Мой дед пришел с войны живой.
С одной медалью одинокожелтой.
Крещеный дважды матушкой-войной,
Окропленный святой водою волжской.
Он не любил про это вспоминать:
Да че тут, правда… Что, комедь какая?
Бывало, ночью начинал кричать,
Да хрипло так, все о переднем крае.
В колхозе бухал кузнецом
По наковальне, как по гитлерякам,
Сто грамм воскресных брагой заменял,
Ругаясь спьяну русским крепким матом.
И прожил так десятков восемь лет,
Не лебезил, под председателем не гнулся,
Он к сыну ехал, батьке моему,
Уехал из дому, да так и не вернулся.
В Москве, при пересадке, на перроне,
Упал мой дед, как срубленный упал.
И перед смертью, как нам рассказали,
Он про передний край пробормотал.
И кто сказал про праздник со слезами?
Не плакал дед! Он по-мужски шагал!
Но вспомнил деда – слезы навернулись.
А что? Ведь кто-то правильно сказал…