Завизжав тормозами, серая легковушка военного образца перегородила ему дорогу, а точнее, обочину дороги, по которой он размашисто вышагивал за секунду до этого, часто перебрасывая из руки в руку, тяжёлую, цветастую, хозяйственную сумку с неудобными ручками, которые больно врезались в руки. Глядя сквозь круглые очки в тонкой, металлической, чернёной оправе на людей в военно-полевой форме, выходящих из машины нарочито-небрежно-лениво, он поставил сумку на асфальт прислонив её к ноге, чтоб не упала, и стал ждать.
- Откуда и куда в такой поздний час? - Коротко обронил один из вышедших из внутренностей серой машины, равнодушно выглядывая из-под козырька натянутой на глаза фуражки. Его форма ни чем не отличалась от той, в которую были облачены двое его попутчиков, такое же полное отсутствие каких бы то ни было знаков различия, поэтому было не понятно - то ли он самый главный, то ли самый наглый, хотя вполне могло быть и то и другое одновременно.
Обладатель тяжёлой, цветастой, хозяйственной сумки с неудобными ручками посмотрел на огромные механические, наручные часы и сунул руку обратно в глубокий карман длинного чёрного плаща, полы которого только на две ладони не доставали до земли, цепляясь за высокие, чёрные, шнурованные ботинки, в которые были заправлены такие же чёрные брюки. Час был действительно поздний, фосфорисцирующие стрелки показывали три четверти третьего.
- С работы домой, - ответил он так же коротко, пожав плечами.
- Что в сумке? - Вступил в разговор один из до сих пор молчавших.
- Мина замедленного действия, - ухмыльнулся закутавшийся в чёрный плащ, пряча улыбку за высоким воротником.
- Шутник, да? - Злобно прошипел тот, кто первым вступил в разговор. - Ну, мы сейчас с тобой в другом месте пошутим. Руки за голову! - Крикнул он, сделав шаг вперёд, и как фокусник, не понятно откуда выхватил наручники.
- Стоять!!! - Неожиданно оглушающе заорал любитель работать по ночам, выдернув руку из кармана и замахнувшись, ладонь сжимала что-то тёмное и массивное. Однако его вопль не произвёл должного впечатления на военные мундиры, их, видимо, начала забавлять сложившаяся ситуация, и на равнодушных лицах появились заинтересованно-презрительные улыбки.
- Что, не верите? - Совершенно спокойно, с неподдельным удивлением и широко раскрытыми глазами, спросил шутник. - И правильно делаете.
Он опустил руку, разжал ладонь, раздался металлический щелчок и какая-то железячка, громко звеня, запрыгала по асфальту, а к его ногам, глухо стукнувшись, упала овальная, ребристая, ручная, оборонительная граната, и, лениво выкатившись точно на середину между стоящими лицом друг к другу людьми, затаилась. Следующая секунда прошла в молчании... Запоздало опомнившись, ночные любопытные попытались раствориться в ночном сумраке, но не успели, опора под ногами, и воздух вокруг взбесились. Ручная граната, какая бы она мощная ни была, не могла прятать в себе такой огромной разрушительной силы. Как будто в замедленной съёмке, вверх рванулась туча щебня, земли и кусков асфальта и, обгоняя всё это крошево, плавно кувыркалась, вращая колёсами, ни в чём не повинная серая легковушка военного образца, с водителем за рулём... Когда пыль осела, глазам предстала более чем странная картина. Многострадальная машина, целая и невредимая, стояла на колёсах на краю воронки, очумелый водитель, с застывшим непониманием на лице, пытался из неё выбраться, дёргая дверку почему-то на себя. Воронка представляла собой абсолютно правильный конус с ровными рыхлыми стенками, метров десять в диаметре и метров пять в глубину. На её дне, в самой середине, полулежали-полусидели трое не очень вежливых мужчин, без единой царапины и в военной форме, покрытой толстым слоем пыли, перекидывая ничего не понимающий взгляд то друг на друга, то на свою машину и на тщетные попытки водителя выбраться из неё, то на человека в длинном, чёрном плаще и высоких шнурованных ботинках, который стоял на краю воронки, и сквозь круглые очки в тонкой, металлической, чернёной оправе, наблюдал за происходящим. Тяжёлая, цветастая, хозяйственная сумка, с неудобными ручками, стояла на том же месте - возле своего хозяина, прислонившись к его ноге. В окресностях не было ничего, то есть ничего необычного, никаких следов взрыва, по силе равного ракетному удару средней мощности. Не то что ни одного разрушенного дома, а даже ни одного выбитого стекла, никаких завалов из щебня, земли и пластов асфальта. Вот только два дерева, которые росли на том месте, где сейчас находилась воронка, переместились на клумбу возле девятиэтажного дома, и шумели теперь листвой, как ни в чём не бывало, как будто всю свою жизнь они росли именно здесь.
Тот, кто стоял на краю воронки, посмотрел на огромные, механические, наручные часы, было уже поздно, фосфорисцирующие стрелки показывали три четверти третьего.
- Ну ладно, - сказал он, - побаловались, и хватит. Мне пора.
И внезапно исчез, так, как будто сменился кадр фильма - беззвучно. Трое в воронке и водитель, который прекратил свои безрезультатные попытки выбраться из внутренностей машины, вздрогнули от неожиданности, и уставились на тяжёлую, цветастую, хозяйственную сумку с неудобными ручками, которая, потеряв точку опоры, стала плавно, как в замедленной съёмке, заваливаться набок. У всех четверых одновременно мелькнула одна и та же мысль: «всё... сейчас...» Внутри сумки что-то глухо лопнуло, зажурчала какая-то жидкость, из её внутренностей выпали два цилиндрических предмета, и сорвавшись с края воронки, обгоняя друг друга, покатились вниз, быстро приближаясь к тем, у кого не осталось сил даже на то, чтобы зажмуриться. Докатившись и уткнувшись им в ноги - замерли, затаились... и те, и другие.
Следующая секунда прошла в молчании... Следующая секунда прошла в молчании...
Следующая секунда прошла в молчании... И следующая... И следующая... И следующая...
Наконец один из обречённых, набрался смелости и дотянувшись, поднял две поллитровых, стеклянных банки, плотно закрытых пластмассовыми крышками. В одной было яблочное варенье, в другой маринованные грибы.
- Да, - прохрипел он разглядывая таинственное содержимое сквозь бесцветное стекло, - вот тебе бабушка и Юрьев день.