-Знаешь, друг, мы так давно не одерживали побед. Так давно не чувствовали власть у самых наших усов...
-У нас нет усов, - последовал сухой ответ. Я проигнорировал это высказывание, как сотни других глупых замечаний, так и не научившихся лишать меня вдохновения.
-Я знаю, мы не можем вечно прозябать в стенах нашего дома!
-Не можем - у нас нет дома.
Ныне я был милосерден и невозмутим. Нежелание биться на мечах остановило порыв гнева в самом его зарождении и смягчило мой тон и мои помыслы.
-Чего ты хочешь? - вопрошал я воодушевленно.
-Корсао Блю и шоколадного печенья. Неси.
-Умри, - отмахнулся я. - Мы хотели Великих Перемен. Помнишь?
-Помню. Тебе уже двадцать восемь. Помнишь?
Спиной я почувствовал отвратительную злорадную ухмылку. И резко развернувшись лицом к зеркалу, шарахнул по нему миниатюрной свинцовой вороной, оказавшейся не просто под рукой, а сразу в руках.
-Заткнись! - властным тоном пропел я.
-Нет, - был ответ от груды зеркальных осколков на протёртом до дыр ковре. - Нам нужно бессмертие. А Великие Перемены... Успеется.
-Сволочь, - самодовольно констатировал я. - Смертная сволочь.
-Это поправимо, - послышалось с пола.
Я долго думал, что лучше - бросить всё и поискать бессмертия или добить это чудовище чем-нибудь веским. В конце концов, я схватил с полки увесистую книгу и замахнулся, метя в остатки зеркала. Но руки мои приспустились, а лицо мигом превратилось в кислую мину, как только я краем глаза увидел надпись на обложке. Что мог я возразить эпосу о Гильгамеше?
Кучка осколков отпустила ехидный смешок:
-Я крайне рад, что ты веришь в знаки судьбы. Завтра утром мы покидаем это место.