А на деле она была далеко не таким пугалом, как на словах. Она хотела казаться хуже, чем была я подозревала, что к этому нигилизму Маринку кто-то приобщил, что учит ее не столько жизнь, сколько какие-то неведомые мне представители жизни – люди холодные и циничные. Кто они, ломала я голову, кем приходятся Маринке?
Долго ломать голову не пришлось. В один прекрасный день, это было полтора года назад, явился Славик. Я болела ангиной и уже неделю не работала. На пороге стоял высокий молодой человек с правильными чертами лица, с усами, со светлыми, я бы даже сказала – чересчур светлыми глазами. «Вот ходит такой типаж по Москве, а какой-нибудь кинорежиссер с ног сбился, ищет исполнителя на роль белого офицера; О таких лицах кинокритики говорят «актер редкого отрицательного обаяния» - думала я, испытывая легкое головокружение, какое у меня всегда бывает при повышенной температуре и находясь в полной уверенности, что он к нам зашел по ошибке, и что эта ошибка через минуту разъяснится.
- Вы Александра Михайловна? – спросил «типаж». И не дожидаясь моего ответа, бойко заговорил. – Здравствуйте. Я муж вашей дочери. Правда, мы еще не зарегистрировали свой брак, так что пока я муж только фактический. А также ваш фактический зять.
Я молча захлопала глазами. Надо признаться, что я в общем человек не очень находчивый, а в такой ситуации, вероятно, многие несколько растерялись бы.
- Куда можно пройти? – спросил Славик, аккуратно снимая оранжевые ботинки и шествуя по линолеуму передней большими ступнями в красных махровых носках. У порога остался стоять красивый кожаный чемодан. Я машинально показала на дверь столовой.
- У вас симпатичная квартира, светлая, с высокими потолками. Трехкомнатная, кажется? Как все-таки хорошо раньше строили, какой простор в передней! Настоящий холл. Обстановка в стиле «ретро», жаль, что стиль не выдержан. А вот этот книжный шкаф прекрасен! – воскликнул он, указывая на бабушкин шкаф, стоящий в прихожей. –Какая резьба замечательная!...вы смотрите на меня, как на привидение, из чего можно понять, что Марина вам обо мне не рассказывала. Это даже лучше – я сам расскажу.
Он прошел в столовую, делая такие громадные шаги, что я за ним еле поспевала, и сел в кресло, критически осмотрев его старенькую обивку. Несколько лет я собиралась сменить обивку, но все руки не доходили.
- Итак, кто я такой. Зовут меня Станислав Георгиевич крошинский, но вы можете меня звать Славой. Мне 26 лет, я профессиональный переводчик и еще не вполне профессиональный поэт. Перевожу с шести языков, в том числе с двух редких. Занимаюсь еще и композицией; к сожалению, не имею фортепиано, пока довольствуюсь гитарой. Я сейчас ее не захватил, но потом обязательно привезу. Это итальянская гитара редкой работы, мне ее привез мой дядя, актер и музыкант.
С Мариной я познакомился год назад. Она у вас умная девочка, очень умная…Ну, что еще сказать о себе? Я не пью. Но курю. Курить, впрочем, выхожу на лестницу – так мать приучила…
К вам у меня одна просьба : освободите, если вас не затруднит, книжный шкаф в холле : у меня очень много книг, среди них есть и редкие, и не хотелось бы бросать их где попало…
Я все еще не произнесла ни слова, ошеломленная до последней степени и не вполне уверенная, что все это происходит наяву. Такой формы знакомства с зятем, насколько мне помнится, не было еще ни в одной комедии. Славик встал. Если мое шоковое молчание и было ему неприятно, то заметить это было невозможно: он вел себя так же уверенно, как актер в сцене с бессловесными статистами.
- Благодарю вас за беседу, - сказал он и вежливо наклонил голову. Он был неточен : следовало мне поблагодарить его за монолог. – Сейчас мне нужно съездить по одному делу, я вернусь не позднее шести, передайте это, пожалуйста, Марине. А чемодан мой поставьте, пожалуйста, в какое-нибудь тихое место, где его никто не поцарапает : это австрийский чемодан, тоже подаренный дядей…
Я не успела сказать ни одного слова : в квартиру ворвалась Маринка.
- Славик! Я так спешила! –проворковала она.
- Здравствуй, дорогая! – Славик подошел и приложился к ней усами. – Как твои дела, сдала зачет? – Он говорил удивительно красивым актерским голосом.
- Сдала, конечно! Ты садись, я сейчас буду тебя кормить. – Маринка вихрем выбежала в кухню и стала выгребать из холодильника колбасу, сыр, яйца и остатки торта, накануне принесенного Сметаниной.
Я закрыла дверь в столовую и подошла к ней.
- Что все это значит? – спросила я как можно тише.
- Тебя что-то не устраивает? – прищурилась Маринка.
- Речь не о том, устраивает или нет. Но разве ты не могла меня хотя бы предупредить? Я уже не говорю – сказать раньше.
- Славик, надеюсь, тебе все объяснил?
- Да, но так странно…
- Это его манера. Ты ведь не собираешься мешать мне в моих личных делах? Я, правда, не спросила у тебя совета, но учитывая, что ты плохо разбираешься в текущем моменте, это было необязательно.
Она быстро приготовила бутерброды, зажарила яичницу, нарезала все, что осталось от торта и, схватив поднос, вдруг сказала доверительно :
- я выбрала лучшее из имеющегося в наличии: остальные были просто ничтожные любители заложить за галстук. А это по крайней мере человек со знаниями, с реноме литератора, хотя и начинающего. Очень способный парень…
Она говорила сухим деловым тоном, так, как будто привела в дом корову и теперь объясняла мне, почему выбрала Пятнашку, а не Ражуху. Ни слова о чувствах, а просто деловое сообщение о породе ценной коровы. Я ждала, что она вот-ввот заговорит об удоях – о зарплате и гонорарах, но
Этого не последовало. Впрочем, потом я убедилась, что этот брак был не по расчету, он был по любви, но именно это обстоятельство Маринка считала недопустимой слабостью и изо всех сил пыталась скрыть.
Я спросила :
- Когда вы собираетесь регистрироваться
- Когда Славик получит развод.
- ???
- Ну что ты уставилась на меня? Что ты находишь удивительного в том, что двадцатишестилетний парень женат на какой-то дурочке с десятилеточкой, с которой ему и говорить не о чем?
- Ты откуда знаешь, что она дурочка?
- Сужу по его описаниям.
- А…дети у него есть?
- Нет, мамуля, торжествуй и радуйся, детей нет! Но если бы они и были, вряд ли я изменила бы свои намерения.
- Есть чем хвастаться…
Никакого хвастовства – говорю как есть. Почему я должна думать о каких-то неизвестных мне бабах, детях? О нас с тобой кто-нибудь думал? Вот то-то же! Я тебе уже докладывала, что все думают о себе, а ты никак не усвоишь эту простую истину.
Она направилась в столовую, но опять остановилась и сказала:
- К тебе просьба : поменьше лезь ему на глаза, он этого не любит.
Я почувствовала, что краснею.
- Ты в своем уме? Я должна от него прятаться? Где это видано?
- Ну, мамуля, не будем спорить, что видано, что не видано. От тебя требуется простая деликатностью ведь ты у нас специалист по тонким материям, вот и прояви тонкость. Трудно что ли? В столовую не заходи.
- Это что, всегда?!
- При нас, при нас! Без нас – пожалуйста!
Она убежала с подносом.
Я вошла к себе и опустилась без сил на кушетку. Почему-то вспомнила жалобы Сметаниной, у которой дочка долго не выходит замуж, жалобы других женщин…О глупые! Не жалуйтесь, ибо не знаете, что глаголите! Зрите, как выдают замуж дочек в наше время, зрите и устрашайтесь!..вот и не верь снам после этого : всю предыдущую ночь мне снились тухлые яйца…