Его страшно угнетало одиночество и к тому же он никак не мог поверить, что Лёнька теперь уже больше ему не друг.
Было лето, каникулы были в самом разгаре, и вдруг он остался совсем один. Однако, когда он окончательно убедился, что над ним попросту потешаются, перестал их искать и стал придумывать себе какое-нибудь занятие.
Тогда-то он и пристрастился к рыбалке.
Теперь с раннего утра, он стал пропадать с удочкой на Амуре. Потом, правда, Амур сильно обмелел, так что уже рыбачить было никак невозможно. Но там же, на Амуре, кто-то из пацанов рассказал про Зейский затон. О том, что там всегда глубоко, и что там полно всякой рыбы. Этот затон находился как раз неподалёку от того места, где жили Васькины дед с бабушкой. Перебравшись в Благовещенск, они купили здесь небольшой домик с участком, на котором поместились и дворик, и огород и даже небольшая времянка.
Васька иногда наведывался к ним, правда, не часто. Ему нравилась тамошняя почти деревенская тишина и то, что там всё утопало в зелени. Он бывал бы здесь и почаще, тем более, что дед Ефрем уже редко к нему придирался, да не хотел из-за Серёжки.
К этому времени Серёжка, хоть и заметно подрос, но так и оставался препротивным малым. Правда, теперь он старался Ваське не досаждать: во-первых, за это запросто можно было схлопотать по шее, а, во-вторых, город - это всё-таки не деревня, где Ваське некуда было деться. Здесь у Васьки был собственный дом, так что для Серёжки дед Ефрем, уже не был надёжной защитой. Просто Васька и сам не хотел иметь с ним никаких общих дел.
Тем не менее, когда он узнал о затоне, а потом сам сходил и разведал, где он находится, то уже стал бывать у деда с бабушкой чаще.
Зейский затон, куда на зиму приводили речные суда, в летнюю пору почти всегда пустовал. Обнесённый с трёх сторон высокими отвалами из галечника и песка, он походил на удобную гавань, скрытую от быстрого течения, от ветров и от посторонних глаз. Здесь любили пропадать местные пацаны. Тут они купались, жгли костры и рыбачили. Сюда же стал захаживать и Васька. Ему было удобней приходить сюда от деда с бабушкой, в чулане у которых он хранил свои снасти, и у которых в огороде всегда можно было запастись червями.
Но на рыбалку Васька предпочитал ходить в одиночку. Он не любил, чтобы кто-то путался у него под ногами и отвлекал от дела. Случалось, что ему везло и тогда он притаскивал по полрюкзака рыбы.
Серёжка каждый раз страшно ему завидовал. Он то и дело пытался увязаться за ним, но всякий раз Ваське удавалось от него улизнуть.
И вот как-то в канун майских праздников, придя к деду с бабушкой, Васька в первый раз после зимы засобирался на рыбалку. Ему сперва надо было привести в порядок снасти и накопать червей, так что рыбалку он отложил до следующего дня. Тогда же сюда приехали и Васькин двоюродный брат, Игорёк, с матерью. У тётки Серафимы снова намечались какие-то гастроли с артистами и, стало быть, за Игорьком было некому присмотреть. В конце концов, наделав, как обычно, шуму и разбранившись с дедом Ефремом, она умчалась, наказав Игорьку никуда не выходить со двора.
Игорьку уже шёл восьмой год, и их по-прежнему соединяла самая тёплая и доверительная дружба. Игорёк тотчас заметил, что Васька возится со снастями и, смекнул в чём дело, стал подговариваться к нему в компанию. Васька сперва не хотел его брать, ссылаясь на запрет тётки Серафимы, но Игорёк так жалобно его умолял, что устоять он просто не смог.
Воспользовавшись удобным случаем, к ним тут же примазался и Серёжка. Ещё пока братья спорили, он терпеливо ждал, чем кончится дело, но стоило Ваське согласиться взять с собой Игорька, как он немедленно объявил, что идёт вместе с ними.
- Ну, уж этому не бывать, - воспротивился Васька. - Ты мне там и на дух не нужен.
- А чего это “не бывать”? - заныл Серёжка. - Ему так значит можно, а мне, что ли, нет?
- Ему можно, - стоял на своём Васька. - От него хоть польза какая-то будет. А что с тебя, с лодыря взять?
Серёжка бросился уверять, что никакой он не лодырь, и что он даже готов доказать это делом. Словом, он пообещал сам накопать в огороде червей. Васька заколебался, хотя и не верил ни одному его слову.
- А коль брать меня не захотите, - подкрепил на всякий случай Серёжка, - то я тогда скажу папке, и он вас вообще в огород не пустит.
В том, что так именно всё и будет, сомневаться не приходилось.
- Ладно, чёрт с тобой, - немного подумав, нехотя согласился Василий. - Но только смотри, если что, ты у меня живо схлопочешь. Бери вон лопату и, айда, в огород.
Как и следовало ждать, копать червей Серёжка вовсе не собирался. Сначала он только делал вид, что копает, хотя на самом деле, лишь несколько раз ковырнул землю. Потом он притворился, что у него ничего не выходит, остановился и озабоченно посмотрел на небо.
Хитрец, он отлично знал, что у Васьки с Игорьком не хватит терпения наблюдать за его вознёй, и что они рано или поздно освободят его от досадной обязанности.
Расчёт его оправдался. Васька не выдержал, отобрал у него лопату и сам принялся за дело. Серёжка был бы не Серёжка, если б он ещё не поломался, да не поприкидывался обиженным.
Впрочем, лопату он уступил без промедления, якобы не смея перечить старшему племяннику. Потом, ещё немного покрутившись рядом, он отправился домой, под предлогом напиться воды.
А земля в огороде была мягкая, как пух, и черви попадались почти раз за разом. Причём всё жирные, чуть не с палец толщиной. Пока Василий копал, Игорёк, сидя на корточках, помогал ему выбирать из земли червей и складывать их в стеклянную банку. Дело у них спорилось.
Серёжка явился уже под самый конец и сразу же принял озабоченный вид. Глядя на него, можно было решить, что только он один обо всём и хлопочет. Он беспрерывно лез с советами, а Игорька он обвинил в том, что тот плохо смотрит и не ворошит как следует землю. Для примера, он даже исхитрился отыскать одного, впрочем, совсем маленького червячка на уже пройденном участке.
Как бы то ни было, но часа через два трёхлитровая банка заполнилась почти наполовину. Васька вывалил червей на подложенную для этого лопату и стал их пересчитывать, одновременно отправляя их по одному обратно, в банку. Но прежде он насыпал туда свежей земли.
Всего он насчитал сто двадцать три червяка - больше, чем достаточно для одной рыбалки, с учётом даже трёх закидушек и парочки донных удочек. Ночевали братья у деда с бабушкой.
А утром, чуть свет, Васька растолкал Игорька, спавшего без задних ног на одном с ним диване. Зевая и сонно мигая глазами, Игорёк стал одеваться. Серёжку они решили не будить - пускай, себе дрыхнет. Однако улизнуть без него им всё же не удалось. Оказывается, что всё время, пока они шебуршились, он только притворялся, что спит. На самом деле он ждал, когда они выйдут в сени, а уж затем мигом кинулся одеваться.
Васька притащил из чулана старый рюкзак, положил в него банку с червями, три закидушки и десяток сырых картошин, на тот случай, если им придётся развести костёр. Оставалось только взять удочки и всё готово. Васька их стащил с крыши ещё с вечера, а заодно проверил на месте ли крючки и всё остальное.
Несмотря на то, что накануне стояла теплынь, утро выдалось холодное и ветреное. К тому же ночью ударили заморозки. Васька же пришёл сюда налегке. Тогда он отыскал в том же чулане чью-то старую телогрейку с кепкой, надел их на себя, а заодно тщательно проверил экипировку брата. На Игорьке было рябенькое пальтишко и забавный лохматый берет - в них он походил на какую-то экзотическую птичку.
Убедившись, что замёрзнуть Игорёк вроде бы не должен, Васька взял рюкзак, удочки, и они направились к калитке. Как раз в этот момент на крыльце нарисовался Серёжка. Он был в новенькой телогрейке и в кирзовых сапогах. На голову он нахлобучил лыжную шапочку с помпоном.
- Ага, без меня хотели удрать? - ехидно ухмыльнулся он, откусив кусок от здоровенного бутерброда с колбасой. - Только меня не обдуришь.
Братья лишь переглянулись. Потом Васька почесал под кепкой затылок и сказал:
- Ну, раз так, то на вот, удочки. Ты понесёшь их, а я - рюкзак.
- А этот, - по привычке захлюздил Серёжка, указав бутербродом на Игорька, - этот совсем, что ли, ничего не понесёт? Пускай вон забирает одну удочку. Я, что нанялся, один их нести?
- Ещё слово и ты останешься дома, - сурово предупредил Васька.
Угроза подействовал, хотя и не надолго. За дорогу Серёжка ещё не раз-другой принимался ворчать, но удочки всё-таки нёс.
До затона было идти квартала четыре, мимо старых дворов, запрятанных за серыми дощатыми заборами. За ночь лужицы покрылись корочками льда и теперь похрустывали под ногами. Серёжка то и дело выискивал в них белые пузыри и с хрустом раздавливал их своими кирзачами.
В эту раннюю пору в затоне не было ни души. Здесь ещё оставались на приколе две старые посудины. Они скрежетали железом у дальнего мола, подрагивая снастями на ветру. По тяжёлой чёрной воде бежали волны, нагоняя тоску.
Подойдя к кромке берега, Васька угрюмо посмотрел по сторонам. Предчувствие ему подсказывало, что при такой погоде клёва не жди. Но, раз уж пришли, надо было всё же попробовать.
Серёжка с Игорьком к воде подходить не стали. Они топтались поодаль, уныло озираясь по сторонам и ёжась от холода.
- Зря мы сюда пришли, - сказал Васька, - только сопли поморозим и больше ничего.
Похоже, что и оба его спутника придерживались того же мнения, но высказывать его поостреглись.
- Ну, чего стоите? - прикрикнул на них Васька. - Пока я тут буду с закидушками, шуруйте собирать дрова. Да поживей, а то без костра мы точно околеем.
Серёжка с Игорьком нерешительно посмотрели друг на друга, но с места не сдвинулись. Тогда Васька рявкнул на них так, что они оба вздрогнули и стремглав кинулись на гребень отвала, толкаясь и спотыкаясь на ходу. Через секунду их уже не было видно.
Проводив их глазами, Васька поставил на камни рюкзак и принялся вытаскивать из него закидушки. Он разматывал их одну за одной, тут же наживлял на крючки червей и закидывал в воду на некотором расстоянии друг от друга. Дощечки, к которым они были примотаны, он приваливал тяжёлыми камнями, так чтобы ни рыба, ни волна не смогли бы их утащить. Руки его скоро закоченели, а пальцы одеревенели так, что совсем не хотели слушаться. Самое время развести костёр, а удочки можно поставить и потом.
- Ну, и чего это вы тут натаскали? - возмутился Васька, вороша ботинком жалкую кучку мусора. - Да этого мне и на растопку не хватит. Эх, ну и помощнички из вас. А ну, живо за палками. Да выбирайте те, что потолще.
Серёжка было заупрямился, но Васька, без лишних слов, поднёс к его носу кулак. Так или иначе младшие снова засеменили на верхнюю кромку берега, за которой вскоре исчезли.
Васька же, отогрев немного руки в карманах, поставил обе удочки и, укрепив нижние их концы при помощи камней, остался наблюдать.
Верхние концы удилищ едва заметно подрагивали на ветру, но отрывистых толчков, какие обычно бывают при поклёвке, видать пока не было.
Так прошло минут пять, потом ещё - картина всё та же. Подождав ещё немного, Васька всё же решил их проверить. Наживка на крючках оказалась нетронутой. Поставив наново удочки, он огляделся - Серёжка с Игорьком, как в воду канули. Тогда он пошёл проверить закидушки. Но и с закидушками была та же история: рыба, похоже, и не думала браться. Зато с крючками вытянулись несколько пучков донной растительности, да кусок старой пожелтелой лески. Васька старательно поправил наживку, а кое-где её даже и заменил.
Покончив с закидушками, он обмыл руки в ледяной воде. Теперь только оставалось ждать и надеяться.
Минуя дальний мол, в затон врывался студёный ветер. Под ним вода точно щетинилась и гнала к берегу грязно-жёлтую пену. Небо ещё плотнее затянули тучи. Спрятав руки в карманы, Васька прохаживался вдоль берега.
Между тем отправленные за дровами помощнички покуда не возвращались. Тогда Васька решил забраться на вершину отвала и посмотреть, куда они там запропастились.
Очутившись на гребне, он сразу всё понял. Оказывается, эти двое бедолаг где-то набрели на здоровенную корягу и теперь безуспешно пытались тащить её волоком. Причём упирался один только Игорёк, тогда как Серёжка, по своему обыкновению, отлынивал, делая только вид, что старается.
- Да вы с ума сошли! - не зная злиться на них или смеяться, закричал Васька. - Ну, и чего вы к ней прицепились? Бросьте её сейчас же, кому говорят?
В конце концов пришлось ему самому возглавить поиски дров. Вскоре на берегу, в некотором отдалении от воды, вовсю полыхал костёр. Устроившись возле костра, горе-помощнички заметно приободрились. Вырывавшиеся из-под сучьев языки пламени, тускло-оранжевыми бликами играли на их приунывших лицах.
- Ну, и как рыбалка? - хитро прищурился Васька. - Будете проситься ещё?
- А чего не проситься? Рыбалка, как рыбалка, - бодро отвечал Серёжка. - Вот только бы поймать чего-нибудь.
- Рыбалка, как рыбалка, говоришь? - усмехнулся Васька. - Ну, тогда пошли.
- Куда? - тут же оробел Серёжка и покосился на Игорька.
Тот рассеянно мигал своими длинными и белыми, как у поросёнка, ресницами.
- Как куда? Закидушки надо проверить. А ты что, у костра решил отсидеться?
- А он тоже, что ли, пойдёт? - указал на Игорька Серёжка.
- А почему бы и нет? И он тоже, - хладнокровно отвечал Васька.
- Ну, так вы с ним и идите, а я вас, лучше здесь подожду, - сказал Серёжка, ещё ближе придвинувшись к костру. - Чего там делать, троим-то?
Было понятно, что от костра его теперь ни за что не оттащишь. Да и не больно-то и хотелось. Братья отправились проверять снасти, а он остался, и тут же для виду принялся подбрасывать сучья в огонь - мол, смотрите, и от меня есть какая-то польза.
Но и на этот раз всё закидушки оказались пустыми. Немного подумав, Васька отправил Игорька греться, а сам взялся их смотать - забрасывать их снова не имело смысла.
Ваське оставалось проверить и смотать удочки, но тут, откуда ни возьмись, на берег высыпала ватага пацанов, лет по тринадцати-четырнадцати. Всего их набиралось человек шесть или семь. Они гоготали, дурачились и, по всему видать, были явно навеселе.
Среди них выделялся небольшого роста крепыш, в коричневой болоньевой куртке и в лихо закатанных кирзачах. Он держался как-то солиднее и увереннее других. Сразу было видно, что он среди них за главного.
Наматывая лесу на удилище, Васька краем глаза наблюдал за ними, и прежде всего, за этим, в болоньевой куртке. У того в руках был железный ломик, выточенный из арматурины и к тому же, в отличие от остальных, тотчас устремившихся прямо к костру, он медлил и, кажется, что-то замышлял. Внутри у Васьки неприятно заныло: и то сказать, от пьяных добра не жди.
Пацан в куртке глянул вслед удалявшимся дружкам и, небрежно помахивая ломиком, приблизился к Ваське.
- Ну, и что, ловится что-нибудь? - нехорошо ухмыльнувшись, осведомился он.
- Да, какой там чёрт, ловится? Только зря червей перевёл, - с нарочитой грубоватостью отвечал Васька. Тем самым он желал показать, что вовсе не робкого десятка и, если что, уж сумеет за себя постоять.
- Ну, ну, - усмехнулся крепыш, продолжая поигрывать ломиком. Бесцеремонно разглядывая Ваську, он, видимо, прикидывал ято-то в уме.
Васька же тем временем закончил и со второй удочкой. Оставалось только взять рюкзак и отправляться домой. Но он медлил, потому что его как бы удерживал этот подвыпивший парень, разговор с которым был явно не закончен.
- Я - Кыля. Слыхал о таком? - важно подбоченился тот.
- Не помню, может, когда и слыхал, - пожал плечами Васька.
На самом деле он не раз слышал про какого-то Кылю и о его шайке. По слухам, они держали в страхе местный район и нападали на всякого, кто сюда забредал из других районов города. С виду же он как будто ничего особенного из себя не представлял, пацан, как пацан, вот только разве что ломик...
- Ну, а ты кто такой? - полюбопытствовал Кыля, видимо, пока ещё не решив, что предпринять.
- Тебе имя, что ли, назвать? Ну, Васька.
- “Васька”, - ехидно передразнил его Кыля, словно тот отмочил какую-то глупость. - На кой чёрт мне твоё имя? Я про кликуху спрашиваю.
- А у меня и нет никакой кликухи. - Васька бросил взгляд в сторону костра. Там вроде пока всё было спокойно: Серёжка с Игорьком, присев на корточки, грелись у огня, а пацаны дурачились между собой и играючи гонялись друг за другом. Они толкались, гоготали во всю глотку, а на малышню даже не обращали внимания.
- Так ты, стало быть, не местный? - продолжал допрос Кыля. - Что-то я тебя раньше здесь не видал.
- Я тебя тоже здесь не видал, - заметил Васька, - хотя я частенько тут рыбачу.
Он поднял с земли вторую удочку, давая понять, что собрался идти. Кыля нахмурился.
- Постой-ка, а что там у тебя в рюкзаке? - спросил он, - Закидушки, что ли?
- Ну-да. Чего же ещё?
Васька прямо посмотрел на Кылю, вовсе не собираясь перед ним робеть.
- Так закидушки, говоришь? Ну, ну, - Кыля всё медлил, хотя в глазах его уже играли злые огоньки. - Закидушки - это хорошо, - прибавил он, оглянувшись на своих дружков у костра. - А ну, давай-ка их мне сюда.
- Ну-да, как же, разогнался, - отвечал Василий и внутренне подобрался.
“Ну, вот и началось”, - уныло подумал он. Однако уступить он не мог, да ещё на глазах у младших. За кого бы они его тогда посчитали?
Кыля же тем временем воткнул в землю ломик и по-хозяйски протянул руку к рюкзаку. Васька в один миг очутился возле него и, не раздумывая, двинул его кулаком в челюсть. Всё произошло неожиданно. Кыля взмахнул руками, попятился и уселся на гальку. Но тут же вскочил и бросился к ломику. К ломику же устремился и Васька. Всё зависело оттого, кто успеет первым. К ломику они успели одновременн ломик и стали вырывать его друг у друга.
Началась яростная возня, с руганью и пинками с обеих сторон. И хотя Васька не любил бранных слов, сейчас он ругался, как отъявленный хулиган. По крайней мере ничуть не слабже, чем Кыля. Оно так и должно было быть - Ваське надо было убедить противника, что он не какой-нибудь маменькин сынок, и что с ним шутки плохи.
У Васьки оказалось силёнок побольше. Он мотал Кылю из стороны в сторону, но тот вцепился как клещ и ломик не отпускал. Так они кружились на одном месте, пыхтя и рыча, как дикие звери.
И тут произошло то, чего Васька больше всего опасался. Заслышав шум, Кылины дружки перестали дурачиться и бросились к ним. Заметив это, Васька в отчаянном усилии крутнул ломиком и что было силы, рванул его на себя. Но и это не помогло - Кыля держался крепко. Но зато на лбу у него появилась рана, из которой хлынула кровь. Должно быть, в момент рывка Васька нечаянно зацепил его ломиком. Кровь залила Кыле половину лица, так что вид у него был довольно пугающий. Даже прибежавшие навыручку дружки как-то вдруг оробели и вместо того, чтобы наброситься на Ваську, продолжали оставаться на некотором удалении.
В руках у некоторых из них были тоже какие-то железяки. Немного придя в себя, они стали размахивать ими, как бы угрожая напасть. Но всё как-то не решались, а только всё крутились вокруг.
Между тем Кыля с Васькой продолжали яростно бороться за ломик. Васька, словно и не замечая угроз со стороны, отчаянно храбрился, показывая, что он готов любого разорвать в мелкие клочки. Собственно, ничего другого ему и не оставалось. Тут ведь как -чуть только поддайся, покажи, что ты трусишь, и тогда всё - вся орава накинулась бы на него немедля.
Васька, изрыгая нецензурщину, мотылял своего противника, успевая награждать его зуботычинами.
Кыля тоже не оставался в долгу, хотя было заметно, что он ослаб.
А время шло, и с каждой минутой Кылины дружки всё больше смелели. Они всё ближе подбирались к Ваське с боков и сзади, так что нападения следовало ждать в любую секунду.
И вот, когда казалось, что нападение неминуемо, Кыля вдруг успокоился, хотя ломик не отпускал. Его покачивало, залитое кровью лицо сделалось бледным. Он крикнул:
- Ладно, ша, мужики. Пускай себе, катится. А ты, - обратился он к Ваське, - ты только ломик отдай и можешь валить на все четыре стороны... Да, не бойся, никто тебя не тронет, раз я сказал.
- Ну-да, как же, так я тебе и поверил, - возразил Васька, хотя сам уже не чаял, как бы побыстрее унести ноги.
- А вот это ты зря, - ослабевшим голосом заметил Кыля. - Раз уж я сказал, значит, так и будет. Я своё слово держу, не думай... Так как, отдашь, что ли, ломик-то?
- Ладно, забирай, - капельку подумав, согласился Васька и нехотя разжал пальцы, -поверю твоему слову.
Так ломик оказался в руках у Кыли. Среди напряжённого безмолвия, Васька наклонился, взял удочки, рюкзак и, не спеша, направился к костру, где его ждали перепуганные насмерть Серёжка и Игорёк.
Идти следовало не торопясь - иначе всё пропало. Всё равно, думал он, оторваться вместе с малышнёй не удастся. То есть в том случае, если вся эта ватага кинется за ними в погоню.
А пока он удалялся, у Кыли и его приятелей разгорелся горячий спор. Незаметно прибавляя шаг, Васька чутко прислушивался, к чему там клонится дело.
Кажется, сам Кыля был настроен не нарушать данного слова - и это немного ободряло, однако, его дружки, не в меру вдруг расхрабрившиеся, теперь горели желанием догнать Ваську и посчитаться с ним за всё.
Кыля делал попытки умерить их пыл, но голос его тонул в возмущённых криках его приятелей. Васька ещё прибавил шагу.
- Живей, уносим отсюда ноги, - подойдя к костру, скомандовал он стоявшим столбиками Серёжке и Игорьку.
Дважды повторять не пришлось: те тотчас засеменили на откос. Васька замыкал шествие. Вдруг голоса на берегу стихли. Затем послышался приближающийся топот. Васька продолжал идти, не оглядываясь, и, подгоняя семенивших впереди брата и дядьку.
До деревянного моста, что был перекинут через небольшой овраг, оставалось совсем ничего. За мостом, в двух шагах, начинались дворы, среди которых, в случае чего, не трудно было затеряться. Но топот и пыхтенье раздавались уже совсем близко. Стало ясно, что уйти не удастся.
- Бегите домой! - скомандовал Васька, останавливаясь. - Ну, кому сказал! - строго прибавил он, видя, что Игорёк и Серёжка застыли на месте. - Бегите, я вам говорю!
Но на них ничего не действовало: оцепенев от страха, они стояли и таращились на Ваську глазами полными ужаса.
- А ну, стой! - раздалось за Васькиной спиной.
Он повернулся лицом к преследователям.
В трёх шагах от него стоял Кыля, а рядом теснилась толпа его дружков. С мрачной решимостью в глазах они застыли в ожидании. Кровь по-прежнему заливала Кыле половину лица, взгляд его был мутный и, как показалось Ваське, бессмысленый. Он держал занесённый для броска ломик, но пока колебался.
- Стой, - прибавил он, слегка пошатываясь.
Васька стоял прямо перед ним. О том, чтобы как-нибудь увернуться или попробовать отобрать ломик, не могло быть и речи - всё равно не успеть.
Обычно говорят и пишут, что за шаг перед смертью, будто бы перед мысленным взрором человека проносится вся его прожитая жизнь. Так вот, и ничего такого. По крайней мере, не в этом случае. В эти мгновения Васька вообще ни о чём не думал. Он, разве что надеялся на то, что, быть может, всё ещё как-нибудь обойдётся. Перед его глазами маячило бледное, испачканное в крови лицо Кыли, а чуть ближе - матово поблескивало жало нацеленного ему в грудь ломика. Вот и всё.
Он ждал, чувствуя во рту неприятный какой-то привкус. Едкий и тревожащий, ровно такой, какой он иногда чувствовал, оказавшись вблизи покойника или при виде похорон. Быть может, этот привкус и сообщал о близости Смерти.
Но время шло, а Кыля продолжал стоять с занесённым ломиком, и всё никак не решался пустить его в ход.
- Кидай, кидай! Чего ты? - нетерпеливо подъуськивали его дружки. - Видал, как он тебя... Так ему, гаду, и надо... Да, будешь ты кидать или нет?!..
Казалось, ещё немного, и всё будет кончено. Вот уже в мутных Кылиных глазах замерцали хищные огоньки. Вот он уже совсем было примерился и, помахивая ломиком, всё дальше отводил руку для броска, но что-то всё же продолжало его удерживать.
Дружки выходили из себя. Они шумели и плевались, выказывая даже непочтение своему вожаку, а тот тем не менее медлил...
И вдруг точно, как в сказке, откуда ни возьмись, появился какой-то мужик. Он словно вырос из-под земли, огромный,лохматый, в фуфайке и в съехавшей на бок драной ушанке. В руке у него был топор.
- А ну, паря, не балуй! - прикрикнул он на Кылю. - Давай-ка сюда железку.
Сперва все, а также и Васька, даже застыли в изумлении. Первыми пришли в себя Кылины дружки. Они зароптали, выражая недовольство. Но сам Кыля, хотя и сделал вид, что будто бы раздосадован, однако, с видимым облегчением позволил себя обезоружить.
Как только ломик оказался в руках мужика, тот зашвырнул его далеко, за овраг.
- Так-то оно будет лучше, - сказал он. - А вы, архаровцы, - нахмуренно глянул он на Кылю и его приятелей, - А ну, дуйте-ка отсюда, да поживей, пока я не наподдал вам по первое число. Ну! - рявкнул он, сделав свирепое лицо.
Те попятились, а потом развернулись и медленно поплелись к затону, бурча и глухо огрызаясь себе под нос. Через пару минут их уже не было видно.
- Чего, - ухмыльнулся мужик, - небось, сердце-то в пятки ушло? А я рублю себе дрова, - продолжал он, почесав под ушанкой затылок, - думаю, истоплю-ка я себе баньку... Ну вот, стало быть рублю, а тут вижу, не то балуются, не то в самом деле деруться. Мне-то через забор почти что весь берег видать. Рублю, значит, а у одного-то вижу в руке штырь - не штырь, а то вроде, как ломик. Э, думаю, да тут дело нешуточное, этак, чего доброго, они друг дружку поубивают... Пошли-ка, паря, - положил он руку Ваське на плечо, - пошли, я малость вас провожу.
Васька стоял на одеревеневших ногах, не в силах двинуться с места. Рядом маячили всё ещё бледные и растерянные Серёжка с Игорьком.
- Идём, идём, - легонько подтолкнул его мужик, - натерпелся, небось, страху-то?
Они перешли мост и двинулись через небольшой проулочек к дороге.
- Меня самого вот так же как-то, - рассказывал по пути мужик, добродушно посмеиваясь. - Помнится, прищучили возле клуба с ножичками. Их целая шайка, а я один, и хоть бы палка какая под рукой. Ну, думаю, кранты тебе, Павел Львович... а всё из-за девки одной...Ну, да, что там... Короче, ох и трухнул же я тогда. Благо, тут наши, портовские, видать, с танцев или ещё с какой гулянки возвращались... целая толпа. А те-то, как увидали, что мне подмога идёт - и дай бог ноги. Они уж давно удрали, а я всё стою и реву, как дурак. А спроси, чего реву, и сам не знаю. Представляешь, стоит этакая дылда и ревёт? Вот он, когда страх-то меня донял...
Пройдя по дороге ещё квартал, мужик остановился.
- Ну, дальше-то я уж не пойду, - ещё раз потрепав Ваську за плечо, сказал он. - Видать, паря, долго тебе жить. Она ведь, смерть, не всякому так близко себя показывает. А уж, коль, показала, то скоро её теперь не жди. Ну, прощай.
Он развернулся и зашагал обратным путём. А Васька с Игорьком и Серёжкой, точно только теперь испугавшись, со всех ног бросились бежать. Они благополучно добрались до своего двора и тут только вспомнили, что даже не поблагодарили своего спасителя. Вот так как-то вышло. Ну, да дай Бог ему здоровья!..