Скитальцы-глава 43. По урману

               


      А впереди их встретила глухая нехоженая тайга. Урман, как ее называют местные жители. Через такой лес им уже приходилось проходить, но подобного они еще не встречали. Это была первобытная тайга. Их окружили огромные деревья разных пород. Пихты, ели, кедры. Их густые кроны смыкались вверху в сплошной полог, через который не проникают лучи солнца. Кругом стоял мрак и сырость. Под ногами густой, бархатистый с виду мох. Шагать по нему было трудно. Высотой он достигал до колена. Ноги в нем проваливались, застревали, запинались о скрытые внизу валежины. Местами мох сменяли густые и высокие перистые листья папоротников. То и дело встречались стволы отмерших деревьев. Они громоздились на земле, лежа, растопырив во все стороны, усохшие корни выворотней и обломанные сучья. Некоторые еще стояли или наклонились, опираясь на стволы рядом стоящих здоровых великанов. Но с них уже осыпалась хвоя и висела сухая кора. Повсюду свисали клочья мха, торчали сучья валежника, то и дело цепляющиеся за одежду. В таком урмане не водятся ни звери, ни птицы.
      - Когда же будет предел этой глухомани?! - возмущался Степан.- Уже ноги отказываются перешагивать через эти «раскоряки». Может, свернем в чистый лес? Отклонимся немного от показания стрелки?
      - А ты уверен, что так близко расположен чистый лес? Может, там все такое же. Возможен даже пикотник непролазный из засохшего подроста-молодняка. Его же глушит взрослый лес. Не пускает к солнышку. Не стоит отклоняться, - заключил Горыныч. - Давайте чуток передохнем, перекусим, чем Бог послал, да и дальше двинем. Может, к вечеру выйдем на удобное место для ночлега.
      Они разместились на стволе недавно упавшего дерева и утолили голод сухарями. Во рту было сухо. Запить было нечем.
      - Давайте, мужики, двигаться вперед. Не будем терять время. Надо для ночевки, хоть какой-то ручьишко найти. Или подходящую лужу. Без воды – негоже ночевать.
      И они продолжали шагать все через такую же непролазную чащобу. Садилось солнце. Наступали сумерки. И как-то внезапно все пространство окутала кромешная темень.
      - Все, парни. Придется здесь ночевать. Без воды и костра. В таком месте его опасно разводить. Устроим случайно пожар и сами в нем пропадем.
      На огромных елях хвойные лапы росли высоко и были недоступны. Да и нахлынувшая темень не давала возможности что-либо предпринять. Отыскали в темноте ствол упавшего дерева и, сидя, разместились на нем. Ужинали опять всухомятку, сухарями.
      Степан, в мешке которого хранился сухарный запас, объявил: - Сухариков–то осталось всего только на один раз. Надо поскорее выбираться отсюда. При таком харче потеряем силы и сможем ли выбраться?
      - Дело не шуточное. Завтра приложим все силы, а то и правда, каюк нам будет. Постарайтесь устроиться, как можно удобнее, и желательно выспаться получше, – советовал Андрей Силыч. – Завтра придется еще труднее.
      Стояла кромешная темень. Путники, прижавшись друг к другу, пытались заснуть. Но ничего, кроме тревожной дремы, не получалось. Было неуютно. В ночной тиши то и дело раздавались необычные звуки: то треск свалившегося отмершего великана, то бередящий душу скрип трущихся друг о друга стволов. Было сыро и холодно. Так, в мучениях, прошла бессонная и, казалось, нескончаемая ночь.
      Утро наступило без медленного рассвета. Посветлело как-то разом. Высокие кроны деревьев скрывали небо. И утренней зари не было видно. Сразу же, без завтрака, тронулись в путь. Мучительно хотелось пить. Тяготила сонливость не отдохнувших за ночь тел.
      - Надо искать воду, - объявил Горыныч.
      - Где ее тут искать?
      - Надо подыскать низинку и более влажный мох. Под ним будем копать. Не может не быть там какой-нибудь влаги.
      Но на их пути ничего похожего не попадалось. Матвей стал быстро уставать и часто непроизвольно останавливался. Горыныч тревожно оглядывался на него и пытался всячески подбодрить.
      Степан остановился, сбросил заплечный мешок и объявил:
      - Все. Терпенья больше нет. Давайте копать прямо здесь. – Он срубил толстый сук от валежины, обтесал на скорую руку и принялся за дело. Сначала содрал толстый слой мха. Очистил обнаженный участок от мусора и плоским концом палки стал рыхлить и выгребать руками землю. Она оказалась рыхлой и торфянистой. Копалась легко. Работа спорилась. Яма углубилась уже до полуметра. Почва стала чуть влажной, но не более.
      - Кончай, Степан,- заметил Горин,- дохлое это дело. Не будет толку. Дальше пойдет такая же, чуть влажная земля. Из нее ни капли не отожмешь. А силы ухлопаешь много.
      Степан отбросил в сторону свой инструмент, уселся на край вырытой ямы, опустив в нее ноги и, оперевшись локтями в колени, а ладонями в подбородок, безразличным взглядом уставился вдаль. Потом, вдруг встал и, указывая вдаль рукой, с надеждой в голосе произнес:
      - Горыныч, там, вдали, лес светлее. Может, к добру?

      Они торопливо направились в ту сторону и через полчаса попали на участок более светлого леса. Под ногами постепенно, вместо мха, стал появляться пахучий багульник. Среди него местами зеленели небольшие кустики. Подошли ближе.
      - Да это же гонобобель! – обрадовался Степан.
      - Это точно он, - подтвердил Горин, – но ягоды-то еще не созрели. Зеленые. С таких в два счета пронесет.
      - Ну и пусть! Тут такой простор… И места, чтобы решить эту проблему, более, чем достаточно. Никто не осудит. А жажду с голодом, хотя бы немножко, утолим.
      Пока Степан и Горин рассуждали, Матвей пригошнями срывал с кустов зеленые плоды и торопливо, с наслаждением, жевал.
      - Мотька, не жадничай! Обтрескаешься – худо будет.
      - Я, Степа, совсем немножко, - отвечал Матвей с набитым ртом, торопливо перебегая от куста к кусту.
      Горыныч положил в рот несколько ягод. Они были твердыми, кислыми и вызывали оскомину. Он тщательно пережевал их, растер языком и проглотил. Во рту стало свежее. Он еще раз повторил то же самое и обратился к парням: - Хватит, мужики! Освежили глотки и будет. Давайте торопиться воду искать. Матвей, кончай жадничать! Плохо тебе будет!
      - Я уже все. Я уже кончил,- объявил Матвей, срывая в запас густо усеянную зелеными ягодами ветку.
      Степан съел всего одну пригоршню, а затем, подойдя к Матвею, отобрал ветку и подтолкнул в спину. – Шагай, шагай, Мотька. Горыныч дело говорит.
      Лес постепенно становился светлее. Стали появляться лиственные деревья: березы, осины, липы и отдельные кусты черемухи.
      - Раз черемуха показалась, значит, вода близко, - заметил Горин.
      И он оказался прав. Вскоре вышли на берег тихой лесной речки с темной водой. Течение было слабое, едва заметное, берега обрывистые, извилистые, заросшие ольхой и черемухой. Кое-где на поверхности зеленели островки листьев кувшинки с белеющими головками цветков.
      Прежде всего, утолили жажду, черпая воду котелком.
      - Ну что, мужики? Давайте дневку устроим. Уж очень вымотались. Отдохнуть надо и себя в порядок привести.
      - Это точно. Мотька вон впереди паровоза за кусты кинулся, себя «в порядок» приводить. Обожрался зелени. Теперь вот маяться станет. Дневку поневоле делать надо. Придется лечить супостата.
      Развели костер. Стали обсуждать из чего варить похлебку. Перебрали продукты. Там осталось немного пшена и сухарей.
      - Сухари оставим Мотьке, пусть закрепляется. А нам с тобой, Горыныч, жиденькую пшенную похлебку сварим.
      - Согласен. Потом найдем чего-нибудь съедобного. Хотя бы грибов наберем.
      Из-за кустов медленно вышел Матвей. Остановился. Постоял в задумчивости и, опрометью, бросился обратно.
      Пока варилась похлебка, Матвей беспрерывно совершал рейсы в кустарник. Потом с виноватым видом уселся у костра.
      - Ну, Мотька! Тебя хоть кадилом, хоть долбилом, а проку нет. Мы же с Горынычем тебя предупреждали.
      - Да оставь его, Степан. Надо тут поискать на еланке раковую шейку. Накопать корней, да отваром отпаивать его.
      - Нам же Галина сушеных корешков дала.
      - Если не найдем, то сушеных отварим. Но свежие надежнее.
      Похлебку вдвоем съели быстро. Матвей, сидя в стороне, старался не смотреть в их сторону. Похлебки ему не дали, приказали, сперва хорошо очиститься от поноса. Раковую шейку нашли быстро. Неподалеку розовели крупные цветки-ежики целебного растения.
      Горячий отвар чуть подсластили сахаром из запасов Галины и Матвей пил его с наслаждением, закусывая ржаным сухарем.
      К вечеру больной поправился и повеселел.
      Вода была теплой. Решили искупаться. Речка оказалась глубокой, с илистым дном, в котором водились двухстворчатые ракушки.
      - Их тоже есть можно, - заметил Андрей Силыч.
      - Примем к исполнению. В степи и жук мясо, - отшутился Степан и стал, одну за другой, выбрасывать их на берег. А Горыныч, ныряя на дно, старательно выдирал из ила луковицы кувшинок. Матвей копошился под самым берегом.
      - Ой, братцы! Рак! Он мне в палец вцепился и не отпускает!
      - Держись, Мотька, не сдавайся! Мы все равно победим,- смеялся Степан, – наше меню с каждым часом богатеет.
      День был погожим. Хорошо грело яркое солнышко. После купания расселись на густой сочной траве. Подставляя живительным лучам то спину, то бока, то живот. Рядом лежала куча ракушек, водяных луковиц. Между ними копошился десяток крупных раков.
      После купания и солнечных ванн почувствовали прилив сил. Осмотрели и привели в порядок порванную в урмане одежду.
      - А что, парни, может, не будем здесь ночевать. Дальше двинем. Сил набрались. Еды запасли. Время жалко терять.
      - Пожалуй, верно. Мотька ты как?
      - Я как все.
      - Ну, тогда в путь! До вечера хороший кусок дороги осилим. Стрелка нам показывает вдоль речки шагать, - заключил Горыныч, пряча маячок за ворот рубахи.
      После урмана лес показался сказочным. Чистым и приветливым. По такому, наполненному птичьим разноголосьем и солнечным светом, шагалось легко. Речка петляла и временами уходила в сторону от их прямолинейного пути, потом снова возвращалась. Возле одного из таких поворотов Степан остановился, пригляделся в воду и объявил:
      - А ведь мы можем пополнить свои запасы доброй едой. Вон она. Так и просится на наш стол.
      Под берегом, почти у самой поверхности воды, то и дело виднелись неподвижные щучки. Они грелись в солнечных лучах.
      - Сейчас мы попробуем организовать на них промысел.- Он тут же вырубил из тоненькой березки длинную, увесистую дубинку. Подкрался к берегу и, взмахнув, резко ударил по щуке. Она, вильнув хвостом, всплыла вверх брюхом. Не каждый удар был удачным, но несколько рыбин им удалось добыть.
      Скитальцы втянулись в дорожный режим и без происшествий продолжали свой путь, пока случайно не встретили незнакомца. Они столкнулись при повороте у густых зарослей кустарника. Человек замер, резко развернулся и мгновенно исчез.
      - Ой, кто это? – испуганно вскрикнул Матвей.
      - Эй, дядя, остановись! – крикнул вдогонку Степан.
      Но незнакомец торопливо нырнул за кусты.
      - Мне это не нравится. Порядочный человек прятаться не станет. Тут что-то не чисто.
      - Ты, Степа, прав. В тайге не каждый встречный друг сердечный. Мы слишком беспечно себя ведем. Давайте, как прежде, остерегаться.
      На другой день они обнаружили за собой слежку. Причем следом шли двое. Передвигались скрытно на небольшом расстоянии. На окрики не отвечали.
      - Похоже, у нас назревают новые приключения.