Афанасий в шестнадцать лет был уже опытным охотником. Однажды он принёс домой волчонка.
- Подстрелил волчицу! – с гордостью вымолвил он. – Из всего выводка взял этого, понравился волчонок, чувствую, будет не злой.
- И что ты думаешь делать с этим волчонком? - нахмурился отец.
- Выдрессирую. Хороший охотничий пёс будет. Наша Лайка уже старая, замена ей нужна. Собака выкормит и волчонка, недавно ведь ощенилась. Один щенок остался – остальные погибли.
- Волк никогда не будет охотничьим псом. На охоту с собой брать его не советую, для твоей же безопасности.
Афанасий назвал волчонка – Верный.
Отец Афанасия частенько хмурился, проходя мимо будки.
Волчонок рос миролюбивым, покладистым зверем. Прошло несколько лет. Частенько он лизал руки и лицо сво-его хозяина, и, лишь когда появились щенки, к будке подойти было невозможно. Верный вырос красивым сильным зверем и только от жуткого воя по ночам иные собаки робко повизгивая прятались в будки, а иные с яростью лаяли. Закрадывается в такие ночи досада и неясная тревога за судьбу зверя: в любой момент могут убить, и ничего не скажешь!
- Из-за твоего волка моя корова перестала доиться! - зло наскакивала соседка.
- У меня из-за твоего треклятого волка овцы начали дохнуть! - вторила ей другая.
- Я как услышу волчий вой из твоего подворья – спать не могу! -заявила соседка, живущая наискосок.
- Не ладно это, Афанасий, - увещевал его сосед. - что дикий зверь, хищник, живёт с человеком рядом, - и советовал. - Ты его в лес отведи и оставь там, если пристрелить не можешь.
Никто из односельчан не брал потомство Верного – негативное отношение к волкам сильно в людях, привыкших видеть в серых только врагов.
Афанасий, хотя и не часто, видел в глазах своего любимца волчью злобу.
Однажды он взял на охоту потомка Верного. Самого Верного и его подругу, дочь Лайки, кто-то из односельчан отравил. Остался один щенок, не замечен, видно, был, – которого Афанасий вырастил.
Охотник развёл костёр на опушке леса. Вдали поблескивала холодная вода осеннего озера. Багровый закат не предвещал хорошей погоды. Афанасий, в ожидании пролёта уток, позвал Дружка и прилёг отдохнуть. Человек за-дремал. Вдруг его как будто что-то толкнуло. Он очнулся от дрёмы. Дружка не было рядом. Через некоторое время Афанасий увидел Дружка, пёс бежал со стороны озера, шерсть его была мокрой, он подбежал к костру и стряхнул с себя воду в огонь. Не удовлетворившись своей работой, он стремглав кинулся к озеру. Какая-то неясная тревога за-ставила Афанасия взять ружьё и залезть на дерево, невдалеке от которого он лежал. Ватную куртку и прочие нехит-рые принадлежности охотника он оставил на земле.
Несколько раз Дружок бегал за водой. Наконец он несколько раз обежал потухший, но ещё дымящийся костёр, и, видимо остался довольным своей работой. Шерсть на Дружке поднялась, он весь напрягся. Афанасий, при по-следних отблесках зари, увидел, что каждый мускул тела зверя напрягся, блеснули острые зубы. Ещё момент – и Дружок прыгнул к ватной куртке и начал её с остервенением рвать. У Афанасия, поднялись на голове волосы, по телу пробежала неприятная дрожь. Он вскинул ружьё, прицелился и нажал курок. Раздался выстрел. Дружок под-прыгнул, перевернулся в воздухе и упал. Афанасий немного выждал, слез с дерева и на ватных ногах подошёл к Дружку.
Смертельно раненый пёс приподнял голову, злобно зарычал, оскалил зубы, попытался встать, но это усилие оказалось для него непосильным, в его глазах мелькнул огонёк дикой звериной злобы, и вскоре взгляд начал угасать, последний раз прошло по телу судорожное движение. Он попытался ещё раз подняться, но вскоре затих.
Афанасий отбросил ружьё, подошёл к псу, и долго молча стоял над Дружком. По щекам охотника катились слё-зы.
- Проснулся в тебе, Дружок, инстинкт зверя, - прошептал Афанасий. - А я надеялся, что ты будешь мне хорошим помощником…
Он горестно смотрел на Дружка.
Полетели утки, но Афанасию было не до них, он их даже не замечал.
Последние отблески вечерней зари ещё играли в пасмурном небе, то ярко светились в прорехах туч, то прятались в туманном мареве. Ветер стал ещё порывистее и злее.
Афанасий поднял ружьё и медленно побрёл домой.
Дома, никому ничего не говоря, он взял лопату и направился к месту своей последней, несостоявшейся охоты.