Я направился в лес по темноте. Заброшенная деревушка, в одном из пустующих домов которой переночевал, осталась позади. Зашагал к темной неровной кромке на горизонте. Косматый туман стелился по полю. В подвижных клубах маячит высокая трава полынь. Ни один звук не нарушал мягкой тишины. За плечами старое отцовское ружье, места здесь глухие и рюкзачок с провиантом. Светало. Важно было попасть в лес в момент его пробуждения, когда первые лучи солнца осветят деревья и стекут по стволам к земле. Обсушат листву и траву. Невидимая постороннему глазу жизнь птиц и зверей станет доступней человеку. Но с погодой не повезло. Едва показался краюшек солнца и коснулся горизонта, позолотив верхушки деревьев, как небо заволокло тяжелыми рваными тучами. Потянул холодный осенний ветер. Лес нахмурился. Вокруг все вымерло. Скоро вышел на едва заметную тропинку. Она вилась между деревьями. Тянулась в глубину леса. И я двинулся по извилистой лесной дорожке. Попадались голубичные кусты. Плоды осыпались. Оставшаяся ягода чернильными каплями свисала до земли. Встретился муравейник. Он приютился у старой ели. На стволе наплыв смолы от затеса, следующий затес виднелся впереди, так охотник обозначил свою тропу. Тут же вспомнились слова отца, сказанные в детстве, когда я поранил себе руку. Он пояснил, что в отсутствии медикаментов можно лечить нарыв и рану еловыми слезами. Говорил, что еловые слезы появляются на ели при повреждении древесины. Плачет ель и 'еловые слезы' - светлые, желтые и прозрачные по стволу струйкой бегут и от времени застывают. Они обеззараживают рану и ускоряют заживление. А вот у застывших 'еловых слез', которые побелели и хрупкими стали, у тех целебной силы уже нет.
Как в детстве бросил в муравейник стебелек травы. Муравьи засуетились, облепили нежданно попавший к ним предмет и принялись передвигать его по муравейнику. Выждав некоторое время, пососал муравьиную травинку-кислинку, перед этим отряхнув с нее зазевавшихся насекомых.
Полдень застал в лесной пади. Небо серое, свинцовое. Ветер гулял в кронах деревьев, а временами спускался на самую землю и гнул молодые деревца. Вокруг мрачно толпились сопки. Лес шумел, скрипел всевозможными звуками. Бескрайний, дремучий. После некоторого раздумья идти дальше или вернуться решил выяснить, куда ведет тропинка. Она петляла и вскоре совсем пропала. Исчезли и затесы на деревьях. Потеряв надежду куда-нибудь выйти, неожиданно увидел в березняке охотничью избушку. Избушка древняя, вся покосившаяся и вросшая в землю.
Внутри избы висели деревянные фигурки диковинных зверей, сухие лапки птиц, веревочки с узелками. На хозяйских нарах сидел маленький человечек, сплетенный из сухой травы, еловой паутины. Дожидался охотника. Голичек – веник из сухих прутьев у двери зимовья направлен ручкой в пол. Это чтобы плохой человек не заходил, проходил мимо.
Ветер временами усиливался, будоража лес, то затихал. Тянуло холодом. Решил заночевать в этом месте. Растопил печь и под уютное потрескивание огня и бурчание воды в котелке долго пил чай. В лесу тускнеет быстро. Сумерки прогнали день, и темнота навалилась на лес. Посетовав на погоду, улегся на нары и заснул.
Проснулся от звуков преследовавших еще во сне. Печь давно погасла. С улицы слышался тревожный хрустящий звук, затихающий и удаляющийся, то вдруг громкий, настойчивый. Самым непонятным было, что звуки доносились отовсюду. Казалось, будто кто-то бродит вокруг избушки.
- Может семейство медведей пожаловало?
Потянулся за ружьем, взял в руки и выглянул наружу. Открыл дверь, и ахнул. Все вокруг белым бело, а снег шел и шел мокрыми хлопьями. Первый снег выпавший так рано. Густой и обильный. Тонкие ветки молодых березок, не успевших сбросить листья, не выдерживали тяжести снега и клонились к земле. Обламывались с хрустом. Неожиданно из глубины ночного леса раздался гулкий и тяжелый вздох – наледь бабахнула. Звуки проникали и проникали сквозь темноту. На них накладывались порывы ветерка и далекий голос ночной птицы. И вдруг все это разом стихло, будто повинуясь невидимой дирижерской палочке. Возник волшебный перезвон сымпровизированного концерта. Он ворвался в душу из природы. Обледеневшая полынь, сверкая и переливаясь перламутровым светом, россыпью алмазов и изумрудных бликов, касалась своей соседки и жалобно звенела не в силах согреться. И было в том божественном звуке что-то из волшебных сказок, которые читала мама в детстве. Слушал эту необыкновенную лесную симфонию завороженный чудом природы и ощущал себя безгранично счастливым.