В моем подвальном магазине продавщицы менялись часто. Они относились к работе просто халатно, а иные считали: все что принадлежит мне - общественное, то есть ничье, или просто уже наступил долгожданный строй коммунизма и старались тащить все, что есть в магазине, к себе домой. Из-за этого текучесть кадров была высокая. В основном в подвале (я так называл свой магазин) дела шли нормально, а иной раз дохода хватало только покрывать текущие расходы.
Я всегда по жизни что-то ищу, найдя это «что-то» мне кажется в этом «что-то» еще чего-то не хватает, и продолжаются поиски. (Мне однажды подруга сказала, что я не буду счастлив в личной жизни, и умру в одиночестве, потому что всегда в поисках чего-то). В моем воображении, еще будучи ребенком, я определил свою жизнь, то есть давно ее расписал по полочкам, хотя в основном моя реальная жизнь далеко не соответствует той расписанной.
В подвале находиться, то есть в самом помещении я не очень-то любил, а тем более весной и летом. В основном проводил время перед подвалом на улице. Помещение, арендуемое мною, находилось в жилом доме, спальном районе. И двор был красивым: деревья, детская площадка, и жители близлежащих домов много времени проводили на улице.
Рядом жила девушка, по имени Алла. Она, бывало, выходила со своим маленьким сыном из квартиры и долго сидела на скамейке, попивая пиво, пока ее сын наиграется в песочнице, или побегает с другими детьми. Когда я заглядывался на нее стандартными мужскими жадными глазами, видимо, ей это нравилось. А в подвале у меня работала Ольга, с которой уже несколько лет я встречался, но мне казалось, вот то ли возраст Аллы, то ли фигура, то ли ее походка - из моей детской мечты об идеальной женщине. Если это добавить к качествам, которые имеет Ольга - честность, порядочность, кстати эти качества тоже из моей мечты, и получилось бы… И вообще – то как женщина (визуально) Алла мне нравилась, когда она гуляла на улице, я мог долго любоваться ею. Конечно, она это замечала и, возможно, ей это было приятно. И вот однажды она подошла ко мне на улице и попросила взять ее на работу в магазин продавщицей. Я ей сказал, что дела в магазине нынче идут у меня неважно, и поэтому работникам зарплату я урезал и, возможно, оплата ее не устроит. Этим я хотел ее от себя оттолкнуть, считая, если я ее возьму на работу, вдруг еще какие-то качества в ее характере, кроме внешних, подойдут к моему идеалу. Вот тогда и будет катастрофа… Она-то замужем, а с замужними я не имею отношений, только дружеские, тем более, знаком с ее мужем.
Мой дипломатический отказ был только надводной частью айсберга, а подводной частью – то, что я еще боялся…
Мне мать всегда говорила: хьо къыран чьо лоцар ву хьо*, то есть в переводе: то, чего боишься, обязательно произойдет с тобой. Но так как я с малых лет считал себя необычным человеком, я решил попробовать это, броситься в этот омут головой.
Ольге сразу не понравилась новая продавщица, она своим женским чутьем почувствовала, что это та «фанера», которая может отделить нас чуть-чуть друг от друга в личных отношениях, или кроме ревности, может быть, была и другая причина. Она отговаривала меня брать Аллу на работу, а когда я сделал по-своему, она решила нажать на меня и взяла отпуск, мол, с ней не будет работать.
Я считаю себя независимым ни от чего, и ни от кого (возможно, я ошибаюсь) но, тем не менее, недолго думая, я тут же нашел вторую продавщицу, а на Ольгу возложил обязанность проверять учет на пересменках. Она была одной из людей, которым я доверял.
Я, наверно, по жизни игрок, то есть при острых жизненных моментах у меня появляется азарт, играет кровь, появляется интерес к жизни, и это все мне нравится. Хотя старший брат мне всегда говорит, что я странный какой-то, что сам себе создаю проблемы и чувствую себя героем, преодолевая их, когда можно просто не создавать. Но, увы! Со Всевышним не договоришься, то есть судьбу на свой лад не перепишешь.
Продавщицы у меня работали по неделе, и каждое воскресенье передавали смену в присутствии Ольги. Мне так было удобно. В начале при пересменах больших отклонений в цифрах не наблюдалось. Все было, как положено. Шли недели, мои отношения к Алле вышли из рамок «начальника и подчиненного» в рамки дружеские. Алла не скрывала симпатию ко мне, как к мужчине, с первого дня. Мне нравилось слушать ее бессмысленный разговор, похвалы в свой адрес, комплименты, то есть, оказывается, я тоже могу любить ушами, а может, только ушами, но не сердцем? ( Меня всегда преследуют слова Ольги, что природа одарила меня всем, что она может дать человеку, кроме любви к женщине. Может, она ошибается? Исходя из ее слов, я говорил, что в таком случае ей не стоит ревновать меня ко всему женскому полу, но она хотела большего).
В свободные дни Алла, когда муж ее был на работе, приглашала меня к себе на чай. Я не отказывался, чай - моя слабость, хотя я чаем могу напиваться у себя дома, но все равно позволял себе ходить с гостинцами к ней на чай. Когда в кухне пили чай, на ее неоднократные намеки сближения я не обращал внимания, иногда делал вид, что не понимаю, или отказывался, придерживаясь своих неписанных принципов. Для меня гулять с замужними - табу. Она для меня была просто другом. Ольга начала сомневаться в моей верности, хотя я обет верности никому не давал.
Как-то на пересмене Аллы Ольга обнаружила недостачу, и конечно, сразу же меня известила. Подводная часть айсберга, чего я боялся, кажется, начинала проявляться, то есть пошли интриги или проблемы. Первая мысль, что мне пришла в голову, - что Ольга на цифрах инсценировала недостачу, и поэтому я серьезно не принял это во внимание.
Как говорится, чем глубже в лес, тем больше дров. В следующий раз недостача оказалась еще больше. У меня появились две версии, первая - инсценировка Ольги, вторая,- что, пользуясь моим доверием, Алла на самом деле ворует. И тут во мне начал проявляться талант детектива. Я так мысленно прикинул: товар плюс прибыль, минус расход, и как оно должно ощущаться визуально. Понаблюдав несколько дней, я понял, что мой бизнес то ли на месте стоит, то ли, скорее всего, идет на минус. Если идет на минус, версия инсценировки отбрасывалась, а появилась третья версия, что Ольга ворует сама, а валит на Аллу (наверно, многие и порядочные люди способны на подлость на почве ревности).
Тогда я решил поговорить с каждой по отдельности. Ольге, зная ее характер, я предложил, пусть она увольняется и этим самым докажет мне, что ворует Алла. (А сам я думал: если Ольга проявит желание уйти, то непременно уволю Аллу и накажу, а если не проявит такого желания, то, возможно, ворует и сама). А Алле я сказал, если она ворует, то пусть пеняет на себя. Убедившись, строго накажу. Она отвечала, что Оля делает все, чтобы нас поссорить. И к тому же и Оля не торопилась увольняться, мотивируя это тем, что если ее не будет, меня обворуют до ниточки. Обе были логически правы. И я понял, что у них пошла борьба перетягивания телеги, а кто из них был (с-)щукой, а кто лебедем, выяснить предстояло мне. Одно я знал твердо: в роли телеги выступаю я. Как и та басня, дело у нас должно было закончиться моральным постулатом, примерно так: если хочешь с ним спать, не воруй у него, а если с ним спишь, тем более не воруй.
Конечно, чтобы избавиться от этих проблем, Аллу можно было просто уволить и подобрать продавщицу под Ольгу. Как-никак, когда Ольга одна работала, недостач у меня не было. Но мне захотелось идти до конца по этому темному туннелю и самому испытать те моменты радости, которые могу ощутить, выходя на свет. Однажды вернувшись из Тольятти, я обнаружил, что в магазине на смене Аллы работает Ольга. Я спросил, что, Алла не вышла на работу? Ольга мне ответила, что взяла отпуск на первой работе (она работала в библиотеке, а у нас совмещала), и поэтому она уволила Аллу. Конечно, я поругал ее, чтобы такие вопросы она без моего согласия больше не решала. Можно было Аллу оставить уволенной, но тут был и мой интерес. Я хотел знать, кто же мне «подкладывает свинью»: Алла, для которой я сделал много хорошего, взяв на работу, или Ольга, с которой я встречался семь лет. Я сказал себе, если другая, незнакомая обманывала бы меня, то я просто уволил бы ее и дело с концом.
Я решил поставить ловушку, то есть оставил за прилавком товар – добавку к кофе, не учитывая его нигде, ни на складе, ни за прилавком, мол, на него у меня нет документов, и, соответственно, цены не знаю. Я думал так: если кто-то берет деньгами, тут не поймаешь, а добавку к кофе, что я оставил (а, между прочим, говорят, вкусная вещь), если возьмут домой, я увижу, так как в гости ходил к обеим. Самому провести проверку у меня не доходили руки, а может, так и есть на самом деле, как мать мне всегда говорила, что я бесшабашный.
Одновременно я решил проверять дневную выручку. Когда Алла работала, я решил запоминать, сколько за день беру денег. Кассу я снимал несколько раз за день, так безопаснее со стороны наркоманов - грабителей. Вечером я сравнил то, что записано в тетради и то, сколько у меня в кармане, в цифрах была разница, записано было больше. (Когда снимаем кассу, мы записываем сумму в тетрадь). Я у Аллы спросил, почему такая разница, значит, она приписала сумму, и эти деньги положила в свой карман. Она заплакала, мол, ищешь причину, чтобы меня уволить, а она ни копейки не приписала. Наверно, слезы, чьи бы они ни были, всегда ломали мое оружие наступления, и не только оружие наступления, но и оборону мою, тем более если эти женские слезы. После этого я не знал, кому больше верить, себе или ей, потому что я допускал, что мог истратить часть денег и забыть, такое иногда со мной бывает. (Как я всегда говорю про себя: текущей памяти нет, то есть, если сказать по-простому, то, что я сделал сегодня, вообще могу и не вспомнить). А когда «настоящее» уходит в « прошлое» начиная со следующего дня, помню более-менее, и чем дальше, тем лучше.
Через некоторое время одна баночка пропала. Ага, думаю я. Одна, может быть, и попалась, но главное, надо определить, кто же? А потом стали мои банки (добавка к кофе) пропадать одна за другой. И конечно, я определил, кто их берет, потому что, побывав в гостях у нее, видел эти баночки. Чтобы убедиться, когда подруги не было со мной на кухне, я запомнил номер партии на баночке и сравнил с теми, что оставались в подвале. Но я не торопился с выводами, помня слова: человеку свойственно ошибаться, и решил проверить, как говорится, «кругом», то есть по – всякому, или просто мне в душе не хотелось согласиться с тем, что этот человек ворует у меня, пользуясь моим расположением к нему.
Однажды мне позвонил брат из Тольятти, он там лежал в больнице и сказал, чтобы я дал деньги врачам, чтобы его лечили по-человечески. Я рано утром снял кассу и добавил к вчерашним деньгам, получилась круглая сумма. Одним словом, когда я приехал в Тольятти, я денег в кармане не обнаружил. Одно я точно помнил,- что положил их обратно в кассу, мол, сейчас поднимусь к себе домой, а потом возьму. Я снимал квартиру рядом с магазином. Приехав к брату, я сказал, что деньги забыл, а завтра привезу. Вернувшись обратно, я и в кассе не нашел денег, конечно я допускал и такое, что мог на улице уронить, или на заправке, или перед домом, или перед больницей, где угодно. Видимо я сам успокаивал себя, находя пути оправдания этого человека, или просто не хотел разочароваться в нем. Я от природы такой, что могу доверить человеку и второй, третий раз,… хотя и бывал несколько раз обман с его стороны. Я думаю каждый раз, что этот человек осознал и не повторит вновь. Но, увы, иногда приходиться соглашаться с грустными мыслями Пушкина: кто жил и мыслил, тот не может не презирать в душе людей.
Однажды я поехал за товаром, забыв свои часы в кассе (браслет и корпус золотые), я их снимал, когда мыл руки или когда таскал коробки в подвал. Вернувшись, я не нашел свои часы в кассе. Думаю, может, на складе бросил, но и там не нашел, и потом стал носиться по подвалу в поисках часов, заглядывая под товар. Я мог их хоть где бросить или спрятать, такое бывает со мной. Понаблюдав долго за мной, Алла достает мои часы из кармана и отдает, мол, не их ли ищешь? Нужно было быть круглой дурой, чтобы не понять с первой минуты, что я ищу. И не знаю, как они к ней попали, хотя она сказала, что я их оставил на прилавке, рядом с кассой.
Вот и понемногу против Аллы у меня набирались отрицательные баллы… Хотя всего этого было достаточно, чтобы ее уволить, но у меня каждый раз оставалась надежда, что она исправится все-таки и перестанет делать подлости. Я не всегда могу понять некоторых людей, если этому человеку ничего плохого я не сделал, почему этот человек старается навредить мне, или исчерпывает мое терпение. Она почти этого достигла. И тут еще одна проблема она мне создала. К нам частенько заходили наркоманы, любители выпить и этот контингент всегда предлагает купить у них всякое барахло. Хотя я не раз предупреждал не покупать ничего, Алла купила у наркомана золотую цепочку по дешевке. Потом прибежала мать наркомана и хотела ее выкупить, но Алла не вернула ей цепочку, мол, продала (наврала). А потом мать наркомана привела ко мне милицию, и они перевернули весь мой подвал. Хотя в тот день Алла не работала, и менты прекрасно знали, что я не причем, но наказали меня. Тут, конечно, у меня кончилось терпение, пока я определял, кто есть кто, я мог потерять многое. Тогда я Алле сказал, что она может подыскать себе другую работу, предварительно рассчитавшись со мной за все (за воровство, за обман, за мои нервы угробленные).
(Если как продавщица обманывала бы меня, то я просто уволил бы, и не думал бы ей мстить, а тут дело иначе, она воспользовалась моим доверием, не оценила мое доброе отношение к ней или посчитала меня лохом. Я не мог себе простить, что несколько раз давал ей шанс исправиться, когда надо было просто вышвырнуть. Тем более, что Ольга не упускала возможности напоминать мне в цифрах примерный мой ущерб). Я отношусь к людям доверчиво, но это не значит, что я легко расстаюсь со своим интересом.
Я это оценил дорого, да хотя она и обворовала меня тоже неплохо. Она меня же еще обозвала поганым для меня словом. Тогда я решил поговорить с ее мужем, а он сказал мне, что я сам должен разобраться с ней, мол, он не причем.
Я долго думал, как же быть? Я себя не отношу к тем людям, которые живут по принципу: получив удар в правую щеку, подставь левую (рабско-господская психология), я, скорее всего, отношу себя к тем, кто живет по принципу: зуб за зуб, око за око (жестко, но справедливо).
Алла с мужем жили на первом этаже, над подвалом. У них была машина ВАЗ 21043 двухлетняя. Они оставляли ее на ночь под окном, тем более что на ней имелась система сигнализации. После того, как я распрощался с Аллой, они перестали оставлять машину на улице. Мое самолюбие это как - то успокаивало, мол, боятся. Прошло достаточно времени, и они опять начали оставлять машину на улице, видимо, посчитали мои угрозы пустой болтовней. При разборках я однажды пообещал им неприятности, если они мне не вернут ту сумму, которая требуется.
…Однажды после женского мартовского праздника я вернулся домой под утро (около пяти часов). Я снимал квартиру на седьмом этаже в доме по соседству с домом Аллы. Только я успел зайти, как услышал взрыв и сирены. Не включая свет в квартире, я подошел к окну и выглянул, встав так, чтобы с улицы меня не было видно, даже если кто-то случайно посмотрит на мое окно. Так как их дом находится чуть впереди и в сторону, если смотреть из моего окна, я не увидел их машину, но видел ментовскую машину и мужа Аллы, который бегал, светя фонариком на мой дом, меж домами, ища виновников. Хотя ими являлись он сам и его жена.
Утром, идя на работу, я был готов душевно к камерам, протоколам, суду… Машина ушла на свалку, сгорела дотла со взрывами. И теперь я сплю спокойно, и больше не преследует меня мой внутренний голос со словами: ты лох, ты болван, ты работал несколько месяцев на «крысу», и все смеются над тобой, и, возможно, на твоей машине они ездят, а у тебя не хватает мужества рассчитаться с ними…
* многосмысловая поговорка, данный перевод соответствует теме.