В основу положено семейное предание
Стоял ужасный мороз. Ничего не было видно, и воображение рисовало двух гигантских невидимых людей, что трясли свое одеяло, выбивая из него снежную пыль. При этом один из них дул с жестокой силой, заставляя кости примерзать к плоти, а второй безжалостно тащил температуру вниз, не обращая никакого внимания на ее жуткие завывания. Оставалось совсем немного, еще километра три до Старой Майны… А там Река…
Там, внизу, тянулась узкая колея, оставленная телом ее мужа. Анна тащила его из последних сил – не было ничего, что могло бы помочь ей доставить его быстрее. Тепло укутанный и без сознания, надежно прикрепленный к спине, Егор Дадаткин добирался до своего дома.
– Было сказано, сюда не пускают!
– Но мне должно его увидеть! Должно!
Маленькая, хрупкая женщина заливалась слезами у ног дебелой санитарки. Та даже немного смутилась и опустилась на колени рядом с женой какого-то раненого бойца, к которому она ну никак не могла попасть.
– Ты одна на всех… Не уследишь… – захлебывалась слезами Анна.
– Услежу, услежу, не бойся, – медсестра попыталась ее приобнять, но как-то ненатурально вышло, и она отняла тут же вымокшую в горе руку. – Веришь, уследим, будь покойна.
Ушла. Вот так ушла, в который раз. Оставив темную надежду. Нет! Сердцу больно, знать, как бьется. Нужно что-то выдумать. Что? Пробраться как… В голове уже зрел план. Анна решила выкрасть мужа из госпиталя. Под покровом ночи, чуть не попавшись сторожу и той же санитарке, она пробралась в затхлую комнатку, где грудой были свалены тела. Раздавались стоны, кто-то просил воды. Анна лихорадочно осматривалась, пытаясь найти любимого. Отойдя на несколько шагов в противоположный угол, оставив таять снег с сапог следами на плохо выкрашенном полу, измаранном кровью, Анна еще раз внимательно осмотрела комнату. И да. Она увидела Егора, лежавшего в неестественной позе. Анна подбежала к нему, и ее руки потянулись к красивому, но сильно изможденному лицу. Щеки Егора впали, глаза были прикрыты то и дело вздрагивающими веками, он тяжело дышал – по всему видно: он был плох. Анна не представляла, как унесет его – он был больше нее самой в два раза. Она осторожно отогнула край покрывала и увидела ужасно худую руку. Внимание привлек крепко сжатый кулак – даже в беспамятстве Егор не сдавался. Заметив это, Анна решила, что спасет его, во что бы то не стало. К тому же, одной проблемой стало меньше: Егор почти ничего не весил. Душа покидала тело, и только в сжатых кулаках упрямо сдерживался лоскут жизни. Тепло укутав его в прихваченную шубу, женщина уже приспособилась, как поудобнее прихватить мужа, как услышала близкие шаги. Дверь открывалась тяжело, со скрипом, но Анна не увидела, кто за ней стоял. Упав ничком на землю рядом с Егором, она затаилась без дыхания. При каждом грузном шаге хрустел накрахмаленный халат – верно, то была медсестра. Дав воды жаждущим, она так же внезапно скрылась. Сейчас она дала пить только тем, кто просил. Анна обернулась туда, где стояла санитарка – там был бочонок с водой. Зачерпнув ковшом немного живительной влаги, она осторожно напоила мужа. Егор то открывал, то снова закрывал глаза, нервно подергивая усами, и совсем не узнавал ее. Из-под его повязки на груди вырвался странный хлюпающий свист. Перевязывали совсем недавно, так что бинты еще не все вымокли в крови. Анна осторожно, как ребенка, взяла его на руки. Не так уж и легко, но идти можно. Незамеченной она покинула госпиталь, и ее всего раз посетила мысль о неправомерности такого действа.
– Иначе сгинет здесь, – полушепотом утвердила для себя Анна. Время было позднее. Нужно успеть добраться до вокзала: из Чапаевска до Чердаклов поезда нынче ходят нечасто… Она смотрела на лицо мужа, теперь успокоившееся и не отражающее все пережитые ужасы. Ничего, сыновья еще будут сидеть с разинутыми ртами, слушая рассказ отца. Всенепременно будут, будут… Каждый шаг давался сложнее, голод давал о себе знать, скребя ложкой по стенке желудка. Был только билет. Идти оставалось мало. Сделав над собой усилие, Анна с удвоенным стремлением направилась к вокзалу. Они попали туда за час до отправления. Егора расположили на скамье в полусидящем положении, в каком до сего несли. Свист стал слышен отчетливее, и Анна поняла, что в раскрытую грудь стал попадать воздух. Оторвав кусок своей сорочки, она лучше зафиксировала клеенку. Рана все никак не заживала. Анне два дня, как сообщили, значит, времени больше… Нужно спешить домой. На вокзале было мало людей, но приехало много. Все спешили к родным… Но пустят ли их всех? Как ее не пустили. Спрятав нос в ворот, Анна, с мужем на руках, пошла на платформу.
На самом деле, они давно уже были в Старой Майне. Анна миновала деревянный столб, на котором было означено название села, безо всякого интереса: она не умела читать.
Метелица была жуткая: ни зги не видать. Ноги сбиты в кровь, испробованы все способы тащить раненого на себе, и ни один из них не добавлял сил. О еде Анна и не думала. Главное, что удалось упросить в поезде хлеба для мужа. Тщательно пережевывая, чтобы затем накормить Егора, она ни кусочка не позволила себе проглотить.
Но что теперь?.. Они оба умирали. Боец не приходил в себя, и все больше кашлял кровью. Он был бледен, и лишь невообразимая воля к жизни не давала покинуть ему этот мир. Анна в себе не чувствовала ни духовных, ни физических сил. Дети… Их дети. Старшая, Ольга, с ней не пропадут. Хотелось, чтобы этот кошмар кончился, но он продолжался, и Анна все продолжала идти, шагать, ползти, умирать. Уже прекратив считать шаги, прекратив думать обо всем, она не выдержала и упала в снег под тяжестью мужа. Осталось только умереть. Ей умереть. Они на дороге, кто-то подберет ее тело и живого, живого Егора. Он выживет. Анна пролежала так минут десять, а потом укрыла его собой. Хотелось пить. И есть. И… умереть. Стоило ей сдаться, как она услышала под землей топот лошадиных ног. Спустя короткое время показалась телега, груженая лопатами. Да, люди здесь рыли окопы… Кричать! Нужно кричать, но ни звука не шло из горла. Припорошенные снегом и безмолвные, они могли быть раздавлены, но конь остановился перед ними. Мужик слез на землю и подошел посмотреть, что за дело такое?
– Дадаткин! Аннушка! Батюшки!
Землекоп сгрудил лопаты в один угол, выстлал полушубок на дно телеги и осторожно усадил своих соседей.
– Саврас, вот умная скотина! Савраска… – Погладив коня по спине, он обратился к нему снова: – Едем назад, в Красную Реку.