Скучный город

Сергей  Никифоров


« Скучный город » 


Я пришёл в этот город на рассвете.
Солнце, едва поднявшееся над горизонтом, уже заметно припекало. А значит день обещал быть таким же жарким и душным, как и накануне. Асфальтированное шоссе закончилось ещё миль десять назад, и все последние часы мне пришлось идти, утопая в дорожной пыли почти по щиколотку.
Как он назывался, я не знал. Жестянка с его названием, прибитая на покосившемся от старости столбе, давно успела проржаветь, и букв было не разобрать.
Дома начинались сразу. Одно-, двух-, трёхэтажные, без особых архитектурных различий, с палисадниками и без, они были выстроены вдоль нескольких нешироких улиц, на которых с трудом разъехались бы две машины. У многих домов первые этажи были отданы под магазины и лавки.
Не смотря на ранний час, на улицах уже встречались прохожие. Те, кто помоложе, не обращали на меня внимания, спешили по своим делам. Более пожилые смотрели на чужака подозрительно. Надо полагать, посторонние в этом городе появлялись нечасто. Настолько нечасто, что мой приход не мог остаться не замеченным.
Сзади меня догоняла поливальная машина. Веер водяных брызг прибивал дорожную пыль на старом разбитом асфальте и освежал воздух. За баранкой сидел молодой парень, немного моложе меня, с песочного цвета волосами в светло-зелёном комбинезоне и постоянно зевал. Я отошёл к левой обочине и остановился. Поливальная машина поравнялась со мной и остановилась тоже. Водитель  выключил насос и высунулся в окно.
— Привет! Издалека к нам?
Я махнул рукой назад.
— Оттуда. С Восточной равнины.
— Путешествуешь или ищешь работу?
— И то, и другое. Я художник.
— Жаль. — Широкая улыбка водителя потускнела. — А я никак не могу найти себе компаньона.  Гараж у меня. Работы много, одному всё не успеть.
— В вашем городе так трудно найти помощника?
— Трудно. Те, кто в силе, работают в соседнем городе Саузвилле. Это столица штата. У нас одни старики остались. И бездельники. — Он выжидающе посмотрел на меня.
— Вы хотите, чтобы я у вас поработал?
— Хотел бы, но... В машинах-то вы разбираетесь?
— Об этом не волнуйтесь. Так вам нужен рабочий?
— Да. Мой гараж во дворе старого автовокзала. Вам любой покажет. — Он выпрыгнул из кабины и подошёл ко мне, протягивая руку. — Зовите меня просто Томми.
— Джон Смит, — представился  я,  пожимая  его руку. — Я зайду к вам.
— Отлично! — Томми, явно довольный нашим разговором, опять полез в кабину. Но тут же снова высунулся в окно.
— Я буду в гараже только после полудня, Джон. Эта чёртова жара добавила мне работы! Эх, сейчас бы баночку пива!!
Он на прощанье махнул мне рукой и завёл двигатель. Поливальная машина, разбрызгивая воду, двинулась дальше по сонной улице.
Дышать стало заметно легче. Впереди через два дома женщина открывала лавку. Я увидел в витрине недорогие ювелирные украшения и яркую бижутерию.
— Эй! — окликнула она меня. — Не хочешь приобрести безделушку для своей любимой?
Я остановился.
— У меня нет любимой.
— Это не беда! Сегодня нет, а завтра глядишь – и появится какая-нибудь! Это у вас, молодых, сейчас быстро!
— Когда у меня будет любимая, я обязательно у вас что-нибудь куплю.
Она только фыркнула.
Я пошёл дальше. Мне нужно было найти жильё. Над городом проплыл гудок утреннего поезда, следующего в Саузвилль без остановки.
В конце квартала след поливальной машины сворачивал вправо. Я тоже завернул за угол и оказался в центре происшествия. У разбитой витрины продуктового магазина собралась толпа горожан, шумно обсуждая хулиганов на автомобиле, устроивших здесь погром и умчавшихся прочь. По всему тротуару были разбросаны мятые упаковки, коробки, пакеты, битое стекло. Здесь же стояла поливальная машина. Томми, с большой банкой пива в руке, доказывал всем, что это была та же самая машина, что уже приезжала к ним из Саузвилля четыре месяца назад, когда неизвестными была ограблена городская телефонная станция. И в подтверждение своих слов указывал на разный рисунок протекторов шин, оставленных на дороге. Томми увидел меня и стал то же самое рассказывать и мне. Подъехал полицейский автомобиль. Из него вылез пожилой, лысеющий шериф и стал собирать показания. Возбуждённые люди стали потихоньку расходиться. В конце концов  у  разбитой  витрины  остались  четверо:  владелец магазина – маленький мрачный человечек с бегающими глазами, Томми, шериф и я. Шериф, вытирая платком потеющую лысину, сказал хозяину магазина:
— Вот видишь, Сэмюэль, пожалел ты в этом году на благотворительность для наших стариков – потерял больше. Тебя пастор сколько раз звал на городское собрание?
— Это к делу не относится, — ещё больше помрачнел хозяин. — Ваше дело искать преступников, шериф, а не читать мораль добропорядочным гражданам, пострадавшим от произвола уличных хулиганов!
Шериф махнул рукой и повернулся к Томми.
— Ну, что ты тут всем рассказывал?
— Мистер Гринберри, клянусь, это та же самая машина, что была у нас в городе в день ограбления телефонной станции! — заторопился Томми. —  Я в этом разбираюсь! У наших горожан нет машин с такими следами!  У неё все четыре колеса разные! Никто в нашем городе так не ездит! Даже фермеры из округи!
— Ясно! — Шериф жестом остановил словоизлияния Томми и повернулся ко мне.
 — Вы, мистер, я вижу, не здешний? — Он внимательно осмотрел меня с головы до ног.
— Да. Я прибыл в ваш город сегодня утром.
— Мне полагается вас задержать до выяснения всех обстоятельств дела, но я нутром чую, что вы тут ни при чём. Кто вы и что  делаете в нашем городе?
— Меня зовут Джон Смит. Я художник. Вот мои документы.
— Джон Смит? — усмехнулся шериф, рассматривая печати на моём водительском удостоверении. — Из тридцати пяти приезжих в наш город с начала года более двадцати назвали себя Джонами Смитами! Ваши родители такие большие патриоты?
— Они американцы в пятом поколении.
— Ну-ну. — Он осмотрел меня ещё раз. — Я не спрашиваю, почему вы без вещей. Рассчитываете всё необходимое купить у нас?
— Да.
— Шериф Гринберри, — вмешался Томми. — Когда грабили магазин, я разговаривал с Джоном на соседней улице! Там ещё миссис Эмили открывала свою лавку. Он тут ни при чём!
— Томми! Не учи меня вести расследование! — Шериф вернул мне документы. — Мы давно знаем, что это проделки Ричи и его дружков. От него вся округа страдает. Но его папа – владелец адвокатской конторы в Саузвилле и поэтому мы бессильны! Чёрт бы побрал эту «золотую молодежь»! Видит Бог, я человек не злой, но если бы они сломали себе шею, я был бы просто счастлив! — Шериф яростно погрозил кулаком в сторону Саузвилля. — Мистер Смит, если вы шли к нам по главной дороге, то не могли не видеть их машину. Так?
— Да, господин шериф. Это был оранжевый «мустанг» со столичными номерами. Они обогнали меня около часа назад и бросили в меня бутылкой из-под виски.
— Если хотите, мистер Смит, я запишу вашу жалобу на их хулиганские действия, но, боюсь, компенсацию за моральный ущерб вы получите не скоро.
— У меня нет к ним претензий, шериф.
— Ну, как знаете. Томми, будет свободная минута – зайди  в  участок  подписать  показания.  И  вы, мистер Смит.
— Хорошо, мистер Гринберри, — согласился Томми.
— Это касается и вас, Сэмюэль! — крикнул шериф в глубь магазина. Оттуда донёсся невнятный ответ.
Шериф залез в машину и уехал. Я спросил у Томми, где можно снять комнату. Он, немного подумав, карандашом нацарапал на клочке бумаги несколько адресов и напомнил, что ждёт меня в гараже после обеда. Я пообещал зайти,  и он тоже уехал. Из магазина вышел хозяин с метлой и мусорными мешками.
— Здесь больше не на что смотреть, парень, — недовольно сказал он.
— Мистер Сэмюэль, можно вас спросить?
— Чего ещё? — покосился на меня хозяин магазина.
— Вы правда в этом году не участвовали в благотворительности?
— А твоё какое дело? — опешил Сэмюэль. — Да, не участвовал! И уже все об этом знают! А то, что моя дочь третий год не может без взятки в столичный колледж поступить – это никого не интересует! Вот куда в этом году я буду деньги вкладывать! В директора колледжа! А потом придётся закрываться!
— Не придётся. Новый мэр Саузвилля знает о нечистоплотности директора колледжа и намерен положить этому конец. Думаю, к осени его уже сместят и ваша дочь в этом году спокойно поступит без всякой взятки.
— Да ты-то откуда знаешь?
— Я читаю газеты, мистер Сэмюэль.
— Ишь ты, какой грамотный выискался! Давай, иди, куда шёл!
 Хозяин магазина, что-то сердито бормоча, повернулся ко мне спиной и заработал метлой. Со мной он разговаривать больше не собирался. Я не мог навязывать ему своего присутствия и пошёл по первому указанному Томми адресу.
Это был уютный двухэтажный домик с маленьким палисадником почти в центре города. На лужайке перед домом возились трое малышей пяти-десяти лет.  Я зашел в калитку. Дети увидели меня и прекратили игру.
— Добрый день. Я могу видеть миссис Блумер?
— Это наша мама. Она сейчас дома.
— Что вам угодно, мистер? — на порог вышла  статная  ухоженная женщина в длинном домашнем халате.
— Я ищу комнату на неопределённое время. Мне дали ваш адрес.
Женщина расплылась в широкой улыбке.
— Да, у меня есть чудесная комната. Как раз для вас. Да вы не стойте, пройдите в дом.
Я поднялся на крыльцо и вслед за хозяйкой прошёл в одну из просторных  боковых комнат. Она была на солнечной стороне. Её окна выходили на соседский садик и стену дома, увитую декоративными лианами.
— Здесь вас никто не побеспокоит. Соседи у нас тихие и с улицы шума совсем не слышно. Я впервые её сдаю. Раньше это был кабинет мужа, но с тех пор, как этот негодяй меня бросил, она пустует. Я бы и не стала искать жильцов, да на одни детские пособия и социальную помощь стало трудно прожить. А хорошую  работу найти у нас не легко.
— Я видел в городе объявления, где требуются продавщицы.
Хозяйка поджала губы.
— Извините меня, мистер...
— Смит.
— Извините меня, мистер Смит, но я десять лет проработала директором городской библиотеки, а теперь идти в продавщицы? Это невозможно.
— Тогда вы могли бы снова выйти замуж и забыть о нужде.
— Мистер Смит, вы проповедник?
— Почти. Я художник. Ищу гармонию между миром людей и природой.
— Всё равно, вам не нужно давать советы незнакомым людям.
— Даже если они правильные?
— Да. — Миссис Блумер пересилила себя и улыбнулась. — К тому же, приличных мужчин уже нет. Не те времена. Так что вы решили? У меня самая низкая плата за наём. Всего пятьдесят монет.
Я ещё раз осмотрел комнату. Место и впрямь было очень хорошим. У глухой стены можно было бы без труда разместить несколько мольбертов. Да и недорого.
— Не буду скрывать, миссис Блумер, мне очень нравится эта комната. Но, вы меня извините, я поищу другое место.
Я вышел на улицу. Спросил у прохожего, как пройти по другому адресу. Это оказалось через два квартала отсюда.
Солнце поднималось над городом всё выше. Жара усиливалась. Уличные собаки, высунув языки валялись в пыли в тени домов и даже не лаяли, когда я проходил мимо.
Скоро я нашёл нужный дом. Это было большое трёхэтажное здание на несколько квартир. По общей лестнице я поднялся на третий этаж. Позвонил. За дверью было тихо. Я позвонил ещё один раз и обратился к пожилой соседке по лестничной площадке, выглянувшей из своей двери посмотреть, что здесь за шум:
— Мадам, мне сказали, что здесь сдаётся комната. Я не ошибся адресом?
— Не ошиблись, мистер. Здесь сдаётся жильё. Но хозяева на работе, и до вечера вы их не увидите.
— Но мне хотелось бы посмотреть комнату. Они оставили ключи или какие-то распоряжения?
— Ничего не оставили, мистер. Если они вам нужны – подождите до вечера.
— Может им можно позвонить? Есть у вас номер?
— Нет. — Женщина потеряла ко мне интерес. — Хозяин работает на какой-то стройке. Если хотите – идите поищите. — Она скрылась в своей квартире и заперла дверь.
— Спасибо, мадам.
Я спустился по лестнице. У меня оставалось ещё несколько адресов. Пока я раздумывал, по какому отправиться дальше, к остановке, скрипя, подкатил городской автобус. В его конечном пункте значилось: «Горячий ручей». На этой улице тоже сдавалось жильё. Я вскочил в отъезжающий автобус. Водитель посмотрел на меня неодобрительно, но ничего не сказал. Я дал ему за билет монету и устроился у окна.
Людей на улицах прибавилось. Очень многие из них щеголяли в лёгких широкополых шляпах, не слишком красивых, но успешно спасающих от жарких лучей. С передвижных буфетов бойко торговали прохладительными напитками. Редкие автомобили послушно замирали на пустых перекрёстках. Очертания далёких предметов расплывались в жарком неподвижном мареве.
Мы ехали минут пятнадцать. В автобусе осталось человек пять. Чем дальше от центра, тем ниже и беднее становились дома. То тут, то там на проезжей части играли дети. Вот автобус остановился в очередной  раз.  Водитель  чертыхнулся и полез в моторный отсек. Я подождал немного и подошёл узнать в чём дело.
— Что случилось – что случилось! Аккумулятор барахлит, да и проводка вся уже сгнила! Говорил я хозяину, да что толку! Выжимает из машины последние силы!
— Этому автобусу нужен хороший уход, — заметил я. — Он может ещё долго проработать.
— Что? — Водитель оторвался от своего занятия. — Ему уже ничего не нужно! На свалку ему нужно! Мучение мне с ним одно! Второй  раз за утро ломается! Чтоб он сгорел, собака!! Всё, граждане, приехали! Автобус дальше не пойдёт! Получите половину стоимости  билета. — Водитель отсчитал нам мелочь и мы вышли из салона.
Это уже была улица под названием «Горячий ручей». Но, судя по номерам домов, мне предстояло идти пешком ещё с полкилометра.
Я не успел отойти далеко, как сзади раздался сильный треск и из-под капота оставленного нами автобуса взвились языки пламени и повалили клубы чёрного дыма. Завизжали женщины. Водитель суетился рядом и тоже что-то кричал. Из соседних домов бежали жильцы с вёдрами с водой. Скоро совместными усилиями пламя было сбито. Обгорелая кабина источала запах гари и жжённой изоляции. Водитель опустился на придорожный камень и закрыл голову руками. Столпившиеся люди бурно обсуждали происшествие.
Я пошёл вдоль по улице.
Минут через десять я увидел нужный дом. Одноэтажный, деревянный, потемневший от времени, с покосившимся крыльцом и заброшенным огородом на задворках. Калитка в низком заборе была открыта. Я прошёл во двор, громко спрашивая хозяев. Из дома вышла сморщенная старуха с редкими пепельными волосами.
— Что вам угодно, мистер?
— Мне сказали, у вас сдаётся жильё, мадам. Это так?
— А ты кто такой?
— Я приезжий. Художник. Хочу побыть в вашем городе сколько получится.
— Я  не люблю приезжих. От вас всегда какие-то неприятности. Кто вам дал мой адрес?
— Томми, автомеханик. Я познакомился с ним сегодня утром.
— Нашёл, с кем связываться! Шалопай он и бездельник! Ну, заходи, посмотри комнату. Не хоромы, правда, но жить можно. Плата вперёд. Семьдесят монет наличными. Но имейте в виду, мистер, никаких чеков и кредитных карточек, я этого не люблю. Договор тоже не будем составлять, ещё не хватало налог платить!
Она показала мне комнату. Из мебели здесь были лишь стол, стул и старая обшарпанная кровать с тонким матрацем. Окна выходили на задний двор. Там был полуразрушенный сарай и заброшенный огород.
— Здесь вам никто мешать не будет. Я живу одна. Вот ключ. Можете заселяться. Друзей и девиц не водить, гулянок не устраивать. А то живо шерифа вызову. Они с моим сыном друзья детства.
— А где ваш сын, мадам?
Старуха гордо подбоченилась.
— В  столице  работает.  Он у меня начальник в дорожной компании. И сам хорошо зарабатывает, и мне к пенсии подкидывает. Вот бы вам на кого равняться. А вы всё Томми да Томми! Меня зовут миссис Глэдис. А вас?
— Джон Смит.
— Завтра меня не будет. Я через день убираюсь в нашей церкви. Какой никакой, а приработок. Будете в доме одни. И имейте  в  виду,  мистер  Смит, у меня в буфете всё столовое серебро пересчитано. Сейчас принесу постельное бельё.
Я остался у миссис Глэдис. Был уже полдень. Мне ещё предстояло устроиться помощником к Томми, посетить полицейский участок и пройтись по местным магазинам, чтобы купить кисти, краски, бумагу. Было в этом маленьком городе что-то патриархальное, размеренное, устоявшее перед близкой столицей с её беспокойной суматошной жизнью. Это ощущение власти Времени и Порядка рождалось в глубине души и хотело быть увековеченным. Я не мог ему сопротивляться.
Я вышел на улицу. Спросил дорогу до старого автовокзала. Владелец проезжавшей мимо машины, едущей в том же направлении, согласился меня подвезти. Не прошло и получаса, как мы оказались на южной окраине. Я поблагодарил водителя и вылез из машины. Старый автовокзал находился в соседнем квартале.
Это было казённое одноэтажное здание с надстроенным вторым этажом. Рядом бензоколонка. По периметру двора несколько больших ангаров. Чуть поодаль ждали своей участи с десяток полуразобранных старых автомобилей разных марок. Здесь же, под открытым небом, стояла уже знакомая мне поливальная машина.
Томми я нашёл в одном из гаражей, приспособленном для покрасочных работ. Мой новый товарищ, облачённый в заляпанный комбинезон и в респираторе, красил пульверизатором прошпаклёванные кузовные части. Я подождал, пока он закончит. Он увидел меня и заулыбался.
— Джон! Ты умеешь красить? Ещё надо съездить к шерифу. Ты обедал?
Я сделал неопределённый жест.
— Ничего. Давай я подброшу тебя в ближайшее кафе, а потом прокатимся к мистеру Гринберри. Я специально тебя ждал. Вдвоём веселее. Правда?
— Правда.
Он быстро переоделся в чистую одежду и выкатил из-за ангара «форд» раскрашенный во все цвета радуги. Лишь опытный глаз мог распознать в нём хорошо отреставрированный старый автомобиль. Томми вылез из салона и любовно его оглядел.
— Глянь-ка, Джон! Как тебе моя малышка?
— Супер! — Я поднял вверх большой палец. — Томми, тебе бы в столице работать!
— Столица – это не то. Там всё построено на коммерческой основе, а это – просто искусство! — Он погладил машину по боку.
— Куда едем?
— Залезай. Я покажу тебе город.
Машина рванула с места.
Мы летели по городской улице, распугивая бездомных собак и стаи голубей. Прохожие прижимались к обочине. В раскрытые окна врывался горячий воздух, гремела стереосистема. Все светофоры, как по команде переключались на зелёный свет. Томми, перекрикивая музыку, говорил без умолку. Через пять минут я уже знал по именам всех видных жителей этого города, что сам он с родителями живёт на втором этаже старого автовокзала, что это бывший центр города и что его старший брат служит по контракту в армии и они боятся, как бы его не отправили во Вьетнам. Там стало беспокойно в последнее время.
У очередного кафе Томми лихо затормозил, подняв облако пыли.
— Джон, я тебе сейчас покажу самую красивую девчонку нашего города. По ней все парни сохнут. Недотрога страшная! Но зато её мама хорошо готовит.
В кафе было мало народу. В основном – рабочие из соседнего мебельного цеха, хмурые и молчаливые. Их обеденный перерыв подходил к концу. Маленькие столики были выстроены вдоль окон в два ряда. Напротив – барная стойка. За кассой сидела красивая пышноволосая блондинка, пересчитывала выручку.
— Видал? — Томми тихонько толкнул меня в бок. — Мы зовём её «первая леди».
— Ей, наверное, уже лет тридцать? — прошептал я.
— Ну и что? Зато какие формы! С ума можно сойти!
Тут он был прав. Девушка была очень хороша собой. Мы подошли. Она подняла на нас глаза.
— Томми, я сколько просила тебя не парковать машину у самых дверей! Смотри, сколько пыли поднял! Нам что, ограждение ставить?!
Томми смутился.
— Извини, Линда, забыл. Вот познакомься, мой друг Джон. Он художник. Пришёл в наш город сегодня утром.
Девушка улыбнулась и протянула мне руку.
— Привет, Джон. Надолго к нам?
— Как получится. Я ещё не решил. — Я осторожно пожал её маленькую ладонь.
— Это правда, что вы художник? А то Томми всегда что-то выдумывает.
— Правда.
— Я очень люблю художников. Мой папа работает оформителем в мэрии. Можно посмотреть ваши работы?
— Я не вожу с собой свои картины, мисс Линда. Но как только что-нибудь нарисую, я вам покажу.
— Ловлю вас на слове, Джон. Что будете заказывать?
— Бери комплексный обед, — подсказал Томми. — И вкусно и недорого.
Я заказал себе обед, а для Томми бутылочку пива. Линда отсчитала мне сдачу и передала заказ девочке-подростку лет двенадцати, протиравшей свободные столики.
Мы расположились у окна. Оно было открыто, но легче от этого не становилось. Жара донимала людей даже здесь.
Официантка принесла заказ. Передо мной появились суп из свинины, картошка с курятиной, два салата, чай. Томми открыл пиво. Откинулся на стуле. Посмотрел на меня хитрым глазом.
— Джон, могу тебя поздравить. Наша красавица на тебя запала!
— Глупости говоришь. — Я даже не оторвался от супа. — Она готова запасть на каждого, кто сможет вытащить её из этого городка.
Томми замотал головой.
— Ты не прав, приятель. У неё хорошая семья, хороший бизнес. И папа не последний человек в городе. Да и откуда тебе знать?
— Обрати внимание на её холодные глаза, дружище. Она охотник. Потому то и не связывается здесь ни с кем, что ждёт более крупную рыбу.
— Значит, так и останется старой девой. Здесь крупные рыбы не водятся. — Томми вернулся к пиву, поглядывая в сторону кассы.
Скоро я закончил с обедом. Выходя из кафе, я оглянулся. Линда улыбнулась мне на прощанье.
Полицейский участок располагался на центральной площади и занимал треть старинного каменного здания. Оставшуюся  часть занимала городская больница и приют. Здесь же на площади находилась почта, мэрия, супермаркет с большими стеклянными окнами и пожарная часть с высокой колокольней. Последняя была увита строительными лесами. Машина шерифа стояла под окнами участка.
Томми припарковал «форд» рядом с ней и мы вошли в участок. Дежурный полицейский посмотрел на нас и без слов махнул рукой в глубь коридора. В его конце находился кабинет шерифа.
Мистер Гринберри сидел за своим столом и читал утреннюю газету. Он увидел нас и кивнул на длинную скамью у стены.
— Располагайтесь, парни. Сэмюэля не встречали? Чего резину тянет, старый скряга! Ему идти сюда десять минут!
Шериф протянул нам по карандашу и листку бумаги.
— Пишите всё, как было. Во всех подробностях, что знаете и видели. Но только никаких выводов, Томми! Это моя работа!
— Хорошо, мистер Гринберри.
Мы устроились на скамье. Вентилятор в углу кабинета совсем не разгонял духоту, а, казалось только сгущал её. Из коридора доносился голос дежурного, разговаривающего с кем-то по телефону о скачках и прогнозах на сезон.
Мы закончили писать и передали листки шерифу. Тот взял их и углубился в чтение, время от времени кивая головой и хмыкая.
— Всё нормально. Теперь поставьте здесь дату и распишитесь.
Мы так и сделали. В это время дверь кабинета открылась и на пороге появился владелец продуктового магазина.
— Извините, что так поздно, шериф. Наводил у себя порядок. Вы же понимаете.
— Ничего. Вот вам лист бумаги, пишите всё, как было.
Сэмюэль взял бумагу и положил на стол шерифа маленький свёрток.
— Мистер Гринберри, я хочу сделать взнос на ремонт пожарной вышки. Здесь немного, но это пока всё, что мне по силам.
У шерифа поднялись брови. Он развернул свёрток и вытащил несколько крупных банкнот. Перевёл взгляд на хозяина магазина.
— Чудеса! Сэмюэль, я не верю, что в вас проснулась совесть. Что случилось? На вас так подействовало ограбление? Тогда вам лучше обратиться к психологу, а не разбрасываться такими деньгами. Пожарную колокольню город сам так или иначе отремонтирует. Без неё нельзя.
Хозяин магазина замялся. Посмотрел на меня.
— Я в порядке, шериф. Утром я поговорил с мистером Смитом и он убедил меня, что традиции города – дело святое.
— Мистер Смит? — Шериф повернулся ко мне.
Я пожал плечами.
— Я ни в чём его не убеждал, мистер Гринберри. Это полностью инициатива мистера Сэмюэля. Честное слово.
Шериф засмеялся.
— Мистер Смит! Если в его словах есть хоть доля правды, то я официально выражаю вам благодарность от имени города! Ну, да ладно. Я передам эти деньги в мэрию. Спасибо, Сэмюэль. Я начинаю открывать в вас хорошие стороны. Садитесь и пишите всё, что знаете об этом происшествии. Парни, вы свободны.
Я поднялся со скамьи.
— Мистер Гринберри, если город хочет ускорить ремонт колокольни, то надо написать заявку в столичный департамент пожарной охраны. Ваш сенатор нашёл для этого средства. Если поторопитесь – попадёте в график первыми, пока остальные об этом ещё не знают.
Шериф перестал смеяться.
— Мистер Смит, любая шутка хороша к месту. Наша пожарная охрана – целиком забота города. Это закон. Никакой посторонней помощи здесь быть не может.
Он повернулся к Сэмюэлю, давая понять, что разговор окончен. Мы с Томми вышли на улицу. У моего товарища было прекрасное настроение.
— Джон, у тебя как отношение с игровыми автоматами?
— Да как-то не увлекаюсь.
— Чудак! А вдруг ты человек везучий? И сам об этом не догадываешься!
— Может быть и так. А что?
— Я бы сейчас сыграл! Я читал, что в азартные игры надо играть, когда у тебя хорошее настроение! А у меня сейчас как раз такое! — Он похлопал себя по карманам. — Вот чёрт! Бумажник в рабочем комбинезоне оставил! Джон! Одолжи один пятак!  Отдам сегодня же! А если выиграю – половина тебе!
Я полез в карман за мелочью.
— А стоит ли играть с одним пятаком?
— Чего не стоит – так это сдаваться! А один пятак или несколько – роли не играет!
Он взял у меня монету и потянул к супермаркету.
— У меня с этими однорукими бандитами личные счёты! Столько моих монет сожрали, как до сих пор не лопнут! Ты не думай, я не игрок! Игроки все психи! Я неделю сюда не заглядывал!
На тротуаре возле супермаркета толстый мороженщик продавал мороженое. Вокруг него крутилась стайка ребятишек. Мы зашли в магазин. Его дальняя секция была отдана под зал игровых автоматов. Хозяин зала  встретил Томми шуткой.
— Томми, ты где пропадал? Моих железных ребят  давно пора кормить звонкими монетами!
— Подождите, мистер Дьюк! Когда-нибудь я их так накормлю, что их наизнанку будет выворачивать! Покажите лучше мне самого пузатого! Я ему скормлю ещё один пятак!
— Вот этот. — Хозяин показал пальцем. — Скажу тебе, как другу, он держится дольше всех. Может быть, тебе сегодня повезёт.
— Ещё как повезёт! — Томми бросил пятак в прорезь и дёрнул рукоять. — Ну давай, хороший! Лопайся, чёрт тебя дери! Вот так! Так! Ещё!
На барабане выстраивались одинаковые цифры. И вот совпала и последняя. На поддон автомата посыпался звенящий поток монет. Томми запрыгал от восторга.
— Я же говорил, Джон! Сегодня прекрасный день! Твой пятак сотворил настоящее чудо!
На хозяина игрового зала было жалко смотреть. Он изменился в лице, и ему было уже не до шуток. Из других залов магазина сбегались любопытные. Томми с умилением смотрел на гору блестящих монет.
— Джон! Да тут целая тысяча! Я тебе обещал половину, держи!
Он не считая сгрёб в пригоршню половину кучи  и  протянул мне.  Я подставил карман. Остальное он забрал себе.
— Не огорчайтесь, мистер Дьюк! Когда-нибудь это должно было произойти! Вы знали это!
— Ничего. Всё нормально. Приходите ещё. — Мистер Дьюк вымучено улыбнулся.
Под крики и аплодисменты покупателей магазина мы вышли на улицу. Наша машина стояла на прежнем месте. Из полицейского участка вышел Сэмюэль. На нас он даже не взглянул. Сел в свой пикап и уехал. Томми  похлопал себя по карману.
— Вот теперь-то я куплю себе инструментов!  И за аренду гаражей с отцом расплачусь!
— Ты платишь отцу за аренду его гаражей?
— Да. Мне очень удобно работать рядом с домом. А цены везде одинаковые. А зачем тогда платить кому-то другому? Верно?
— Верно.
— А ты куда потратишь свою долю, Джон?
— Не знаю. Часть отдам вашему приходу, что-то на приют. Машину надо арендовать. Хозяйке за комнату уплатить. Да и так, по мелочи.
— Верно, я тоже пожертвую на церковь. А машину я тебе найду. У меня есть старый фургон, ему только надо стартер перебрать. Катайся, сколько хочешь. Бесплатно.
— Спасибо. Поедем в гараж?
— Поехали.
Мы залезли в «форд» и поехали обратно.
Томми показал мне мой автомобиль. Это был «додж» давно снятый с производства. Довольно громоздкая машина для здешних улочек. Но я не стал отказываться. Всё лучше, чем пешком. У него был неисправен не только стартер. Его масляный насос гнал масло куда угодно, но только не в коробку передач. Нам пришлось заняться фургоном капитально. А через два часа на автовокзал на буксире притащили полуобгорелый автобус.
Томми вылез из-под «доджа» и в ужасе уставился на этот кошмар. Потом закричал хозяину, долговязому мужчине лет сорока:
— Мэтью, ты ошибся адресом! Здесь автомастерская, а не кладбище старых автомобилей! Куда ты его притащил?! Джон, ты только взгляни на это!
Мэтью извиняюще поднял руки в верх.
— Томми, друг! У тебя золотые руки! Для тебя нет ничего невозможного! Ну поломался немного автобус, всякое бывает!
— Ничего себе «немного»! — Томми пнул почерневший бампер. — Я же говорил, что больше не буду возиться с твоей колымагой!
— Томми! Если ты не возьмёшься – никто не возьмётся! Я заплачу! Скажи, сколько?
— Откуда я знаю сколько? Тебе он для работы нужен или просто музей в нём хочешь устроить?
— Для работы, конечно. Шутник ты, Томми.
— Да куда уж мне до тебя! Оставь пока. Я вечером перезвоню. Может, вообще откажусь.
— Томми! Последний раз! Клянусь! — Мэтью поспешно отступал к грузовику. — Так ты позвонишь, да? Я буду ждать.
Он залез в кабину и грузовик быстро укатил в город. Томми посмотрел на меня.
— Вот ещё работа подвалила. Что скажешь?
Я помедлил.
— Насколько я разбираюсь, внешняя картина трагедии  не  соответствуют  серьёзности  внутренних повреждений. Основные узлы остались в порядке, а соединительные элементы нетрудно заменить.
— В самую точку, Джон! Резиновых шлангов у меня полно, а новый аккумулятор и проводку хозяин оплатит. Самое трудное будет ободрать горелую краску и заново всё покрасить. Займись этим завтра с утра, а я поеду в Саузвилль за всем необходимым.
Мы вернулись к «доджу». Через полчаса фургон сделал первый круг по двору автовокзала. Томми был доволен.
— Всё, Джон. Ночевать поедешь на машине. За бензин потом рассчитаемся. У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?
Я не успел ответить. На шоссе появилась машина шерифа. Она свернула с главной дороги и подкатила к нашим гаражам. Из неё вылез мистер Гринберри. Сначала он внимательно осмотрел обгорелый автобус, потом подошёл к нашему фургону.
— Работаем, парни?
— Ага. — Томми тряпкой вытирал руки. — У вас тоже ко мне дело?
— Не к тебе. — Шериф посмотрел на меня, словно не зная с чего начать. — Мистер Смит, могу я задать вам несколько вопросов?
— Конечно, шериф.
— Давай пройдёмся.
Я снял рабочие рукавицы, и с шерифом мы отошли в сторону.
— Джон, когда загорелся этот автобус, ты был на месте происшествия?
— Да, шериф. Там были все его пассажиры. Они чудом успели выйти из салона, иначе пришлось бы бить стёкла.
— Да, конечно. Вам повезло... Джон, владелец этого автобуса принёс заявление, в котором сказано, что пассажиры якобы слышали, будто незадолго до возгорания, вы с водителем говорили о том, что чинить автобус смысла нет, и что лучше его сжечь. Это серьёзное обвинение.
— Вы хотите меня арестовать?
— Сначала хотел. Тебя и водителя. А потом подумал, что Мэтью, скажем так, не совсем прав. Если бы он действительно подозревал вас в умышленном поджоге, то не потащил бы автобус сразу в ремонт, а потребовал бы провести экспертизу, оценить ущерб и предъявить вам счёт.
— Вы очень проницательный человек, шериф. Мне тоже кажется, что он подал заявление от досады. На улице было много людей,  они видели, что водитель не делал ничего противоправного, разве что ругал автобус и его хозяина последними словами.
— Ну, ладно. Я сейчас запишу твои  показания, а ты подпиши.
Через пять минут шериф протянул мне исписанный листок. Я бегло ознакомился с текстом и подписал его. Шериф уехал. Я вернулся к фургону. Томми смотрел на меня с большим интересом.
— Везучий ты человек, Джон! День ещё не закончился, а ты успел побывать и на пожаре, и на ограблении, обрести поклонницу и выиграть кучу монет! Что дальше?
— Не знаю, — честно ответил я. — Я не провидец. И планов на вечер у меня нет. Если только порисовать немного перед сном.
— Тогда пойдём к нам на ужин. Мама приглашает. Я ей уже рассказал о тебе.
— Хорошо, пойдём.
Мы умылись из бочки с водой и переоделись. Солнце клонилось к закату. На втором этаже автовокзала зажглись окна.
Томми познакомил меня со своей семьёй. Его отец, крупный грузный мужчина, по наследству владел бензоколонкой, всеми мастерскими,  участком  земли  под  ближайшей городской свалкой и был совладельцем мусороперерабатывающего заводика на окраине Саузвилля. Мать, приветливая женщина с первой сединой в волосах, была домохозяйкой. Их младшая дочь училась в другом штате и жила  у родственников. Старший сын служил в армии. Его фотография в военной форме стояла за стеклом книжного шкафа. Ещё у них жила маленькая собачонка, которая постоянно путалась у всех под ногами и клянчила кусочки.
Пока  готовился  ужин,  Томми  показывал  мне  семейные фотографии, а его отец мистер Питер Фулл, попыхивая старомодной трубкой, с удовольствием рассказывал, как семья его деда, перебравшаяся в эти места сразу после Великой депрессии, построила здесь заправочную станцию, вокруг которой впоследствии вырос этот городок.
Миссис Фулл накрыла в гостиной стол и позвала нас ужинать.
— Мистер Смит, вы любите куриное рагу? — спросила она, наполняя тарелки. — Мы здесь любим всё простое.
— Ничего, Мэри, — ответил за меня мистер Фулл. — С бутылочкой хорошего вина любая пища покажется деликатесом. Джон, пропустите с нами стаканчик?
— Не откажусь.
Собачонка крутилась рядом, жадно принюхивалась и норовила запрыгнуть хозяину на колени. Тот беззлобно на неё ругался.
— Отстань, Люси! Не видишь, у нас гости! Что за манеры! Мэри, ты её кормила?
— Конечно. Она же готова есть, пока не лопнет! Томми, не бросай куски под стол! Потом её покормишь.
 Мы подняли первый тост за знакомство и удачный выигрыш Томми. Рагу было великолепным. У мистера Фулла настроение ещё больше улучшилось и он опять стал рассказывать, как они жили в этом городе, и как расцвёл его бизнес во время второй мировой войны. Он то и дело обращался к жене за подтверждением, и миссис Фулл с улыбкой ему поддакивала. Томми это было явно неинтересно, наверное он слышал эти истории уже множество раз. Я посмотрел на собачонку. Люси сидела у стула хозяина, переминалась и повизгивала от нетерпения, следя голодными глазами за ложкой мистера Фулла.
— Ещё по стаканчику, Джон? Я вас не утомил? Это наша история, ребятки. Её надо знать.
Он потянулся за бутылкой, неловко повернулся и его тарелка со звоном полетела на пол.
— Питер, осторожнее! — миссис Фулл вскочила со стула.
Люси вцепилась в упавший кусок курицы и вылетела с ним из гостиной.
— Не двигайся, Питер! Я сейчас всё уберу! — Миссис Фулл побежала на кухню.
— Вот незадача какая! Вроде и не пьян. — Мистер Фулл удивлённо смотрел на осколки тарелки.
Томми захихикал.
— Зато у Люси сегодня праздник!
Миссис Фулл быстро всё убрала и вернулась за стол.
— Ну что, Питер? Давай за здоровье наших детей. Как там наша Стефани? Давно уже не звонила.
— Да что, дело молодое. Не переживай за неё.
— Быстрей бы уж выучилась и вернулась в наш город!
— Да что ты такое говоришь, Мэри! — Мистер Фулл оторвался от тарелки. — Что ей делать в нашем захолустье? Вы уж как хотите, а я желаю, чтобы моя дочка жила и работала в большом городе! Может быть, даже в Нью-Йорке или Вашингтоне. Так, мистер Смит?
— Мне кажется, она поступит по своему, совсем не спрашивая ни у кого совета.
— Это верно, — засиял мистер Фулл. — Наша порода!
Миссис Фулл принесла кофе с домашними булочками. Мы ещё немного посидели, а потом я понял, что пора уходить. Уже смеркалось. Я попрощался с семьёй Томми,  пообещал  ему  завтра  прийти  на работу и вышел на улицу.
Вечер ожидаемого облегчения не принёс. Было так же жарко и душно. Закат догорал. Я залез в кабину фургона, завёл его и выехал на шоссе.
На улицах города было пустынно. В провинции спать ложились рано. Бродячие собаки и те куда-то пропали с наступлением сумерек.
Я заехал в несколько ночных магазинов и купил всё, что мне было нужно.
В доме миссис Глэдис окна уже не горели. Я оставил фургон на обочине и осторожно, стараясь не разбудить хозяйку, прошёл в свою комнату. Зажёг свет. Распаковав покупки, расстелил на столе лист бумаги, достал краски. И задумался. В голове хороводом роились образы города, его предместий, лица жителей. Я знал, что нужно немного подождать, и они, как кусочки сложнейшей мозаики, выстроятся в законченную оригинальную композицию, которую надо будет только перенести на бумагу. Одновременно моя рука автоматически делала первые карандашные наброски.
За окном зашуршало. Я отвлёкся от работы и вгляделся в темноту. По огороду миссис Глэдис, крадучись, передвигались два невысоких силуэта. Кажется, это соседские дети искали острых ощущений, бесцельно бродя по чужой территории. Я немного последил за ними,  потом  вернулся  к  своим  мыслям. К полуночи у меня уже были готовы эскизы первых нескольких картин. Я погасил лампу и лёг спать.

Утром я проснулся от настойчивого стука в дверь. Наскоро натянув брюки, я открыл. На пороге стояла хозяйка, миссис Глэдис.
— Я так и знала, мистер Смит, что от вас нужно ждать неприятностей! Только что звонил шериф и велел передать, чтобы вы  сразу  с  утра  ехали  к нему. Что вы натворили?
— Ничего, миссис Глэдис. Честное слово.
— Ну, уж не знаю. Но мистер Гринберри вызывает вас к себе. Если по поводу найма, то скажите, что я пустила вас бесплатно. А я вам сегодня приготовлю ужин.
— Хорошо, миссис Глэдис.
— Я пошла убираться в церковь. Не забудьте хорошенько запереть дверь, мистер Смит.
Она ушла. Я стал одеваться. Наскоро позавтракал куском хлеба и стаканом молока. Было уже восемь часов.
К полицейскому участку я подъехал почти одновременно с Томми. Мой приятель вылез из своего раскрашенного «форда» и подождал меня
— Здорово, Джон. И тебя шериф вызвал?
— Да. Звонил моей хозяйке. А что случилось?
— А чёрт его знает! Сейчас узнаем.
Мистер Гринберри находился у себя в кабинете. Едва мы вошли, он поднялся из кресла и не здороваясь указал нам на номер утренней столичной газеты.
— Прочтите-ка вот это.
Ничего не понимая, мы взяли газету. В ней на первой полосе была помещена большая фотография какой-то аварии, а в заметке под ней я прочитал, что вчера около полудня на железнодорожном переезде между этим городом и Саузвиллем поезд столкнулся с автомобилем с тремя подростками. Автомобиль разорвало на несколько частей. Все трое скончались на месте. Далее шли комментарии об организации охраны переездов и о том, кто должен этим заниматься. Мы с Томми прочитали статью до конца. Шериф в это время нервно расхаживал по кабинету. Томми положил газету на стол.
— Мистер Гринберри, это очень печально, но мы здесь ни при чём. Мы вчера весь день были в городе и ничего не видели.
Шериф прекратил хождение. Нервно забарабанил пальцами по столу. Поправил кобуру.
— Ребята, я скажу вам больше, чем написано в статье. Всё равно это будет известно. Машина, которую переехал поезд, была оранжевым «мустангом», а подростки в ней – Ричи и его дружки.
— Вот так на! — Томми опустился на скамью. — Выходит, господь Бог услышал ваши молитвы, мистер Гринберри!
Шериф,  решивший  отпить  глоток  воды, поперхнулся.
— Томми! Попрошу тебя! — Но тут же заставил себя успокоиться. Достал салфетку.
— Там ещё был очевидец. Какой-то фермер из пригорода. Говорит, что подростки были необычайно веселы, и остановились на переезде специально. Поспорили между собой, успеет локомотив затормозить или нет. Фермер попытался призвать их к здравомыслию, но ему пригрозили пистолетом. Дальше вы знаете. Так что я хочу вам сказать? — Мистер Гринберри погладил лысину. — Ребята, я к вам всегда хорошо относился. То есть, к тебе, Томми. Ты хороший парень. Да и ты, Джон, я думаю, ничего. Вот чёрт!  Парни, только вы слышали, как я вчера пожелал смерти Ричи! Я очень надеюсь, что больше никто об этом не узнает!  Могут пойти всякие разговоры. А мне до пенсии всего ничего осталось. Вы понимаете меня?
— И всего-то? — Томми заметно успокоился. — Не беспокойтесь, мистер Гринберри. Никто ничего не узнает. Клянусь! Правда, Джон?
— Разумеется.
— Ну, теперь идите. Идите, работайте. Но, Томми, вы мне обещали!
— Никому, мистер Гринберри! Даже маме!
Мы вышли из участка. Томми посмотрел на меня и почесал в затылке.
— Джон! Столько событий за один день! Так разве бывает? Через сутки этот город выполнит годовую норму!
— Встречаются ещё на свете чудеса.
— Ну  ладно,  займёмся  делом.  Ты  поезжай  в гараж, Джон, почисти у автобуса двигательный отсек. Посмотри у меня в ящиках запасные шланги и ремни. А я съезжу в Саузвилль за проводами и аккумулятором. Жалко, конечно, весь день на поездку тратить, но что поделаешь! Всего заранее не напасешь. Быстрей бы обернуться!  — Он залез в «форд» и уехал. Я зашёл в супермаркет, купил на обед продуктов. Хозяин игрового зала выглянул из кабинки администратора и проводил меня подозрительным взглядом. Я поехал в гараж.
В главной мастерской у Томми был порядок. Все вещи были разложены по многочисленным ящикам и полкам. На стенах – множество вырезанных из цветных журналов снимков автомобилей. Я без труда нашёл необходимые инструменты и принялся за дело. В моторной секции автобуса выгорело всё, кроме железа. Даже уплотнители на фланцах. Сначала я выгреб оттуда весь хлам, потом, вооружившись металлической щёткой, стал отскабливать металл от нагара. Дело двигалось. Из дома вышли родители Томми, приветливо помахали мне рукой и уехали в город. День опять был жаркий. Я разделся до пояса и из платка сделал себе панаму. В голове постоянно возникали образы, которые я хотел перенести на бумагу.
Томми вернулся часа через два. Лихо подкатил  к  автобусу и,  не  успев  вылезти из машины, закричал:
— Джон! Вот повезло-то!
Я прекратил работу и устало присел на старую покрышку.
— Что опять случилось? Выкладывай.
Он вылез из машины.
— Только я доехал до первой развилки на Саузвилль, смотрю – едет в столицу передвижная автолавка! Какая-то там рекламная акция союза автопроизводителей! Ну и купил у них всё, что хотел! И не слишком дорого! Боже, благослови Америку!
Он нырнул в багажник «форда» и стал вытаскивать связки проводов, коробки с уплотнителями и вкладышами, канистры с маслом, автокосметику и под конец выволок пару аккумуляторов.
— Вот! Один для Мэтью, второй продам отцу, а то он всё никак не может собраться сам в столицу съездить! Как у тебя дела?
— Нормально. — Я взглянул на автобус. — Двигатель можно не перебирать. Но надо сменить все уплотнители и подводку. Потом новые провода протянем. Если постараться, до вечера это можно сделать.
— Не будем так спешить, Джон. А то Мэтью не поверит, что мы из сил выбивались над его крокодилом! Посмотри, какие я каталоги привёз! Любые запчасти к любой модели! Таблица заменяемости! Цены оптовых складов! Система скидок мастерским и сервисам!
Я посмотрел каталоги. Они и впрямь были очень яркие и хорошо составлены. Здесь же были рекламные буклеты последних марок автомобилей. Томми быстро переоделся и мы с ним снова взялись за работу.
Когда пришло время обеда я вытащил бутерброды и собрался немного перекусить. Томми остановил меня.
— Джон, ты собираешься обедать всухомятку? Брось! Поехали в кафе к Линде!  Мне кажется, она будет рада тебя увидеть.
Я подумал и спрятал бутерброды.
— Ну, поехали.
Сегодня в кафе было многолюдно. Рабочие, пришедшие  на  обед,  шумно  обсуждали  какую-то новость.
— Что случилось? — Я прислушался к их разговорам.
— Пустяки, — отмахнулся Томми. — Вчера наконец-то разрешился конфликт в их правлении. Теперь у цеха новый собственник. Кто-то из столицы. Я займу столик. А ты иди, закажи два обеда.
Я занял очередь в кассу. Линда работала скоро. Успевала и сдачу отсчитать и улыбнуться клиенту. По  сторонам  она  не  смотрела. Я  любовался  её точёным профилем, пока она не почувствовала мой взгляд и обернулась. Я поздоровался.
— Привет, Джон. Сегодня много народу. — Она подарила мне улыбку и снова вернулась к работе.
Я поравнялся с кассой.
— Как дела мисс Линда? Как ваши родители?
— Спасибо, Джон. Всё хорошо. Вы уже что-нибудь нарисовали?
— Заканчиваю первый рисунок. Ваш тихий город на фоне заката.
— Вы обещали мне первой его показать. Помните?
— Конечно, мисс Линда. Нам, пожалуйста, два обеда.
— Сейчас. Передайте привет Томми.
— Обязательно.
Мы не спеша пообедали. Рабочие вокруг нас болтали без умолку и всё заказывали и заказывали пива. Угостили и нас. Кажется, давно ждали этого дня. Их хорошее настроение перешло и к Томми.
— Джон, не сочти меня за идиота, но я опять хочу съездить в супермаркет.
— Поиграть на автоматах?
— Да. Это глупо, конечно, постоянно везти не может. А вдруг ты и в правду приносишь удачу? Разменяй мне пятаками! — Он вытащил банкноту.
— У тебя же есть свои медяки. — Я полез в карман за мелочью.
— Мне нужны именно твои монеты!
Я не стал спорить с приятелем. Тем более, что играть было на что.
Мы закончили с обедом и поехали в центр.
Мистер Дьюк встретил нас не особо приветливо.
— Что, Томми, опять играть собрался? В этих играх дважды везти не может.
— А это мы сейчас посмотрим! Познакомься, это мистер Смит. У него безраздельная власть над всеми игровыми автоматами в мире! Бойся его!
Мистер Дьюк хмуро на меня посмотрел, знакомиться не стал и ушёл к себе в кабинку.
— Ну и чёрт и ним! Не обращай внимания! — Томми потащил меня к ближайшему автомату.
Первый же пятак принес выигрыш в сто монет. На звон сыплющихся медяков из кабинки выскочил хозяин игрового зала. Побледнел. Томми стоял ошарашенный не отрывая взгляд от горки монет.
— Джон, да твои пятаки и вправду волшебные! Ещё, что ли, сыграть?
Но тут мистер Дьюк опомнился.
— Всё-всё, игры закончились! Зал закрывается! Освободите помещение!
Мы послушались и вышли на улицу. Томми пощупал карман с монетами.
— Обалдеть! Джон, у мистера Дьюка точно испортились автоматы! Мне повезло!
— Рад за тебя.
— Ну что, поедем работать?
— Поедем. Хочешь мороженного? — Я кивнул на выносной прилавок, стоящий на тротуаре. Толстый мороженщик, в белом фартуке и колпаке в форме трубочки с кремом, обливался потом. Рядом стояли плохо одетые мальчик с девочкой лет семи и жадно рассматривали образцы мороженного под стеклянной дверцей, спорили какое самое вкусное. Мороженщик лениво их отгонял.
— Ну, возьми мне фруктовое. — Томми пошёл к «форду».
Я подошёл к прилавку. Дети отошли в сторону. Я услышал, как мальчик шёпотом сказал девочке: — Вот если бы мистер Купер сейчас умер, мы бы поели мороженного!
Я взял у продавца две порции, расплатился и пошёл за Томми. Сзади завизжала женщина. Я обернулся. Мистер Купер, схватившись за сердце, медленно оседал на асфальт. К нему подбежали прохожие, кто-то стал звонить в «скорую». Дети убежали. Из полицейского участка, стоящего через площадь, к магазину бежали полицейские. Вместе сними и мистер Гринберри.
— Что здесь случилось? Отойдите! Освободите пространство!
Полицейские оттеснили людей. Шериф склонился над телом продавца. Стал искать пульс.
— Вызывайте «скорую»! Немедленно!
— Уже вызвали, мистер Гринберри.
— Что тут произошло? Кто видел?
— Я видел, мистер Гринберри. — Я выступил из толпы, держа в каждой руке по мороженному.
— А, мистер Смит! Похоже, что в этом городе без вас не обходится ни одно происшествие! Что вы видели?
— Мне кажется, у него стало плохо с сердцем. При его комплекции нельзя было находиться на такой жаре.
— Кто ещё это видел? — Шериф обернулся к толпе. Покупатели подтвердили мои слова.
Приехала «скорая помощь». Тело погрузили на носилки и увезли. Шериф собрал показания. Моё мороженое растаяло. Я выбросил его в ближайшую урну.
— Что там за несчастье? — тревожно спросил Томми, едва я залез в машину.
— Продавец мороженного умер. Сердце.
— Проклятая жара! — Томми в сердцах вдавил акселератор. — Сколько себя помню, мистер Купер всегда продавал у магазина мороженое! Не представляю, как теперь без него! Хоть бы тайфун какой пришёл, всё лучше, чем это пекло!!!
— В этих местах не бывает тайфунов, — напомнил я.
Томми не ответил. Молча крутил баранку. Кажется, в его глазах блеснули слёзы.
Мы вернулись в гараж. Пока возились с автобусом, Томми заинтересовался, отчего так ценятся средневековые картины. Я с удовольствием прочитал ему небольшую лекцию по искусствоведению. Рассказал истории известных полотен, именитых художников и страстных коллекционеров. О скандальных аукционах и о драгоценных находках на чердаках и в запасниках. Он слушал внимательно и всё удивлялся, какие диковинные вещи случаются на свете. Потом нас прервал приезд шерифа. Мистер Гринберри вылез из машины и поманил меня пальцем. Я слез с крыши автобуса, где обдирал почерневшую краску и подошёл к машине.
— Джон, во-первых пастор нашей церкви выражает тебе благодарность за щедрое пожертвование приходу и приюту. А во-вторых, ты заходил вчера к миссис Блумер?
— Да, я искал комнату. Томми дал мне несколько адресов.
— Вы о чём-нибудь говорили?
— Ни о чём существенном.
— Да? А она вот пишет, что ты совал нос в её личную жизнь, задавал неприличные вопросы о её... гм, интимной жизни и требует, чтобы я заставил тебя перед ней извиниться.
— Это неправда, шериф. Но если вы считаете, что мне нужно перед ней извиниться, я это сделаю.
— Нужно, Джон, нужно. Я обязан реагировать на жалобы моих горожан. Они платят мне зарплату. И их интересы мне дороже твоих. Пойми меня правильно.
— Я всё понимаю, шериф. Я еду прямо сейчас.
— Да уж, съезди. Мне бы не хотелось присылать сюда полицейских. — Он сел в машину и уехал.
Я сказал Томми, что отлучусь ненадолго, переоделся и поехал к миссис Блумер.
Она сидела на веранде и листала журнал. Детей видно не было. Я вошёл в калитку. Она увидела меня и поднялась навстречу. На сей раз одета она была в светлые брюки и обтягивающую блузку под которой не было белья.
— Миссис Блумер, добрый день. Я только что говорил с шерифом, он передал, что я должен извиниться перед вами за наш вчерашний разговор. Я уверен, что ничем не оскорбил вашего личного достоинства, но тем не менее прошу меня простить за те мои слова, которыми я мог невольно задеть ваши чувства. Мне правда очень жаль.
— Ну что вы, мистер Смит. Я уже и не помню ничего. Наверное, я просто обиделась, что вы отказались от моей комнаты без объяснения причин. Но ведь это ваше право?
— Именно так, миссис Блумер.
Она спустилась с крыльца. Подошла совсем близко. Заглянула в глаза.
— У меня нет к вам претензий, мистер Смит. Давайте  забудем  про это  маленькое  недоразумение. Приглашаю вас на чашечку чая. Дети у соседей на дне рождения.
Я не двинулся с места.
— Миссис Блумер, вы написали шерифу нелепое заявление, выставили меня невежей перед ним и компаньоном, оторвали от работы и как ни в чём не бывало приглашаете меня на чай. Как я должен на это реагировать?
— Ну, не знаю. — Она смутилась и отступила.
— Всего доброго, миссис. — Я повернулся и вышел на улицу.
 Возвращаясь на старый автовокзал, я проехал по центральным улицам. Прилавка с мороженным у магазина уже не было. У дверей полицейского участка стояли мистер Гринберри и мистер Дьюк. Последний о чём-то взволнованно говорил. В зеркало заднего обзора я видел, как шериф провожает мой фургон долгим взглядом.
Томми, взмокший и уставший, по-прежнему сидел на автобусе и скоблил крышу.
— Всё в порядке, Джон?
— Да. — Я одел робу и присоединился к товарищу.
До вечера мы успели сделать многое. Приезжал Мэтью, крутился рядом. Пытался давать советы, пока Томми его не прогнал. Потом мы поужинали моими бутербродами и я поехал домой.
Солнце скрылось за облаками. С запада на город надвигались свинцовые тучи. Я планировал  ещё  заехать  в  лавку  антиквара,  но теперь этот визит лучше было отложить. Не хотелось быть застигнутым непогодой на улице.
Сворачивая на свою улицу, я обратил внимание на мальчишку лет двенадцати, бросавшего камни в рыжую кошку, сидевшую на крыше. Кошка смотрела на  пролетавшие  мимо  неё камни и ей было лень двигаться с места. Мальчишку это злило. Я затормозил и вышел из кабины.
— Эй, малый, ты делаешь неправильный замах. И слишком торопишься бросить.
Я показал мальчишке правильное движение руки, и его следующий камень угодил кошке в бок. С истошным мяуканьем она скатилась с крыши.
— Спасибо мистер! — обрадовался мальчишка. — Вы военный?
— Нет. Но ты можешь им стать, если захочешь. У тебя для этого все данные.
Я вернулся в кабину и поехал дальше. От набежавших туч сильно потемнело. Поднялся ветер. Погнал по дороге пыльные вихри.
У дома миссис Глэдис я стал свидетелем скандальной сцены. Моя хозяйка и наша соседка миссис Бауэр ругались во весь голос. Из криков я понял, что миссис Глэдис обвиняет детей соседки в очередном набеге на её огород. Та огрызалась в ответ.
— На твоём огороде никогда ничего не росло! Там нечего топтать! А если мои дети и зашли туда, то ничем не могли навредить! Или ты хочешь, что бы они на дороге играли?!
— Следить надо за своим выводком! — кипятилась миссис Глэдис. — Нарожала тут без мужа, теперь они шляются везде!!
— Не твоё дело, как   я  их рожала!  Строй себе забор, если хочешь! Куда деньги всё экономишь?! С собой в могилу хочешь забрать?
— Ты лучше няньку заведи своим оборванцам!! Уже средь белого дня лазают по чужим огородам! Чтоб они ноги себе переломали, хулиганы проклятые!!
— Замолчи, ведьма старая! Уж господь Бог покарает тебя за такие слова! Чем тебе мои мальчишки помешали?
Вокруг них собирались соседи, кто-то робко пытался успокоить разъярённых женщин. Я подошёл тоже.
— Миссис Глэдис, миссис Бауэр, из-за чего такой шум?
— Это не ваше дело, мистер Смит, — не очень вежливо ответила мне хозяйка комнаты.
— Не моё, — согласился я. — Но ведь можно было просто пожаловаться шерифу и не устраивать на улице скандал.
— Я с ней и без шерифа справлюсь! — миссис Глэдис плюнула под ноги соседке и направилась в свой дом.
— Вам  надо  лучше  воспитывать  ваших детей, миссис Бауэр, — обратился я к женщине. — Ведь это наверняка не в первый раз?
— Вы, что ли, пойдёте ко мне воспитателем? — Миссис Бауэр всё никак не могла успокоиться. — Я работаю на двух работах, мне некогда с ними дома сидеть!
— Но их можно определить в школьный спортивный клуб или куда ещё. Для этого нужно только желание.
— Не учите меня воспитывать детей, мистер Смит! Это  всё  стоит  денег!   Кто  мне  их даст? Вы, что ли?
— А вы попросите.
— Наглец!
Она хотела добавить что-то ещё, но не успела. С её двора послышался сильный шум, детские крики и голоса младших дочерей:
— Мама! Мама! Билли и Барни упали с лестницы!
Миссис Бауэр охнула и кинулась к себе. Несколько соседей побежали за ней.
Во дворе дома, среди обломков лестницы корчились на земле два её старших сына и вопили от боли. Ноги их были неестественно вывернуты. Примчавшаяся «скорая помощь» забрала их и мать в больницу. Соседи, успокаивая оставшихся детей и шумно переживая случившееся, расходились по домам. Кто-то и впрямь посчитал миссис Глэдис колдуньей. Засверкали  первые  молнии.   Стал  накрапывать холодный дождь.
Я прошёл в свою комнату. Ужинать не хотелось.
— Что там был за шум? — на пороге моей комнаты появилась старая хозяйка.
— Дети миссис Бауэр упали с лестницы, ведущей на чердак, и сломали ноги.
Миссис Глэдис пожевала сухими губами.
— Ну, будет знать. Господь всё видит. Ведь так, мистер Смит?
— Не знаю, мэм. Думаю, нашему уму это непостижимо.
Что-то ворча под нос, она ушла к себе. Я без аппетита перекусил остатками обеда и взялся за рисование. Для изображения местных пейзажей очень подходила чёрно-белая гамма. За окном свистел ветер. Дождь усиливался. Гром грохотал так, что в рамах звенели стёкла.
Я рисовал около часа, затем свет внезапно погас. Где-то оборвалась линия электропередачи. Я зажёг свечу. Процесс захватил меня. Я рисовал маленький город посередине Времени и Пространства. Живущий своей маленькой жизнью, не ведающий, что происходит вокруг. Как крохотная живая клетка, плавающая в океане питающей её протоплазмы.
Уже было далеко за полночь. Непогода разбушевалась. От ударов ураганного ветра старый дом содрогался до основания, не переставая жалобно скрипел. По крыше забарабанил град. Со звоном лопнули стёкла в рамах, и огромные градины запрыгали по моему столу. Свеча погасла. Я на ощуп заткнул окошко одеялом и снова зажёг фитиль. Грохотало почти не переставая. Дом трещал по всем швам. С потолка начало капать. По стенам струились потоки воды. Мне пришлось передвинуть стол на сухое место.
Через полчаса раздался страшный треск! Крыша дома над комнатой миссис Глэдис не выдержала давления воды и града и обрушилась вниз! Я бросил рисовать и попробовал открыть дверь. Она не поддавалась. Упавшие обломки балок заклинили её намертво. Закутавшись в два одеяла, я вылез в окно.
Темень стояла непроглядная. Ветер сбивал с ног. Я прижался к стене своей комнаты. Идти вперёд было невозможно. Кое-как, прижимаясь изо всех сил к спасительной стене, с сделал несколько шагов и завернул за угол. Дальше путь мне преградили торчащие во все стороны доски и обломки трухлявых брёвен. Ничего не оставалось, как вернуться в свою комнату и дожидаться утра.

С рассветом непогода улеглась.
Поскальзываясь на слое града, я пошёл к машине. Много домов пострадало от стихии. Повсюду лежали поломанные деревья. У моего фургона были выбиты все стёкла. Очистив кабину от грязи, я завёл двигатель и тихонечко поехал в сторону центра.
Городку досталось сильно. Поваленные заборы, столбы электропередачи, деревья, частично сорванные крыши, выбитые стёкла в домах и машинах. Люди выходили на улицу, потеряно озирались вокруг. Телефон ни у кого не работал. Где-то далеко выли сирены. Пожарная вышка была разрушена ударом молнии. Я заехал в полицейский участок. Шерифа на месте не оказалось. Я оставил дежурному офицеру подробную записку и поехал на старый автовокзал.
Томми ждал меня у опрокинутого автобуса. Он тоже был подавлен и малоразговорчив. Используя мой фургон, мы поставили автобус на колёса. Его кузов местами был сильно помят. Но, прежде чем приступить  к  работе,  нам  пришлось  приводить в порядок территорию автовокзала. Родители Томми вставляли в доме новые стёкла. Бригады телефонистов и электриков восстанавливали свои линии.
Через полчаса приехал шериф. Он вылез из своей машины, закурил и долго смотрел, как мы работаем. Потом подошёл ко мне.
— Джон, твоя хозяйка скончалась. Я должен везти тебя на опознание, но это лишнее. — Он погладил лысину, посмотрел на светлеющее небо. Тучи рассеивались. — Да, такого урагана наши старожилы не припомнят! Одних убытков на полмиллиона.
— Жертвы есть?
— Кроме миссис Глэдис – никого. Даже странно. — Мистер Гринберри посмотрел на меня пытливым взглядом. — За городом на озере отдыхали две семьи с детьми. Всю ночь прятались в разбитых машинах. Но, слава Богу, все живы и здоровы и даже без единой царапины! Представляешь, Джон, там весь берег усыпан рыбой!
— Мистер Гринберри, вы же сюда не из-за этого приехали.
— Ты прав, Джон, не из-за этого. Я хочу тебя спросить о вчерашнем несчастном случае, когда дети миссис Бауэр упали с лестницы. Она заявляет, что если бы ты не задержал её на улице пустыми разговорами, ничего бы не случилось. И соседи это подтверждают.
— Мистер Гринберри, мне тоже очень жаль ребят, но разговор с миссис Бауэр не может служить для меня даже косвенным обвинением. Я лишь пытался добраться до корней проблемы.
— Да какого чёрта тебе это было нужно?!! — взорвался шериф. — Если пришёл в чужой город, так веди себя тихо и не высовывайся! Люди сами без тебя во всём разберутся! — Он отвернулся, заставил себя успокоиться. Я стоял рядом и молчал. Наконец шериф справился с собой.
— Ещё вот что, Джон. Не учи больше детей бросаться камнями в кошек, и не заходи к мистеру Дьюку в его игровой зал.
— Но что плохого  я  сделал  мистеру  Дьюку,  шериф?
— Он обвиняет тебя в мошенничестве. Томми сильно повезло в последние дни.
— А причём здесь я?
— А ты это... — шериф отвёл глаза. — Ты рядом стоял. Вот чёрт! Звучит как-то по идиотски! Джон, мне нечего здесь тебе предъявить, я просто по-человечески прошу тебя больше не заходить к Дьюку! Ты же всё равно не играешь, вот и нечего тебе там делать.
— Ну хорошо, мистер Гринберри, как скажете. Что-нибудь ещё?
— Да вроде всё. — Шериф пожал плечами и полез в машину. Завёл двигатель. Но потом высунул голову в окно.
— Джон, нашу пожарную вышку разнесло молнией. Но это неважно, потому что мы накануне связались со столичным департаментом пожарной охраны и уже в следующем месяце к нам прибудут эксперты строительной компании для составления сметы возведения новой за счёт федерального бюджета. Правда, здорово? — Он с силой нажал на газ и чёрно-жёлтая машина рванула с места.
— Правда, — сказал я.
Мы с Томми возобновили работу. Скоро на автовокзал стали подтягиваться владельцы автомашин  за  новыми  стёклами.  Томми с выгодой распродал весь залежалый товар. Хватило и на мой «додж».
Когда наступил полдень, я собрался ехать на обед в уже знакомое кафе. Пригласил Томми. Он всплеснул руками.
— Да ты же ничего не знаешь, Джон!
— А что я должен знать?
— Линда-то уехала в столицу!
— Как так?
— Да ещё вчера познакомилась с новым владельцем мебельного цеха, и уже вечером они заехали ко мне продавать её старую машину!
— Как она?
— Да вроде ничего. Ходовая, правда, сильно изношена и карбюратор нужен новый.
— Я о Линде.
— Ну, с виду счастлива, болтала без умолку. Повезло девчонке! Оставила моей матери несколько своих новых платьев. Говорит, что в столице такие уже не носят. А глаза холодные. Наверное, ты был прав на её счёт.
Он принёс из дому несколько бутербродов. Мы подкрепились.
Погода совсем наладилась. Градины уже давно растаяли, земля быстро высыхала. Снова начало припекать. Опять приезжал Мэтью. Поглядел на мятый бок своего автобуса, поохал и, ничего не сказав, уехал. До самого вечера мы занимались кузовными работами и замазывали  вмятины.  С  утра  можно  было начинать покрасочные работы. Я заехал на ужин в ближайшее кафе, а потом поехал домой. Темнело.
Дом миссис Глэдис так и стоял полуразвалившийся. Внутренняя дверь, ведущая в мою комнату теперь стала наружной. Кругом обломки брёвен, доски, штукатурка, поломанная мебель.  В разрушенной спальне пятна крови на кровати. Вокруг разбитого буфета рассыпано столовое серебро.
Света в комнате не было. Я опять зажёг свечу. Сегодня я собирался закончить несколько рисунков.
Когда совсем стемнело, на улице послышался шум подъехавшей машины. В дверь негромко постучали.
— Да? — оторвался я от рисования.
На пороге стоял шериф.
— Могу я войти, мистер Смит?
— Конечно, шериф.
Мистер Гринберри прошёл в комнату. Я указал ему на единственный стул у стены.  Он снял фуражку и оглядел помещение.
— Так значит, вы здесь обитаетесь, мистер Смит?
— Здесь, господин шериф. Ночь этот дом ещё простоит, а завтра я хочу искать другое жильё.
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, мистер Смит.
— Вы знаете, где я могу найти комнату?
— Вам не надо искать комнату.
— Как так? — Я отложил карандаш.
— Присядьте, мистер Смит.
Я опустился на край кровати. Шериф поднялся со стула и заходил по комнате. Пять шагов к стене, пять обратно. Остановился у стола, посмотрел на картину.
— Чёрт знает что!
— Это вы о картине, мистер Гринберри?
— Нет. Картины у вас получаются неплохие. Узнаю наши места. Но вот всё остальное!
— Что именно, господин шериф?
Шериф поскрёб лысину.
— Если вы не заметили, мистер Смит, но вокруг вас постоянно происходят непонятные вещи. Да! Вы постоянно оказываетесь в центре различных происшествий. Сначала ограбление, возгорание автобуса, поломка игровых автоматов. Теперь увечья и гибель людей. И этот чёртов ураган, каких здесь отродясь не было! О, Боже! Как же это сформулировать?!
Я хотел что-то сказать, но он замахал рукой.
— Подождите, не перебивайте меня, а то я  окончательно запутаюсь! Я понимаю, что говорю полную чушь, но это только ради блага наших горожан! Я что-то чувствую вот здесь, — он показал на область сердца, — а толком понять не могу. Какой-то здесь непорядок. — Он остановился напротив меня и развёл руками. — Да не молчите же, мистер Смит! Скажите что-нибудь!
— Я не психолог, мистер Гринберри. И не юрист. Мне трудно понять в чём я обвиняюсь.
— Да ни в чём! Господи! Если бы у меня была на вас хоть одна зацепка, мы бы сейчас разговаривали в участке! С вашим приходом в городе стали происходить странные вещи и никто в этом не виноват!
— Мистер Гринберри, что странного в ограблении, в возгорании автобуса, в гибели  людей по объективным причинам?
— Но не в течении двух суток! Мистер Смит, поймите меня правильно. Я вас ни в чём не обвиняю! Вас не в чем обвинить! Днём вы работаете, вечером сидите дома, вредных привычек не имеете! Но... — он запнулся. — Но я просто прошу вас покинуть наш город! — Он выпалил это одним махом и замолчал, уставившись на свою фуражку.
Воцарилось молчание. Я думал о незавершённых картинах, которые придётся оставить. Я никогда не брал с собой в путь ничего лишнего.
— Я  не имею  права  настаивать, мистер Смит. Любой адвокат подтвердит ваше право остаться в нашем городе. Но, мне кажется, всем будет лучше, если вы уйдёте. И вам тоже. Я уверен, что вы как-то причастны ко всем этим происшествиям. Вы непонятный  и  загадочный  для  меня  человек. А люди боятся всего непонятного.
— А если бы я мог быть вам полезным? У вас плохие дороги, нет спортивной школы и вы мечтаете о фонтане на центральной площади и о кондиционере в своём кабинете.
— Что? Откуда вы знаете? Нет! Ничего не надо! Если хотите сделать доброе дело, то прошу вас, уйдите из города. Ради наших жителей. — Он словно боялся, что я стану его переубеждать.
Но я не стал его переубеждать. Только сказал:
— Мистер Гринберри, если вы действительно хотите, чтобы я ушёл, я уйду. Но только, если вы действительно этого хотите. Подумайте.
Шериф опять опустился на стул. Наморщил лоб. Долго молчал, будто боролся с самим собой, потом поднялся и надел фуражку.
— Да, мистер Смит. Я хочу, чтобы вы ушли. Прощайте.
Он вышел из комнаты. Я услышал, как отъехала его машина. Стояла глубокая ночь. Я ещё немного порисовал, а потом лёг спать, чтобы набраться сил перед дальней дорогой.
Я покинул этот город на рассвете.

2  мая  2004 года.