- Нет, я не пью, извините.
Ой, а лица то, какие, свеженькие, кто бы мог подумать. Что такими станут. А это что за кадушка, а-а-а это же первая красавица, комсорг – ум, честь и совесть нашего класса. В восемнадцать выскочила замуж. Как я ей завидовала. Теперь уже не завидую. Подбородков, аж три. Я на ее фоне, прям, модель.
- Нет, не надо, ну, если чуть-чуть и только шампанского!
А кто это там, в углу сидит, весь седой и в морщинах? Наверное, хлебнул жизни, может, даже сидел. Кто же это? А-а-а! Не узнала, богатым будет. Уже богатый! В нефтяном бизнесе! Ой, повезло же его жене. И куда я тридцать лет назад смотрела, да он тогда был такой дохлый и синий, как цыпленок из морозилки. Поэт сказал: «Как мало пройдено дорог, так много сделано ошибок». Эта оглобля чего к нему приклеилась. Розка говорит, что она своего вытурила, теперь к чужим мужикам пристаёт. Она с детства была прилипалой. Если вцепится, то мертвой хваткой. Бедная его жена, ой я ей не завидую.
- Спасибо, можно из винца, тем более крымского!
А в этого длинного все девчонки были влюблены. И сейчас он выглядит прекрасно – лет на семьдесят. Пьет… точно пьет…. Хвастается успехами в жизни: жена ушла, с работы поперли, дочка развелась…. Кажется, на меня глаз положил… Щаз, мне в моей устроенной одинокой жизни только запойного и не хватает.
- Ну, что, за тех, кто не с нами! Коньяк? Спасибо!.
Какие то рюмки маленькие. Уже по седьмой, а я ни в одном глазу. Господи, а что это за серая мышь, засушенная, как прошлогодний лист. Говорит, что живёт прекрасно, а сама никак от тарелки не оторвется. Наголодалась там, в своей библиотеке…
- Опять за женщин, за нас любимых! А что это? Водка? Можно, можно, наливайте!
Только бы завтра проснуться! А вообще то наш класс ничего, приличный: три полковника, одна директор фирмы, нефтяник и мелочевка, не пробившаяся. Хотя все впереди – надейся и жди. Можно еще удачно замуж выйти!
- Все, встаю, пошла мальчишек портить!