Однажды, четыре тяжелобольные на голову, девочки, решили пойти в горы. Причем, зимой, в феврале. Потому что одна из них, пол раза побывшая в Крыму, думала, что выучила его и всех поведет куда надо.
Мы решили сами, такие из себя неформалки, без руководителя похода, приехать в Симферополь. Не то, чтобы сели и решили, нет, а дурь стукнула в голову мне.
Мы сходили к Константину, экстрасенсу, хотя я лично, в его способностях сильно сомневаюсь, который что-то тёр нам о том, что Мангуп - крымские ворота в ад. Мы зашуганные, но заинтригованные, все-таки, отправились в горы.
Оттуда, как и все пешие туристы, как все нормальные люди, доехали на электричке до станции Сирень, а дальше, пешком, через Красный Мак и другие села, дошли до подножья Мангуп-Кале и поднялись.
Мангуп представляет собой четыре пальца, соединенные плато. Какие они завораживающие снизу и какой вид с самого плато. Небо благосклонно дало этому месту воду, холодные и теплые источники. Но, все по порядку.
До озера, у подножья Мангупа, мы добрались без особых приключений, романтика гор и теплая погода, +14, создавали особую ауру, не передаваемую словами. Мы шли и голосили песни, представляли, как познакомимся с местными хиппи, как устроимся в пещере на ночлег.
Немного передохнув у озера, мы начали крутой подъем, между деревьев и развалин караимского кладбища. Шли и смотрели на покосившиеся и просевшие надгробья с караимскими надписями, какое-то непонятное мистическое чувство охватывало нас. Прошли и, так называемые, «ворота Мангупа», с ощущением «всё, назад дороги нет», после которых перед нами возникли руины древнего царства Феодоро, а точнее, оборонительная стена. Ни один пещерный город Крыма, не оставил нам столько персоналий и артефактов. Там мы умылись в «банях», большом каменном корыте.
Что и где находится на Мангупе - все могут почитать, и пещерные монастыри, и дворец, и караимский квартал, цитадель, а мы поднялись на плато, осмотрелись, не встретили никаких хиппарей, покурили, и решили искать пещеру, в которой мы остановимся на ночлег. Найти надо было такую, чтоб не сильно задувало, чтоб рядом можно было развести костер, и нашли мы ее, она называется блохастой (мустанговой). На панковском сленге она так зовется. Эта пещера находится на третьем пальце Мангупа. Мы завесили вход клеенкой, внутри было много сухой соломы, а у нас теплые спальники и резиновые коврики. Разложили все, достали сухой спирт, так как было очень влажно, газеты, спички и пошли по дрова.
На Мангупе все попахивает мистикой, я не боялась мангупского мальчика (известная легенда о последнем мангупском принце, который бросился с отвесной скалы вниз, не покорившись захватникам и душа его бродит по родному Мангупу,пугая туристов), но какой-то дискомфорт ощущала постоянно. Да и весь Мангуп полый внутри, изнутри и снаружи находится множество пещер, оборонительных, тюремных, хозяйственных, идешь и слышны под тобой пустоты. Собирая дрова, мы продвинулись вглубь, к деревьям и каким-то развалинам, на которых сели перекурить. Поболтали и решили назад идти. Прошли пару шагов и о, ужас, мы оказались на том же месте, с которого пошли за дровами, на плато. А шли ведь, до развалин минут пять, какие-то путаные тропы и непонятности вокруг.
Пришли мы к нашей пещере, и давай огонь разводить, начался мелкий дождик, короче, пока были сухие газеты, сухой спирт и не намокли дрова, мы кое-как смогли развести огонь и накипятили воды для чая. У нас было сало, огромный пакет сухарей, мы перекусили и начали готовиться к ночлегу. Разложили на сене резиновые коврики, под головы - рюкзаки и залезли в спальники, на клеенку, изнутри, положили камни и легли спать. Отрубаться начали поочереди, чувствую, как начала засыпать, тут, одна из подруг мне шепчет:
- Вика, там кто-то есть…
- Где?- говорю.
- За клеенкой.
Я открыла глаза и начала всматриваться в темноту. Ночи в Крыму темные и мне пришлось напрягать зрение. Ветер слегка шевелил клеенку, и мне показалось, что там, действительно, кто – то стоит.
-Мне страшно,- сказала подруга. Я пыталась с ней всю ночь разговаривать, так как страх начал передаваться и мне. До утра мы так и не сомкнули глаз. Нам казалось, что кто-то собирается, но не решается зайти, мало того, нам казалось, что этот кто-то слегка отодвинул клеенку и смотрит пристально. Мы дрожали всю ночь, а те, две, спали, как убитые.
Утром, мне подруга, сказала, что специально шептала мне много всего, чтоб он слышал, что не спят, так как ей показалось, что у него в руках был топор.
Эти две посмеялись над нами, сказали, что у страха глаза велики и жевали сало с запеченной картошкой.
Когда все наелись, мы начали гулять по Мангупу и фотографироваться, сначала, на цитадели, потом, над пропастью, на фоне красивого горного вида и развалин. Тут я вспомнила, что пообещала своей мистической институтской подруге привести какой-то мангупский предмет, который должен обладать особой аурой. Я поперлась на развалины и увидела, недалеко от них, одиноко лежавшую берцовую кость.
- О, подумала я, то, что надо, вот подруга обрадуется, приперла кость в пещеру и всунула ее в рюкзак.
Не буду рассказывать о ментах, которые поперли нас с Мангупа, о том, как мы шли по трассе, я, в милицейской плащ-палатке с рюкзаком, из которого торчала головка кости. И о том, как мы договорились с проводником вагона, в котором не было мест, и я спала на третьей полке а, проснувшись, поняла, что спала лицом на рюкзаке с костью.
Я расскажу вам о том, что стало с той костью, когда мы вернулись домой.
Мои попутчицы доказывали мне всю дорогу, что кость не человеческая. Пришлось в институте, при них, отнести ее на кафедру валеологии и доказать, что это берцовая человеческая кость. Потом, моя подруга сказала, что ей достаточно было привести маленький сувенир, в виде камешка, а не переть кость, короче, она ее не взяла. Я вынуждена была принести кость домой и положить ее незаметно, среди хлама, в коридоре.
Мои родные, в итоге, заметили кость и посоветовали, поскорее, избавиться от нее. Где-то недельку она еще повалялась в коридоре, и, когда наступили выходные, мы с подругой, ближе к вечеру, взяв небольшую лопатку, пошли ее хоронить на старое городское кладбище, так как не должны кости валяться на поверхности, а надо их предавать земле. Пришли мы на старое кладбище, прошли церковь и, за ней, где-то в метрах пяти, начали рыть, оглядевшись, что нет никого вокруг.
Когда дело было сделано, мы увидели, что на нас смотрит, в ужасе, что копаем, дьячок. Нам пришлось дать дёру, и скоро мы были дома. Вот так была предана одна кость земле в Николаеве, а другие, надеюсь, так и покоятся на Мангупе. Не очень все это хорошо, но так вышло, по молодости, да по глупости.
Вот такие мы были, четыре дуры, которые смело шлялись по Мангупу, курили на склонах, бросали бычки в проезжавший на мотоцикле милицейский патруль, который гонял бомжей, хиппарей и всяких туда забредших. 1996г