Макс Шаркин
Житие – жестянка
Пьеса-фарс в 3-х действиях
Действующие лица
Князев
Амалия
Егор
Старик
Гость
Действие I
Небогато обставленная квартира Князева. На полу опрокинутый мольберт. Панцирная кровать с металлическими спинками, стол, два стула. На кровати лежит спиной к зрителям Князев. За столом неподвижно сидит Гость. Из окна раздаются детский смех и веселые голоса. Слышно как мальчики играют с девочками.
Мальчики: Гуси–гуси!
Девочки: Га-га-га!
Мальчики: Есть хотите?
Девочки: Да-да-да!
Мальчики: Хлеба с маслом?
Девочки: Нет-нет-нет!
Мальчики: А чего?
Князев (не поворачиваясь): Пельменей!
Раздается скрип кровати. Князев медленно садится, укутавшись одеялом. Он замечает Гостя. Голова Гостя накрыта капюшоном. Начинает играть страшная музыка.
Князев (отмахиваясь, как от привидения. Музыка стихает): Кто ты? А-а… Понятно. Я подозревал… Это счастье…вот то… когда… Это твоих рук дело! Ну-ну… Я все постигнуть не мог: с чего она, вдруг, пошла со мной. Увидел я ее первый раз возле супермаркета. Богиня раздавала флаеры. Тфу-ты! ненавижу это слово. Флаеры. А я – хмырь-неудачник даже взглядом не достоин был марать ту царицу весны. Я два часа украдкой изучал ее идеальные контуры. Каждое движение я готов был запечатлеть в вечности. Каждую секунду!... А глаза?! Я попал в плен этих глаз, смотревших на мир чуть высокомерно. Еще подумал: ведь она тоже человек. Неужели, у совершенства бывают человеческие потребности… родители… Стоял и размышлял: она ест, спит, ходит в туалет… Потом, спустя месяц, я встретил ее в ресторане. И закрутилось… Что же ты сделала со мной, Амалия?! М-да… Ты пришел за моей душой, ну так… я готов! Но, повремени…
Входит Егор. В руках у него завернутая в газету картина. Егор аккуратно ставит ее к стенке.
Егор (Князеву): Не взяли. Тематика не подходит. Не мне тебя, конечно, учить… Но, Санек, послушай… Что ты прицепился к этим дворам, голубям?... А эти… твои три старухи … Васнецов, блин! Кому нужны твои дворики и бабки на скамейке? Ну, что это за сюжет! Я понимаю – жизнь. Да хоть бы – житие! Пойми – богатых не интересует чужая жизнь и прочие жестянки, им нужны украшения на стену, интерьер... Сильные мира не транжирят деньги, даже если чтят искусство. Иди в ногу со временем... (гостю) О, привет! Извини, не заметил.
Князев (подскочив к Егору): Ты его тоже видишь?
Егор Кого?
Князев (кивая на Гостя): Его.
Егор: Ну да. А что? Э-э, брат, да ты дичаешь. (гостю) Колян, ты чего пришел?
Гость достает из кармана записную книжку, чего-то там пишет. Отрывает листок и дает его Егору.
Егор (Князеву): А! Он за часами своими пришел. А ты его не помнишь? Ну да, куда тебе… Вот, я не понимаю! после всего выпитого, тебе вдруг хочется мороженого. Истратить всю наличность на эскимо… Короче, ты уже спал, когда я его привел. Денег не было, вот я и решил, Колькины часы в ломбард отнести. (гостю во все горло) Колян, ты иди домой, а завтра приходи! Завтра будут часы! Зав-тра!
Гость снова что-то пишет и отдает Егору.
Егор (читает): Это семейная реликвия. (гостю) Я понял! Ты иди! Иди, говорю, домой!
Гость, делая несколько шагов к двери, оборачивается. Опять играет страшная музыка.
Егор (гостю): Изыйди, Коля!!!
Музыка прерывается. Гость уходит.
Егор: Ты бы закрывался, что ли... А то ходят тут, всякие.
Князев: Да уж. Сидит и молчит… Ничего материального. Гот каменный! Я, признаться, думал: всё… пришли за мной. Разоткровенничался я тут, как на исповеди.
Егор: Плевать! Он никому не расскажет. Говорят: Святой Франциск читал проповеди голубям. И что он там проповедовал – науке это не известно. (смотрит на опрокинутый мольберт) Ты, лучше, нарисовал бы чего поактуальнее. А то спрос есть, а предложения… хоть они и рождаются на твоих холстах… какие-то они нежелательные... внебрачные…. Я понимаю: время гуттаперчевое, как резинка от трусов - можно тянуть долго, очень долго. Но стоило бы подумать о прибыли. Завтра тебе за апартаменты платить...
Князев: За квартиру-то… За квартиру имеются деньги…(достает из-под матраца деньги)
Егор незаметно для Князева делает жест, будто его любимая команда забила гол.
Князев (предупредительно): Но здесь, только, за квартиру.
Егор (после недолгих размышлений): Сань, а чтобы ты сделал?… если бы… обрел миллион долларов? Выиграл или наследство получил… внезапно, как инфаркт! Как бы ты его потратил?
Князев: Пожрать бы купил.
Егор: Ну да, ну да. А если серьезно?
Князев: Ну, для начала… дом, огромный с двумя спальнями… Эх, зажил бы тогда… (пытается убрать со стола, его нетвердая рука роняет стакан)А-а, к черту дом! «Колесо обозрения» купил бы! Рассадил бы по разным кабинкам, в шахматном порядке, фрукты всякие, цветы. Цветы-фрукты, цветы-фрукты… Красота! Представь: захотелось тебе грушу, например… и ты знаешь, что груши идут за анемонами. Вот, махнули тебе из кабинки фиолетовыми лепестками анемоны. Любуйся на них, но пропусти, ибо за ними идут груши, которые ты хочешь. А захотелось тебе – чего ты сам не знаешь. Смотришь, а там что-то такое горит, как летний закат, что-то такое тебе взгляд согрело. А это гвоздики шлют тебе пламенный привет. И ты вспоминаешь: там, ведь, за гвоздиками персики созрели. А не съесть ли тебе персик… Или, возжелал ты, чего-нибудь эдакого, экзотичного…
Егор: Маракуйя!
Князев: Почему? С такими деньгами можно и экзотичного чего-нибудь…
Егор: Маракуйя - это фрукт. Мм-да. А еще лучше - два «чертовых колеса»! И дьявольскую раму от велосипеда «Урал». Руль, педали… Слушай, Санек, ты что-то говорил насчет еды? Я вот мечтаю об ужине из молочного поросенка. Хрустящие ушки, пропитанные ромом бока…
Князев: А Куринные клецки?! Куриные клецки это бархат румяных сухарей… Снежная подливка из сливок… Ворох укропа, как тайга из космоса. Берешь вилку, а лучше палочки, и меняешь ландшафт, осторожно, без суеты. Клецки можно поедать целиком. А я люблю по половинке. Откусишь, и пар изнутри, чуть шевелясь, подымается. Нежный чесночный пар. М-мм.
Егор (забирая деньги): Ну, я пока сбегаю (уходит, оставив Князева погруженного в немые грезы).
Входит Амалия.
Амалия: Хоть бы закрывался…
Раздаётся звонок сотового телефона.
Амалия (по телефону): Да! Промоблоки выставили?
Князев: И чего всех дверь моя беспокоит? Я для всех открыт. Я всем рад.
Амалия: Скажите супервайзеру, пусть срочно вызывает мерчендайзера по киакаунтам. Акей?
Князев: Воскреснем ли, когда от чужевластья мод?... (закидывает край одеяла на плечо).
Амалия (закончив телефонный разговор, Князеву): Ну, что ты надумал?
Князев: Надумал? А вот что! Время – оно…
Амалия: Как жить дальше будем?
Князев: Жить. Ты в пустыне бизнеса, я в океане хаоса. Я, к сожалению, не могу крутиться винтиком в твоем механизме. Как ты не поймешь? Меня губит монотонный обывательский топот. Я меркну…
Раздаётся звонок сотового телефона. Амалия поглощена разговором по телефону. Входит Егор. У него в объятьях пакет с продуктами. Увидев спину Амалии, Егор разворачивается и спешно ретируется. Амалия его не замечает. Она перестает разговаривать по телефону.
Князев: Егор говорит…
Амалия: Снова этот Егор! И почему - Егор? Нашел себе агента! Он хоть одну картину твою продал?
Амалия берет со стола пустую упаковку из-под лапши быстрого приготовления, рассматривает.
Амалия: Опять лапша?! Ну, сколько можно?! Я же просила: не есть всякую гадость. Знаешь, как это на органы влияет? Ты хочешь загнуться раньше времени? Там же куча канцерогенов! А это: прощай здоровый желудок, сердце, печень…
После слова «печень», слышится звук опрокинутой бутылки. Из-под ног, сидящего за столом Князева, выкатывается пустая поллитровка.
Амалия: Ты не представляешь: сколько тут химии (потрясает упаковкой от лапши). Да и делается это из генно-модифицированных организмов. Гэмэо – понимаешь?! Боже, как ты не понимаешь?! это влияет на потомство…
Выкатывается вторая бутылка.
Амалия: Ты же чахнешь! Фрукты совсем не ешь. Тебе кальций нужен. Купи молоко, творог… Лёгкие не вентилируешь… Займись спортом. Подумай, наконец, о будущем!
Выкатывается третья бутылка.
Амалия: Я хочу здоровое потомство, а твоя безалаберность рушит все планы! Все, Князев… хватит! Пора тебе, наконец, определиться с кем ты: со мной или с этим… с Егором! Время тебе – до завтра. Решай.
Князев (в сторону): Есть мнение – чем категоричней девушка, тем сварливей потом из нее жена.
Звонит телефон. Амалия уходит.
Князев: «Решай!» Как решить эту формулу? Карьера плюс стяжательство, помноженные на суету – равняется бездуховное племя? Истина в том, что это племя ходит по утрам в свои храмы. Их храмы это офисы, где икона – компьютер, договор это священное писание. Их молитвы сочиняют юристы. Учредитель – вот пастырь их! Они улыбаются друг другу, и лесть хранит их переговоры. А чем гордятся они?! Поездкой туда, где все включено. Они чревоугодники! «Мы готовили шашлык на даче… вот фотографии». Зачем мне фотографии твоего шашлыка?... зачем они тебе?! Что, ты, внукам этот шашлык будешь показывать?! Нашел, что фотографировать. И они считают какого-нибудь слесаря быдлом?! Те, у которых Пикассо это духи, а Леонардо это Ди Каприо! Гламур – вот их синоним прекрасного! Они способны читать, только модные книги и слушать танцевальную музыку. Отрекись, Амалия! Отрекись от них! Они поведут тебя к цели по головам, по трупам… трупам чувств! Заклинаю – отрекись!
Занавес.
Действие II
В комнате за столом Князев с Егором.
Князев выпивает и неистово морщится
Егор: Люблю я этот момент! А что люблю в такие секунды, так это полную гибель всякого высокомерия. (выпивает, зажмуривается и поднимает указательный палец) Вот! Автономность ли души… или духовная автономность, но что-то бережет в этот момент наши помыслы. Вот, ты… когда глотал, хотел сделать, что-нибудь такое, за что потом было бы стыдно и мучительно больно?
Князев: Я? Нет... (подумав) Нет! точно не хотел.
Егор: Вот и я говорю… Застывает все! Зависть, гнев, лень… Все эти хищники глотают языки и трусливо прячутся в логово. А испугались бы они, скажем, мохито?
Князев: Я даже не знаю, что это... В гробу я его видел!
Егор: Кстати, пока эти гадости не зализали раны, освежите, сэр, бокалы! Экклезиаст говорил: «Глупый сидит, сложив свои руки, и съедает плоть свою». А мы закусим шпротами… (выпивают и закусывают)
Князев (изучая банку со шпротами): Наверняка здесь сплошные гэмэо!
Егор: Это картины твои – гэмэо! Мы должны молиться на этот дар консервации! (отбирает банку у Князева) О, вечная! незыблемая банка! Миллионы желудков благодарно урчат в честь твоих банковских деяний! О, шпроты, кто вы? Маленькие рыбешки, выловленные в балтийских волнах? Нет! Вы достойнейший ингредиент любого пира во время… Я хотел сказать: всегда вовремя. Ваши копченые глаза видали подъемы и падения человеческих судеб… Да и пепельница у тебя, наконец, появится.
Князев (погруженный в свои мысли): Амалия говорит: «Изменись…»
Егор: И правильно говорит. Это мне не за что изменяться! Я родился орлом и умру орлом, а ты утенок. Ну, ничего. Перевоспитаешься, переродишься, перепрыгнешь… до лебедя. Главное не останавливаться. Читал я, как-то Радзинского… был под впечатлением. Да что там – под впечатлением… уснуть потом не мог! Все думал: надо же – десять тысяч экземпляров!!! Вот это да! Вот это тираж!
Князев: Картины… Говоришь: «Иди в ногу со временем…» Думаешь - я не пробовал? А я честно пытался. Год назад обратился ко мне Серега Свидов. Один его знакомый, директор фирмы, построил себе особняк. И такой, знаешь, в стиле – типа, замок. Так вот, этот директор решил увековечить свой псевдо замок на холсте. Деньги неплохие намечались. Притащился я с этюдником к этому черту на кулички... А работа не шла. Краски вымирали… рука протестовала. Я не видел правды. До сих пор передергивает, как вспомню этот замок – пластиковые окна, кондиционер и этот боров, ковыряющий мясо в зубах…
Входит Гость, с ним старик.
Егор: О-па-а! Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Сегодня в студии невероятно назойливый человек-часы и его старый хронометр! (старику) Что вы хотели, прекрасная дедушка?
Старик (подступая к Егору): Умирая, отец говорил мне: «Береги мать, голубей и эти часы». Я любил отцовскую голубятню. Так любил, как любил мою бедную мать. Эх, что это была за голубятня! вы не знаете! Были у меня турманы: казанские, московские… Изящные – венские. Гордые и невозмутимые Дутыши. Но жемчужина – пара Нюрнбергских Ласточек. Такая порода голубей. Они же – Жирные Феи. Так вот, сколько денег мне за них предлагали … и это не главное. Главное – пропали мои феи, однажды. Но! Слышали вы, что такое птичий рынок? Птичий рынок это кладезь новостей и слухов. Не надо выписывать газеты и слушать радио – говорю я вам! Отправляйтесь на птичий рынок, и вы все узнаете. Узнаете все до последней мелочи. Вот, что такое птичий рынок. Там прознал я, что увел моих ласточек местный жиган по кличке Голова. Ну и нашел я его на следующий день в парке. Голова с корешами играл в карты и цеплялся к прохожим. Пацан я был мелкий, и никто меня не боялся. Чего меня бояться? – метр с кепкой. Но, только, и я не боялся… в кармане острая бритва… (Егору) как твой язык. Подошел я к нему в плотную… Вот так, как к тебе, сейчас… Чирк! по зенькам…(делает резкий жест рукой) И ослеп Голова, на всю жизнь, никчемную и неудобную!
Егор: Я сейчас… сейчас! (убегает)
Старик: Ну вот, и хорошо. Вот и ладушки.(Князеву) А вы, молодой человек… кажется, вы художник? Ну, что же, искусство вечно… если, это искусство. (подымает опрокинутый мольберт с холстом) Как?! Откуда?!... (там изображена пара голубей) Ласточки мои… феюшки, вы мои… Ну-ну-ну, не курлычьте… (поворачивает картину к Князеву) Нюрнбергские ласточки! Они, мои голубушки…
Князев: Выставка голубей, дипломка…
Старик (высморкавшись в платок): Вот что… Как вас зовут?
Князев: Саня.
Старик: Вот что, Александр! Я с удовольствием куплю эту картину. Сколько вы хотите? (достаёт деньги) Тысячи долларов, хватит?
Князев: По рукам!
Старик: Вам повезло, мой друг, я содержу галерею. Хотелось бы видеть и остальные ваши работы.
Князев достает из-под кровати холсты и кладет на стол, отодвинув остатки еды.
Старик(изучая творения Князева): Метко! Как пульсирует пространство!(берет следующий холст) Вот, это смело… и без подлизываний…(следующий холст) Белье на веревке? Хм, барьер, воздвигнутый обывателем… Знаете что… мы выставим все это…
Входит Егор.
Егор (удивленно): А что происходит? А? Что такое? А?
Князев (Егору): Да вот…(оборачивается к старику)
Старик: Лев Степаныч.
Князев (Егору): Лев Степаныч любезно согласились взять картины на экспозицию.
Егор (старику): Грешно смеяться над убогими.
Князев: Нет, правда! Вот, он даже картину купил! (показывает деньги)
Егор: Да? Ну, тогда, нет повода не отметить! (потирает ладони)
Садятся за стол, все кроме Коли.
Старик (выпив и закусив): Ребята, можно задать вам вопрос? Конечно, если не хотите, можете не отвечать… Не настолько я любопытен. Так, ради интереса. А почему вы здесь?(с подозрительной улыбкой) вдвоем?
Егор (в недоумении): Ну, знаете ли!!!
Князев: Да, ничего особенного. У меня кризис в отношениях – неприятие мировоззрений. У Егора… (Егору) Как, кстати, твои близняшки?
Егор: Передрались. Да, это в прошлом. На днях целовался с очаровательной наядой… Ты ее знаешь – Оля с фиксами.
Князев: Господи, помилуй! Трудно найти красоту в тощей пепельнице!
Егор: Дурак! Ты ни чего не понимаешь. Она же – бармен!
Старик: Да-а. Любовь зла. Сей час вы в этом убедитесь. Давно это было… да. Жила на свете пионерка Людочка – отличница в учебе и общественница. Она играла на фортепьяно и решала формулы. Родители – люди заводские, все нарадоваться не могли на дочурку. Они гордились ею и уважали ее стремления. Еще бы! они и слов культурных никогда не знали. А Люда сыпала словами: интеграл, ипостась, эмансипе… Только, пошло все не так, как мечтали пролетарские родители. Влюбилась Людочка! Проснулась она однажды по утру, зевнула и поняла, что влюбилась. И все бы ничего… Ну влюбилась и влюбилась, с кем не бывает? любовь часто приходит к юным девам. Но полюбила она ни кого-нибудь, а секретаря горкома комсомола! И, ведь как на грех, секретарем в ту пору была Виктория Андреевна, порядочная женщина с кристальной репутацией. Вот в кого влюбилась пионерка Людочка! Так вот, спрыгнула с кровати Люда, села за стол и написала в порыве письмо. Что за слова были в том письме, никто не знает… ни на земле, ни в небе. Узнал, один только заместитель Виктории Андреевны. Он прочитал письмо, сплюнул и отнес в ЦК комсомола. ЦК тоже прочитал, сплюнул, но рекомендовал Виктории Андреевне, на всякий случай, оставить пост. Зла любовь, зла… да.
Князев: Да-а.
Егор: Да-а уж.
Все вопросительно смотрят на Колю. Коля кивает в знак согласия.
Егор: Беда с этой любовью. Из-за нее портятся отношения и развязываются войны. Вот была у меня однокурсница Лена – редкостная б..дь. Так вот… однажды подмигнула она моему другу Пашке. Ну не знаю… Ну, настроение у нее было, может, хорошее. Просто так подмигнула, а тот себе и возомнил… Он на радостях пить перестал, начал бриться и штопать носки. Видя такую растленность, страшно мне стало за Пашку и его носки. «От чего же…» - говорил я ему, - «нет в тебе элементарной разборчивости?» А он все молчал и только рвал цветы с клумбы. И, однажды, в студеную зимнюю пору, он отправился покупать розы! Тут уже не смог я безучастно ждать, пока мой друг скатится к разочарованию. Короче, взял я со шкафа лыжи и, напрямки, через парк, полетел в женскую общагу. И что вы думаете? Эта Елена с радостью приняла меня. Как ей было меня не принять, когда у меня был «Букет Молдавии».
Старик: Отвратительно!
Князев: А что же – Пашка?
Егор: Да не пришел он в тот день. Не видел я его. И Ритка моя… откуда-то узнала. (махнув рукой) Ай…
Старик: Ну, ладно… Хорошо с вами, но пора и честь знать.
Прощаясь, старик и гость уходят.
Егор (изучив доллары на предмет полноценности, танцует вальс): Каковы обстоятельства! А? (Князеву) Ты знал? ты думал год назад? А я предчувствовал: у нас с тобой есть будущее. И не ошибся. Нет, ум, все-таки, великая вещь! Какова комбинация! А? В чем причина? чему обязан награжденный? Не-ет, случайностей не бывает. Только неудачники полагаются на судьбу и веруют в фортуну. Всему есть объяснение. Закономерность! только закономерность, вот из чего соткан жребий. Учет мелочей и переучет всех тонкостей. Атака… защита… Пришлось выкупать часы из ломбарда? Так это гамбит... И, вот, партия за мной!
Музыка стихает. Егор укладывает деньги в портмоне.
Егор: Шампанского! Обязательно Шампанского!
Князев: Да! и мороженого!
Егор: Покорим этот город?!
Князев: Покорим!
Занавес.
Действие III.
Лес. Слышен свист, стрекотание и жужжание лесных тварей. На земле, лицом к небесам, лежит Князев. На нем все тоже одеяло. Егор, передвигаясь на четвереньках, что-то ищет в траве.
Егор: Пройдя. Путь жизненный. До половины…
Князев(проснувшись, осматривается и хватает голову руками): Непостижимо! Что это за дебри? Что я сделал такого? Господи, за что?!
Егор: Мм-дда, тебе определенно вредит мороженое, ты теряешь нить. За то, что ты решил, будто в таком виде ты будешь естественней, нежели в нормальной одежде. Конечно, история знает множество заблуждений... Аристотель, например, был уверен, что слоны живут по триста лет, а волки едят землю с голодухи …
Князев: Нет-нет, это я помню. И одежду, и магазин, и милицию… Дальше как будто забытье…
Егор (ехидно): Ну, так я напомню, дружок! Когда послышался лай милицейского «бобика», мы прыгнули в такси. Там, поедая мороженое, тебе и захотелось отправиться в пампасы! "Непременно в пампасы!" – орал ты. Ну вот, мы и в лесу.
Князев: В каком?
Егор: Судя по всему – в лиственном. Черт! Кажется, деньги потерялись. (продолжает искать в траве)
Князев: Как ты думаешь, Егор, нас будут искать?
Егор: Конечно! Страна просто замерла в ожидании вестей о пропавшей экспедиции! В небо была поднята эскадрилья отважных дирижаблей! Разинув рты, пионеры и домохозяйки припали к дверям и ждут телеграммы! Любовники побросали постели!... путаны ушли в монастырь!... Только летчик Севрюгов не смог найти деньги на керосин… Кому мы нужны?
Князев: Ни-ко-му. Кроме… если только, квартирной хозяйке. Чем ей платить?...
Егор: Ну-ну, не печалься, дружище! Колькины часы опять при мне (достает часы).
Князев: Ну уж нет! Хватит!
Егор: А чего ты хочешь?! Может, есть план?! Надоело… Вот, бесят меня такие люди! Правдоискатели, блин! Свобода, равенство, братство! Сколько не говори о равестве, всегда будет жертва. Удача это не потаскуха, она не может сразу со всеми… У кого-то убыло – к кому-то прибыло. Неблагодарные романтики… Всегда забывают, что кто-то должен дергать за ручку гильотины! Аа-а!… (отдает часы Князеву) Крутись сам, как знаешь. Надоело все! (уходит)
Князев: Что ж... останусь один. Я слышал: некоторые люди живут отшельниками в лесу. И говорят: им нравится. Значит можно и здесь остаться. В самом деле – тишина, природа… Что же они делают, эти отшельники? Охотятся… Ну-ка, кто там?...(убегает)
Раздается лай, визг, опять лай. Крик Князева: «А ёпт!!!» Князев возвращается.
Князев: Короткошерстный волк! Довели природу! (пауза) Что же еще делают, эти отшельники? Корешки собирают!
Князев палкой разгребает землю, на что-то натыкается. Копает воодушевленней. Копает… еще копает… и, выкорчевывая сиденье от унитаза, падает на попу.
Князев: К черту отшельников! Жизнь прошла… Все!
Он ложится и укутывается в одеяло. Пауза
Князев: Что я видел в жизни?!... Пожалуй, не очень много. Хотя, я видел смерть! Юноша переходил дорогу… Он обходил автобус. Возможно, он и приехал этим автобусом… И, вдруг, удар! Глухой, будто уронили мешок с картошкой. Потом визг тормозов. Сбежались люди. И все увидели молодое и румяное лицо. Его решительный подбородок смотрел в облака. Парень лежал с открытыми глазами. Я не смог разглядеть эти глаза, но мне кажется, они были голубыми. Точнее я думаю, что они должны были быть голубыми. Такими, чтобы казалось, будто в них отражается небо. В одной руке он держал разорванный пакет. Из пакета вывалилось нижнее белье: майка, трусы... Куда он шел?... Я разглядел толпу. В ней было любопытство. Каждый в глубине души, я полагаю, гордился собой. Нет, правда. Ведь не каждый день становишься свидетелем чужого... интимного. Смерть это все-таки личное. Может, от того его лицо покраснело?
Доносится карканье ворон. Князев встает.
Князев: Когда я в первый раз задумался о смерти? Я помню... все помню. Было это, когда я учился в школе. Повезли нас на экскурсию – на мясокомбинат. Чаны с фаршем помню, коптильню, доску почета… Были и в кабинете директора. Там мне понравился черный рояль – такой большой… пузатый… как директор. А на складе нам даже выдали по килограмму сосисок. Кто в ранцы запихал, кто по карманам… Сколько было радости. Я представлялся себе этаким добытчиком. Как приду домой, выложу на стол сосиски… Мама обрадуется, скажет: «Кормилец!» Правда, когда мы садились в автобус, прибежал завсклада. Сказал, что сосиски бракованные… и их срочно надо переложить в белый «жигуль». Выяснилось потом, что таким образом завсклад вывозил тонны сосисок. Еще бы – кто ж додумается детей проверять. Но, главное… главное: когда приехали в школу, я заметил, что не хватает одного ученика. И на следующий день его не было, и на следующий… Я с ужасом представлял, как его пионерский галстук мотает на шток. Я представлял себе: радость учительницы, избавленной от неугодного ученика, как радуется завскладом новому сырью для сосисок… Это потом я узнал, что тот ученик просто заболел и отпросился домой. А так, страшно было.
Князев укладывается, подложив под голову сиденье от унитаза.
Князев: Иногда, сквозь всю эту суматоху, мне мерещится тихий вечер. В сумерках комнаты… образ любимой прислушивается, как посапывает малыш в кроватке. На улице льет дождь, а у нас так уютно… в нашем мире. Может… Амалия права? Может, стоит принять обывательщину? (вскакивает) Да кто, в сущности – обыватель? Он тоже человек! Кто строит дома?! Не всем же возводить храмы! Кто дарит нам разнообразие продуктов? Хлебопашцы! Шахтеры! Торговые агенты! Кто чинит наш водопровод и наши организмы?! Обыватель! Я выберусь отсюда! Я примкну к вам! Жди меня, Амалия! Ты тоже художник! Твои стратегии это тонкие мазки на холсте бизнеса. Я иду к тебе! (уходит)
Играет песня Б. Окуджавы «Молитва»
Песня умолкает. Выходит Егор. Он пытается оттереть край подошвы о землю.
Егор: Да что же это за лес, такой?! – все загажено!
Начинают доноситься веселые крики, плеск воды, музыка.
Егор: А чего это? (прислушивается и вглядываться) Кто это? Мы в парке, что ли?! Ну, таксист!... Ну, интриган!... Во дает! Ха! Люди, где здесь выход?!
Занавес.
07.05.2010