Россия - "странствующее царство", ч. 2
Не верно утверждать, что фатальные нарушения преемственности поколений начались при Иване Грозном [Кузнецов В., Нерушева Г. Вселенная Россия" — 2000. — С. 304]. Именно Иван Грозный продолжил преемственность поколений Московии, суть которой —„отцеубийство”: измена Киеву (1169), измена земли и роду (1339)[1], измена Константинополю (1439), измена отцам-боярам (Опричнина, 1565), измена двоеперстию (реформы Никона, 1666), измена Московии (реформы Петра и проч.), измена[2] Империи в пользу этнонационализма (с конца XIXв. во время царствования Александра III[3]), измена царю и православию (1917). В свое время соратница Ленина Анжелика Балабанова удивлялась, как быстро простые крестьяне усваивают большевистскую фразеологию и идеологию, как будто они родились членами РСДРП(б), а ведь совсем недавно эти же крестьяне били челом в церкви.
Заместитель руководитееля Патриаршего центра духовного развития детей и молодёжи (ЦДРМ) игумен Пётр (Мещеринов), на презентации книги профессора СПбДА протоиерея Георгия Митрофанова «Трагедия России: «Запретные» темы истории ХХ века» сказал:«… В размышлении над прошлым России и Русской Церкви, оценивая их настоящее и думая об их перспективах, мы (то есть наше церковное общество) странным образом преуменьшаем значение советского периода отечественной истории (я уж не говорю о весьма ощутимой тенденции советское время восхвалять). Большинству кажется: был такой эпизод в нашей жизни – и прошёл, и мы – вновь Великая Россия, вновь Святая Русь. Но на самом деле большевизм Россию – не больше, не меньше – стёр с лица земли. ...Россия как цивилизация и христианская культура, как живая преемственная традиция, закончила своё существование. Мы живём в совсем другой стране. Само слово «Россия», которое мы употребляем сейчас, является не синонимом исторической России, а абсолютным антонимом»… По мысли о. Георгия две важнейшие вехи того уничтожения России, о котором я говорил в начале своего выступления — это поражение Белого движения и победа СССР во Второй мировой войне... Война же 1941 – 1945 гг. примечательна для церковно-исторического анализа о. Георгия тем, что победа в ней лишила наш народ и самой возможности покаяния. Поэтому столь пристальное внимание обращает автор на генерала Власова. Массовое сознание воспринимает его только как предателя; о. Георгий увидел в нём то осознание ошибочности выбранного Россией пути, которое должно было бы быть у всего нашего народа. Победа этот росток покаяния задавила окончательно... В России не осталось народа, вместо него – атомизированное населениеи паразитирующая на нём верхушка, плоть от плоти этого населения. Русская нация уже умерла духовно и нравственно, и вслед за этим умирает физически. Спасти – уже не народ, а отдельных, частных людей, не желающих гибнуть – может только коренной перелом в общественном мировоззрении... Одной из основных характеристик жизни современных русских людей является трусость. Мы стали трусливой нацией» (Цит. за: [http://general-ivanov.livejournal.com/422057.html]). Другой священнико. Лев Лебедев ("Великороссия. История жизни"): "Русский народ был (советской властью, – О.Г.) доуничтожен физически, то есть завершил свою историческую Голгофу, уйдя из земной области бытия полностью. Некоторое количество его представителей, т. е. подлинно православных русских людей, ещё какое-то время сохранялось. Но оно было уже столь незначительно, что не могло стать основой возрождения народа… Взамен Русского Народа на территории России начал жить новый, другой народ, говорящий на русском языке (выделено нами, — О.Г.)…" [Цит за: Елисеев А. Некропатриотизм // http://a-eliseev.livejournal.com/598041.html].
С несколько другой, языческой стороны характеризует явление А. Широпаев: «… «день памяти и скорби» (22 июня, – О.Г.) – это день глубочайшего народного беспамятства и культа смерти, день помрачения, вытеснивший день солнца. Довольно зловещий символизм. Таким образом, Эрэфия (т.е. Российская Федерация, – О.Г.) – это даже не «империя зла», а как бы империя самой смерти… Вообще же эрэфовский культ «великой победы» (выделено нами, — О.Г.) (в целом, несомненно, минорный – «праздник со слезами на глазах»), является светским продолжением религиозной традиции жизнеотрицания. Говоря словами одного известного критика христианства, нас всех превращают в «людей лунного света». В культе «великой победы» смерть явно перевешивает жизнь (выделено нами, — О.Г.) (несмотря на все заклинания типа «ради жизни на земле»), мертвые явно тянут к себе живых, питаются живыми. Нас всех, по сути, приносят в жертву на красном алтаре «памяти о ВОВ». В этом – квинтэссенция той мертвечины, которая пропитала «историческую Россию» (выделено нами, — О.Г.), само государство российское как таковое, всю эту неспособную на будущее имперскую систему. И эта система хочет заразить нас своей гнилью, утащить нас за собой в небытие, пропитав наше сознание, как грибком, лживой, штампованной мифологией прошлого, сработанной когда-то советскими «историками» и «писателями»…» [Широпаев А. Тени атакуют Полдень // http://www.inache.net/signs/351].
Некоторую метафизическую сущность этого «отцеубийства» раскрывает как «особенную стать» России В. Пелевин, «… эффективная форма жизни зарождалась внутри чужого организма и через некоторое время заявляла о себе оригинальным и неожиданным способом. В российской истории происходило то же самое, только этот процесс был не однократным, а циклично-рутинным, и каждый следующий монстр вызревал в животе у предыдущего. Современники это ощущали, но не всегда ясно понимали, что отражалось в сентенциях вроде: «сквозь рассыпающуюся имперскую рутину проступали огненные контуры нового мира» … и тому подобное. «Особенная стать» заключалась в непредсказуемой анатомии новорожденного. Если Европа была компанией одних и тех же персонажей, пытающихся приспособить свои дряхлеющие телеса к новым требованиям момента, Россия была вечно молодой — но эта молодость доставалась ценой полного отказа от идентичности, потому что каждый новый монстр разрывал прежнего в клочья при своем рождении (и, в полном соответсвии с законами физики, сначала был меньшего размера — но быстро набирал вес). Это был альтернативный механизм эволюции — разрывно-скачкообразный…» [Пелевин В. Ампир В: Роман. — М.: Эксмо, 2006. — С.385-386].
К тому же, действие постоянного отказа от своего и принятие чужого (как оно воспринималось в народной ментальности) «… произвело ублюдков самого гнилого свойства: нигилизм, абсентизм, шедоферротизм, сепаратизм, бюрократизм, … новомодный аристократизм» [Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — М.: Книга, 1991. — С. 126].
Парадокс тот, что все это «чужое» и составляет именно русскую культуру, без неё она и несуществует: «… Откуда русская культура? Русская иконопись — из Византии, от греков. Откуда русский балет? Из Франции. Откуда великий русский роман? Из Англии, от Диккенса. Пушкин по-русски писал с ошибками, а по-французски — правильно. А ведь он самый русский из поэтов! Откуда русский театр, русская музыка? С Запада…» [Маслова В.А. Лингвокультурология / 2-е из., стереотип. — М.: Академия. 2004. — С.19-20]; "… Что ни слово в русском словаре, то иностранного происхождения! — писала на этот счет писатель и публицист Лидия Григорьева. — Это открытие потрясло меня на первом же курсе филологического факультета. Большинство слов на "А" тюркского или глубинного латинского происхождения: арба, арбуз, антология, анемия, армия... Практически все слова на "Ф" – исконно греческие, ибо в славянском языке вообще такой буквы не было до принятия византийской версии христианства. Такое близкое к телу "пальто", такое нужное всем нам "метро", такой привычный "вагон" нам подарили французы, как и бранное слово "шваль", которое в переводе означает всего-навсего лошадь. Немецкая слобода в Москве, начиная с русского Средневековья, внедрила в исконно славянскую словесную ткань металлические нити технических и научных терминов. Всего не счесть! Все съели, все переварили, ко всему приставили свои приставки, прицепили суффиксы, сочленили падежными окончаниями и поставили на рельсы литературной и разговорной речи этот железнодорожный состав великого русского очень трудно усвояемого иностранцами языка" [Цит. за: Медведев Р. Непрерывное развитие языков: их влияние друг на друга и конкуренция // Наука и жизнь; http://inauka.ru/philology/article64347.html?ynd].
И, как резюмируется, «… коренное наше зло, — указывал Н.Н. Страхов, — состоит в том, что мы не можем жить своим умом, что вся духовная работа, какая у нас совершается, лишена главного качества — прямойсвязи с нашей жизнью, с нашими собственными духовными инстинктами. Наша мысль витает в призрачном мире, она не есть настоящая живая мысль, а только подобие мысли. Мы — подражатели, то есть думаем и делаем не то, что нам хочется, а то, что думают и делают другие. Влияние Европы постоянно отрывает нас от почвы» [Страхов Н.Н. Борьба с Западом в нашей литературе. — СПб., 1882. — Т.1. — С.VII-VIII; Цит.за: Малявин С.Н. История русской социально-философской мысли. — М.: Дрофа, 2003. — С.39].
Фактически «… российское общество всегда было почти невротически заворожено своим положением по отношению к европейской культуре, своей перефирийностью и пограничностью. В сущности, оно всегда пыталось понять, где оно находится – «внутри» или «вовне» западной культуры. Эта безостановочная рефлексия об отношении к Западу … довольно утомительна и неплодотворна» [Ямпольский М. Инновационный потенциал и структура общества // Новое литературное обозрение. – 2009. – № 100. – С. 42].
И эта же «особенная страсть к чужому» сыграла плохую шутку с теми, кто пытался хоть как-то цивилизировать Россию: «… Интеллигенция постигала русскую действительность в терминах, отражавших западные реалии, существовала в мире западных символов, универсалий, за пределы которого не могла выйти. И хотя этот мир был виртуальным, а русская жизнь, в которой жила русская интеллигенция, реальным, в сознании интеллигенции происходила «рокировочка»: именно русская жизнь, ее устройство оказывались виртуальными, и их следовало заменить единственно возможной и нормальной реальностью — западной» [Фурсов А.И. Интеллигенция и интеллектуалы. Предисловие к книге А.С.Кустарева «Нервные люди. (Очерки об интеллигенции)» // Кустарев А. Нервные люди: Очерки об интеллигенции. — М., 2006. — С.60].
Да и по Константину Леонтьеву, Россия утвердила себя за счёт "отца-Царьграда". Это — изначально постыдное событие. Россия пытается забыть его, вытеснить, создав на его могиле цивилизацию или культуру ("Третий Рим", "Новую Византию", «Пятую Империю»)[4]. "… Создается жесточайшая система запретов, в основе которой "не расскаянный" грех первого и главного убийства" [Т. Горичева]. Отсюда — общенациональный мазохизм: книга Д. Ланкур-Лаферьера «Рабская душа России», в которой автор пишет: «… Я готов аргументировать утверждение, что традиционное смирение и саморазрушение, конституирующее рабский менталитет русских, является формой мазохизма [выделено нами, – О.Г.]. Сказать, что русская душа — рабская, — значит сказать, что русские имеют склонность к нанесению вреда самим себе, к разрушению и унижению себя, принесению бессмысленных жертв, то есть к такому поведению, которое на Западе характеризуется как мазохизм в клиническом смысле этого слова». Молодой американский исследователь утверждает, что русская культура – это культура нравственного мазохизма, в центре которого находится личность, которая действует – сознательно или бессознательно – против своих собственных интересов. Вот оно – главное определение «патологии» русского характера, с точки зрения западного менталитета – действие в ущерб собственным интересам. И еще – «бессмысленная жертвенность». В этом корневое несходство и корневое непонимание Западом русской культуры и менталитета. При этом исследователь чувствует непонятную красоту этого «нравственного мазохизма». «Лично я считаю так: пусть русские остаются такими, какие они есть… Сам я считаю, что мазохизм является неотъемлемой частью привлекательности и красоты русской культуры. Кем бы были Татьяна Ларина, Дмитрий Карамазов или Анна Каренина без их мазохизма? «Излечить» их от мазохизма – значило бы отнять у них значительную часть эстетической привлекательности» [Лебедева Н.М. Русский национальній характер // Трибуна русской мысли. — 2002. — №1 // http://www.cisdf.org/TRM1/Lebedeva.htm]. Например К. Крылов так характеризует «нравственный мазохизм» русских: «… вот стоит вся эта иудина пирамида, как на основании, на одном положительном вроде бы качестве нашего народа. На НЕЖЕЛАНИИ ПРЕДАВАТЬ. Не «хранить верность» — этого ни у кого нет — а совершать сам акт предательства. Если завтра режим сдохнет в страшных муках, никто и слезинки не проронит. Но вот изменить ему? Это не просто страшно и опасно, но ещё и… нехорошо как-то. Да, вот именно — нехорошо … При этом речь не идёт и о настоящей верности. «Не изменяющий» может искренне ненавидеть и презирать то, чему как бы не изменяет. Он может относиться к этому самому пренебрежительно, обворовывать, вредить, плевать на интересы. Он не спасёт «в случае чего», даже руки не подаст. А когда то, против чего он «не восставал» помрёт — на могилку плюнет. Но и отношений не разорвёт: «я честный, я не предатель» … позиция «не холоден и не горяч» (а нежелание «предать, когда не можешь быть верным» приводит именно к этому) неизбежно кончается — «изблюю тебя из уст Моих» …» [Крылов К. Коробка Пандоры: два президента и два сержанта: Буш, Обама, Салли, Глухов // http://www.apn.ru/special/article22281.htm]
Соответственно, рождается попытка «оправдаться», и делается это двумя путями.
О первом пути говорит М. Горький: «… Когда русскому человеку особенно плохо живется, он обвиняет в этом жену, погоду, Бога — всех, кроме самого себя. Такова русская натура, мы всегда жалуемся на кого-то со стороны, чтобы оправдать нашу глупость, лень, наше неумение жить и работать» [Цит.за: Королькова А.В., Ломов А.Г., Тихонов А.Н. Словарь афоризмов русских писателей / Под ред. А.Н. Тихонова; 2-е изд., стереотип. — М.: Русский язык – Медиа, 2005. — С.132]. Собственно, «сваливание вины на Бога» продемонстрировали иерархи Московской патриархии. Например, Патриарх Московский и всея Руси Кирилл заявил в проповеди после литургии в московском Сретенском монастыре в праздник Владимирской иконы Божией Матери,о том, что т.н. «великая отечественная война» была Божьей карой за преступления большевиков против Церкви: «… У Церкви есть право духовно прозревать исторические пути народа… Война была наказанием за попрание святынь, за кощунство и издевательство над Церковью. Если бы вместо страшного наказания наступило материальное процветание и победа идеологии, тогда каждый здравомыслящий человек спросил бы: а где суд Божий? Наказание Божие – это не проявление некоего деспотизма и жестокости, … это явление Божественной справедливости, без которой не может быть бытия мира» (цит. за: [Богачёв М. Смешарики Патриарха Кирилла //http://www.proza.ru/2009/06/17/474; Патриарх Кирилл предложил оценивать историю России с точки зрения Православия // http://www.rus-obr.ru/days/3166?page=1]). В январе 2009 г., когда отмечалась 65-я годовщина снятия блокады Ленинграда, клирик Санкт-Петербургской епархии Алексий Успенский назвал блокаду наказанием Божьим за революцию 1917 года. Вторит этой позиции протоиерей Даниил Сысоев: «… Все небесные существа были в восторге, когда Бог воздаёт злодеям за их злодейства. И в истории СССР это видно необычайно сильно. Именно в день русских святых началась война, когда Бог воздавал кару гонителям, мучителям, богохульникам и злодеям... Не случайно в 90-тые годы только Церковь расцветала тогда, когда рушились все предприятия и структуры времен СССР. Бог наш праведен и воздаёт народам за зло именно в этой жизни» (цит. за: [http://general-ivanov.livejournal.com/422057.html]). Идеолог «неовизантизма» А. Малер также подвизается: «…агрессия нацистской Германии в 1941 году на СССР была попущена Господом в качестве наказания за коммунистический режим. Как пишет св.Иоанн Дамаскин: «В другой раз Он попускает, чтобы случилось нечто неподобающее, чтобы благодаря деянию, кажущемуся неподобающим, совершилось нечто великое и дивное, как благодаря Кресту — спасение человеков»…» [Малер А. Купание Красного Дракона // http://www.rus-obr.ru/print/ru-club/3413]. Прав оказывается священник о. Яков Кротов: «… Бурные антисталинские речи еп. Илариона Алфеева и о. Петра Мещеринова … относятся к числу фикций. Никогда критика покойного тирана не перейдёт в критику тирана действующего. Наоборот: критикуя покойника, приучаем критиковать только покойников» [Кротов Я. Сталин или сталинизм // http://yakov-krotov.livejournal.com/389182.html].
Видоизмененной формой такого обвинения есть «сваливание вины на собственный русский ум/менталитет»: «… русская мысль совершенно не применяет критики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не идет за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни … Мы глухи к возражениям не только со стороны иначе думающих, но и со стороны действительности … Мы оперируем насквозь общими положениями, мы не хотим знаться ни с мерой, ни с числом. Мы все достоинство полагаем в том, чтобы гнать до предела, не считаясь ни с какими условиями. Это наша основная черта … Русский человек, не знаю почему, не стремится понять то, что он видит. Он не задает вопросов с тем, чтобы овладеть предметом, чего никогда не допустит иностранец. Иностранец никогда не удержится от вопроса. Бывали у меня одновременно и русские, и иностранцы. И в то время, как русский поддакивает, на самом деле не понимая, иностранец непременно допытывается до корня дела. И это проходит насквозь красной нитью через все … Возьмите вы наших славянофилов. Что в то время Россия сделала для культуры? Какие образцы она показала миру? А ведь люди верили, что Россия протрет глаза гнилому Западу. Откуда эта гордость и уверенность? И вы думаете, что жизнь изменила наши взгляды? Нисколько! Разве мы теперь не читаем чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества! И не свидетельствует ли это, до какой степени мы не знаем действительности, до какой степени мы живем фантастически!..» [Павлов И.П. О русском уме (1918) //
Второй путь оправдания — это аппелировать не к Законам и Установлениям («Урокам и Уставам»)[5], а к своевольно понятым Правде и Справедливости, т.е. «по-понятиям». Еще в XIX веке поэт-юморист Б.Н.Алмазов вложил в уста известного славянофила К.С.Аксакова такие слова:
По причинам органическим
Мы совсем не снабжены
Здравым смыслом
юридическим,
Сим исчадьем сатаны.
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал
Не влезает в формы узкие
Юридических начал…
С ним также соглашался А. Блок: «… Мы также не государственные люди и свободны от тягостной обязанности накладывать крепкую стальную сет юридических схем на разгоряченного и рвущегося из правовых пут зверя» [Блок А. <Ответ Мережковскому> // Блок А. Собрание сочинений: в 6 тт. – Л.: Худож.лит.. 1980. – Т.4. – С. 157].
Также можно привести еще целый ряд пословиц и поговорок из сборника В.Даля: «хоть бы все законы пропали, только бы люди правдой жили»; «деньги смогут много, а правда все»; «на правду суда нет» и многие другие. «…Такое отношение к закону с удивительным постоянством воспитывается самим государством, принимающим законы, противоречащие не только национальному, но и общечеловеческому правопониманию и создающие ситуацию, при которой юридические и физические лица вынуждены обходить закон, чтобы выжить. Естественно, что если в законе заложена несправедливость, он не только не будет исполняться, но создаст условия для формирования еще большего неуважения к закону… Получается, что если правовые нормы не воспринимаются основным населением страны, то принимающий их «господствующий» класс имеет мораль, отличную от морали большинства, и по существу в глазах этого большинства и сам класс, и его право аморальны с позиции большинства» [Лукьянова Е. По закону или по понятиям? // http://mbpolyakov.livejournal.com/131787.html].
С этим откровенно соглашается Н. Гоголь в своих «Выбранных местах …» и находит определенное утешение в следующих словах А. Пушкина: «… закон — дерево; в законе слышит человек что-то жесткое и необратимое… С одним буквальным исполнением закона не далеко уйдешь;… для этого-то и нужна высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной полномощной власти … монарха» [Гоголь Н.В. Мертвые души. Выбранные места из переписки с друзьями / 2-е изд., стереотип. — М.: Дрофа, 2003. — С.282]. И это целиком соотносится, как не парадоксально, со столь ненависной русскому духу «китайщиной»: «…В древности установлены были чины, ранги, налагавшие запреты на этнос и не допускавшие произвола. Затем был поставлен Император, чтобы следить за деятельностью этих чинов, не позволяя им править единолично. Каноны, уложения, обряды и правила — все это налагает запреты на Императора, чтобы его правление также не было единоличным» [Лао-цзы / Сост. В.В. Юрчук. 2-е изд. — Минск: Соврем.слово. 2005. — С.121].
Не удивительно, что в ситуации, когда начальники, находящиеся на государевой службе, нещадно грабят народ и быстро богатеют, имея даже небольшое жалование, т.е., за словами философа Ю. Крижанича, «живут продажей правды»[6], народ безропотно и с благоговением принимает тех, кто пытается присеч «измену боярскую», «козни врагов народа». Например, «…после смерти Петра II московиты приглашают на московский престол герцогиню Анну Курляндскую. Канцлер В.Голицын … был сторонником реформ Петра и поставил для Анны ограничений в пользу Сената при восхождении на престол. Они были так ничтожны, что воспитанная в Европе Анна охотно согласилась и ограничения подписала. Но когда Анна приехала в Москву короноваться, к ней пришло большое посольство сенаторов, генералов, епископов и подало челобитную на 150 подписей, в которой «всепокорнейшие рабы всепокорнейше просят всемилостивейше принять самодержавие своих славных, достойных предков а нею подписанные пункты уничтожить», что будущая царица на глазах посольства совершила. Так закончилась 10-дневная конституционная московская монархия XVIII в… Причинами самых больших московских волнений и бунтов были кризисы династии. Восстание И.Болотникова (1611) протекало под девизом «За Димитрия», восстание Е.Пугачёва (1733) – «За Петра III», декабристов (1825) – «За Константина». То есть всё это брожение не против самодержавия, а ЗА БОЛЬШУЮ власть самодержца … Сами «революционеры» отличались весьма оригинальными суждениями относительно своих помыслов и деяний. Декабрист А.Бестужев: «Божий перст и гнев царя мучат мою совесть. Теперь я вижу, что своими способностям я пренебрёг, вместо того, чтобы жить и умереть честно за своего царя». Декабрист Н Муравьёв: «Я всегда благодарил и благодарю Бога зато, что переворот НЕ удался, потому что это выступление вообще не было нашим московским явлением, потому что конституция вообще не является счастьем для народов, а для Московии является несомненно губительной. А день 14 декабря не почитать, но стыдиться его надобно». Анархист М.Бакунин: «Хотя я придерживаюсь демократических убеждений, но в глубине души я уважаю своего царя. Я желал, чтобы наше государство стало республикой, но без парламента. Я никогда не увлекался европейским либерализмом и конституционным строем. Наоборот, я всегда презирал их, потому что видел результаты во Франции и Германии. Я твёрдо верю, что наша империя нуждается в сильной, диктаторской власти, не ограниченной чем бы то ни было или кем бы то ни было»… «Мы, московиты, выбрали счастье без свободы и потому победим. Не-московиты выбрали свободу без счастья и потому будут побеждены» (Е.Замятин, «Мы») … » [Andreistp.Рабство и деспотия московита // http://community.livejournal.com/georgian_war/595781.html].
Но, несмотря на все трансформации и измены, «… Между Московией Иоанна Грозного, Российской империей Петра, Советским Союзом и нынешней Россией нет разницы, это разные ипостаси той же самой орды [выделено нами, – О.Г.], ибо неизменима её ментальность» [Толочко О. Ментальність ясиру // День. – 1996. — 25 груд. // http://www.ukrhistory.narod.ru/texts/tolochko-2.htm].
[1] Иван I Калита ввёл в действие земледельческий закон, основанный на византийском праве, и установил новый порядок наследования, сформулированный в его духовной грамоте.
[2] «… Опричная политика Ивана Грозного направлялась, по сути, из Лондона, «английский двор» в Москве, в котором работали лучшие сотрудники службы сэра Фрэнсиса Уолсингема, такие как Джером Горсей - автор весьма откровенных мемуаров. Фактически все 1570-е годы Иван находился под контролем своего личного врача и астролога, прибывшего из Лондона же Елисея Бомелия, который потчевал царя, как установила американская исследовательница Исабель де Мадариага, значительными дозами опиума, под которым и внушал царю различные рекомендации и требования с помощью астрологических предсказаний. Разгром опричниками Новгорода начался не с избиения жителей, а с разгрома русских торговых дворов, то есть устранения конкурентов английской торговли. Когда Иван скончался (или был умерщвлён) накануне подписания им кабального торгового договора с Британией, защитник подлинно национальной и независимой русской дипломатии дьяк Андрей Щелкалов ("хитрейший скиф, какой когда-либо жил на свете") имел все основания злорадно сообщить Горсею: «Умер ваш английский царь»…» [Холмогоров Е. Кислый лапоть и московский ренессанс // http://www.rus-obr.ru/ru-club/2904].
[3] Александр ІІІ «… по сути дела и выполнил требования … убийц (своего отца, народовольцев, — О.Г.), отказавшись от продолжения европейских реформ» и совпав «с русскими радикалами в полном неприятии Западной Европы» [Кантор В. Владимир Соловьев : имперские проблемы всемирной теократии // Слово/Word. — 2007. — №54 //