Все дороги ведут в Истинный Рай, правда почти все через Кромешный Ад, но это уже мелочи.
Небольшое, почти полностью прозрачное, одноэтажное здание перегораживало дорогу к платформе под открытым небом, с обеих сторон которой стояли поезда метро с открытыми дверями. В ценре, здание было перегорожено цепочкой турникетов. Всё здание было битком забито обнажёнными людьми, которые расталкивая друг друга пробирались к турникетам и пытались их обойти или перепрыгнуть. Некоторым это неудавалось, они срывались между турникетами и тут же срабатывали фотоэлементы - из турникетов резко высовывались острые пики, прокалывая всё на своём пути. Несчастные, проколотые пиками, истекая кровью пытались отползти от турникетов и некоторым это даже удавалось, некоторых прижимали к полу ноги тех кому удалось перепрыгнуть через турникеты, или их придавливало телами тех, кого тоже угораздило напороться на пики. Пространство между многими турникетами уже было доверху заполнено изуродованными телами по которым пробирались остальные. Всё пространство за турникетами было залито кровью по которой ползли раненные и бежали пока ещё невредимые, к стоящим у платформы поездам метро. Ни кто не обращал внимания на истошные вопли покалеченных людей, основной задачей каждого было спасение собственной жизни, хотя бы на несколько минут. По платформе тянулись кровавые полосы за ползущими раненными, некоторые уже лежали без движения, потеряв сознание от боли и потери крови. Тех раненных, которые уже не двигались и не кричали, разворачивали поудобнее те, кому удалось пока уцелеть, и устроившись поудобнее над неподвижным телом, начинали судорожно двигаться, когда они заканчивали их тут же сменяли другие. Большинство вагонов было уже до отказа забито обнажёнными людьми, перемазанными кровью, а те кто не вошёл, бежали дальше по платформе, отыскивая более свободные вагоны, оставляя за собой кровавые отпечатки босых ступней. Включились динамики в обоих поездах и на платформе, хриплые голоса, вразнобой проорали одну и ту же фразу:
- Осторожно! Двери закрываются! Следующей станции небудет!
Двери с шипением, резко захлопнулись, своими острыми как бритва краями, обрубая части тел, хозяева которых не успели их быстро отдёрнуть. По платформе и внутри вагонов разнеслось множество криков боли, но ни кто по прежнему не обращал на них внимания. Оба поезда метро резко рванулись с места, в одну сторону, быстро набирая скорость. От сильного толчка люди в вагонах повалились назад, давя себе подобных, и напарываясь на острые как бритва, четырёхгранные, напоминающие форму штыков поручни. Некоторое время, рядом с разгоняющимися поездами метро, по платформе бежали что-то крича и постепенно отставая те, кто не вошёл внутрь. Редкие, тусклокрасные фонари очень плохо освещали внутренности вагонов, некоторые покалеченные кричали от боли, зажимая руками раны и таким образом пытаясь остановить кровь, некоторые тут же потеряли сознание но им не дали упась, тем более что падать в такой тесноте было некуда. Безсознательное тело медленно передавали с рук на руки и возле него кто нибудь начинал судорожно двигаться, если это было тело девушки то двигаться начинали двое.
Поезда метро неслись паралельным курсом, по соседним путям, сквозь густой туман проступали стволы высохших деревьев и столбы электропередач, словно новогодние ёлки игрушками, увешанные обнажёнными телами людей. Многие тела были уже обезображены процессом разложения, но много было и явно недавно повешанных за самые разнообразные части тела - за руки, за ноги, и за то и за другое одновременно, за шею, за талию, многие мужчины были подвешены за гениталии, женщины за груди. Поезда начали вписываться в крутой поворот, железнодорожные полотна резко расходились в разные стороны, но на такой скорости нельзя было вписываться даже в менее крутой поворот, силой энерции поезда буквально вышвырнуло с железнодорожного полотна и они кувыркаясь, разваливаясь на вагоны и сшибая всё на своём пути, покатились с высокой насыпи, по которой проходила железная дорога...
На площадке стотринадцатого этажа было столпотворение. Всё прстранство перед лифтами заполненное обнажёнными людьми, шевелилось как один большой, не имеющий разума организм, каждый пытался протиснуться к кабинам, расталкивая остальных. Очередной лифт битком набивался людьми, двери закрывались резко и с глухим стуком, острыми как бритва краями обрубая попадающиеся на пути части тел, хозяева которых, находящиеся внутри кабины лифта и на площадке перед ним, не очень проворно их отдёргивали. Слышалось множество оглушающих воплей, но ни кто даже не обращал внимания на несчастных, истекающих кровью. Основной задачей каждого, было сохранение собственной жизни, хотя бы на несколько минут. Практически все были с ног до головы перемазаны кровью, на полу было сплошное месиво из плоти - отрубленные пальцы, кисти рук, ступни, сиротливо перекатывалась с места на место, подталкиваемая множеством ног - голова девушки, с длинными, слипшимися от крови волосами и перекошенным смертью лицом. Когда покалеченные люди затихали потеряв сознание от болевого шока и потери крови, только тогда к ним кто нибдь подходил, торопливо разворачивал тело поудобнее, так же торопливо пристраивался и начинал судорожно двигаться. Тело использовали до тех пор пока оно окончательно не остывало, отрубленным головам тоже находили применение, какой-то мужчина сидя в углу, в луже крови держал в руках чью-то голову без тела и закатив глаза быстро ей двигал в области своего паха - вверх-вниз.
Очередной лифт набился людьми, захлопнул двери, добавив криков, кусков плоти и крови, и сорвавшись с тросов ринулся вниз по шахте...
Глядя через зеркало в салон битком набитого голыми людьми автобуса, водитель заорал в микрофон:
- Осторожно! Двери закрываются! Следующей станции не будет!
Двери захлопнулись резко, с глухим стуком, своими острыми как бритва краями обруив на своём пути части тел, хозяева которых не очень поспешно их убрали, послышалось множество истерических криков боли, внутри салона и снаружи, но ни кто даже не попытался помочь, истекающим кровью несчастным, главной задачей каждого, было сохранение собственной жизни, хотя бы на несколько минут. Несколько автобусов с рёвом рванулись с места, обгоняя друг друга, толпа людей внутри салонов с криками повалилась назад, давя себе подобных и по пути напарываясь на острые как бритва, четырёхгранные, по форме напоминающие штык - поручни. Самые счастливые падали на пол или на других людей уже будучи мёртвыми, не очень счастливые вопили от боли, пытаясь зажать раны и таким образом остановить кровь, а самые несчастные, будучи затиснутыми толпой в безопасные места, и абсолютно невредимые, не считая нескольких синяков и ушибов, наблюдали за происходящим, провалившись в глубокий ступор. Рядом с разгоняющимися автобусами, некоторое время бежали, постепенно отставая и что-то крича те, кто не вошёл внутрь. Видимо от понимания близости смерти, неминуемой и мучительной, люди стали терять свой человеческий облик. Автобусы на дикой скорости неслись по узким улочкам, резко и с визгом вписываясь в повороты, иногда вставая на два колеса, водители что-то кричали и строили жуткие гримасы заглядывая в салоны через зеркало. В салонах, все ещё живые и уже мёртвые пассажиры, были перемазаны кровью с ног до головы, на поворотах по полу перекатывалась волнами ещё не свернувшаяся кровь, обтекая и подталкивая валяющиеся части человеческих тел - пальцы, кисти рук, куски плоти. Тусклокрасный свет фонарей очень плохо освещал салоны автобусов.
В проходе между сидениями лежал на спине мужчина с обрубленной по плечо левой рукой, и явно делал последние вдохи, над ним стояла на четвереньках девушка, широко расставив руки и ноги, что бы не упасть при поворотах автобуса, голова её была низко наклонена к паху мужчины и очень бысто поднималась и опускалась, вверх-вниз. За спиной у девушки сменился уже третий мужчина но она казалось этого даже не замечала. На задней площадке лежала на спине дувушка со срезанными до кости грудями и тоже, видимо, делала последние вдохи, ей было уже безразлично какой по счёту мужчина и куда в неё входил. Мужчина стоял на коленях над лежащим ничком мужчиной, с повёрнутой влево головой, наполовину срубленым лицом и без правой кисти, закончил двигаться и встал, уступив место следующему. Ревя двигателями автобусы летели по узкой дороге, сквозь густой туман проступали стволы высохших деревьев, почти на каждом дереве раскачивались на верёвках, обнажённые тела мужчин и женщин, некоторые были подвешенны за руки, некоторые за ноги, некоторые и за то и за другое одновременно, за шею, за талию, многие мужчины были подвешенны за гениталии, женщины за груди. Многие тела были уже обезображенны процессом разложения но много было и явно недавно повешенных. На бешенной скорости автобусы начали вписываться в очередной поворот, возможно более крутой чем все остальные, оставляя за собой тёмные полосы крови вытекающей из щелей в полу, одну из машин потащило юзом, несколько раз развернуло, скрипя тормозами в неё врезалась идущая следом, кувыркаясь и сшибая сухие стволы деревьев с жуткими «ёлочными игрушками», ломающиеся от страшных ударов, обе машины вместе со сломанными деревьями рухнули в километровую пропасть по краю которой проходила узкая дорога. Остальные автобусы избежав столкновения понеслись к следующим поворотам.