БРОНЯ И БРОНЬ
Пусть надёжная броня защитит паровоз от снарядов и мин, как кольчуга когда-то – Илью Муромца от вражеских мечей! Не страшны бронепоезду пули, все преграды сметёт на пути. Славный подарок готовили фронту муромские паровозоремонтники! Работали, не щадя себя, сутками не уходили домой. Потемнели, осунулись строгие лица. Шутка ли: полстраны под пятою врага…Мужчины один за другим уходили на фронт. Их места у станков занимали женщины да подростки-ФЗУшники.
Русские люди к бедам привычные, вынесут всё: голод, холод, похоронку, чёрною вороной залетевшую в дом…На хрупкие женские плечи свалилась такая ноша, что и Илье Муромцу поднять было бы непросто. Женщины в России удивительные, и коня на скаку остановят, и станок многотонный освоят. Если беда постучится в окошко, отплачет-отрыдает горемычная, криком выплеснет боль, позволит горю на ночку победить себя. Но утром с окаменевшим от страданий лицом завяжет под подбородком узел траурного платка, обласкает взглядом осиротевших детей или внуков, вскинет гордую голову – и вперёд! Рана в душе если когда и затянется, станет уродливым шрамом. Но её ведь не видно… А ради ребятишек нужно жить дальше, о них, сиротушках горьких, кто ещё позаботится? И работа не ждёт… Встанет такая женщина к станку, сцепит зубы, чтобы не застонать, вкровь искусает губы: дел-то непочатый край, справится ли? Но глаза страшат, а руки-то делают. И вот уже перевыполнен дневной план. Плотно и ровно уложены в ящики красивые, тускловато поблёскивающие свежеобработанным мелаллом снаряды, мины, патроны. Пусть они отомстят ненавистным фашистам за смерть дорогого человека!
Отводили глаза здоровые крепкие мужики, те, кого от фронта защищала бронь. Что делать…Умом-то люди понимали: бронь не броня, но кому-то нужно варить металл…Незаменимых нет – это только слова. Попробуйте найти замену мастеру-металлургу, который точно знает, что, когда и как добавить, чтобы сплав стал бронёю, или высококлассному токарю! То-то и оно. А чувства и эмоции… Тут уж каждый справляется, как может. Но вкалывали все до седьмого пота, на ватных ногах добирались до подсобок, чтобы ненадолго забыться тяжёлым сном. Русские люди двужильные, выдержат всё…Не выдержал огнеупорный кирпич.
Дверь литейного цеха распахнулась, выпуская клубы едкого дыма. Чумазый парень в расстёгнутой фуфайке и лихо сдвинутой на бок ушанке, сильно припадая на правую ногу, побежал в сторону строительного цеха и вскоре возвратился в сопровождении худощавого мужчины и подростка лет четырнадцати. А по заводу уже полз шепоток:
– В литейке авария…Печь…
Хмуро сдвигались брови, скорбно сжимались губы – все понимали, что это такое. Устранить повреждения можно будет лишь тогда, когда печь остынет. Значит, потеряны сутки-двое…Сорвётся очередная плавка. Сорвётся плавка – не будет металла…А как же бронепоезд?
Каменщика Ивана Ретивова на заводе знали как человека ответственного, мастера, каких ещё поискать. Опыт большой имел: в Москве работал, новостройки там возводил. Начальник литейки, увидев улыбающегося Ивана, вздохнул с облегчением: этот что-нибудь да придумает! И сделает всё на совесть. Но авария серьёзная. Кривая глубокая трещина прошла по всей высоте печи. Хорошо, плавку успели закончить. Прошло уже много времени, но было видно, как нет-нет, да вспыхнут малиновыми искрами оставшиеся на стенках брызги раскалённого металла.
Поднявшись по приставной лестнице наверх, к отверстию «вагранки»(так назывались эти печи) и прикрываясь рукавом от нестерпимого жара, каменщик что-то высматривал. Из темноты, из облака ядовитого дыма, вынырнул начальник смены, грозя ему кулаком:
–Куда? Куда лезешь?! Жить надоело? Сгоришь! Отвечай за тебя…
– Да я что… Я смотрю, сколько чего надо, – словно оправдываясь, пробормотал мужчина и спустился вниз. Вскоре они с подсобником ушли. Потом на гремящей железной тачке парнишка привёз кирпичи и мешок с глиной или цементом – кто его разберёт. И ещё. И ещё.
Печь остывала медленно. И ничего нельзя было поделать. Несколько раз в литейку приходили ведущие инженеры, смотрели, качали головами и, запираясь в кабинете начальника цеха, спорили и ругались до хрипоты. Пунцовый от злости сменный мастер пулей промчался по дымным закопченным цеховым переходам. А из темноты ему вслед неслось:
– Тоже мне мудрец, на дуде игрец! Умён, на козе драной не подъедешь…На фронт он захотел! Пиши, пиши своё заявление. Хоть тетрадь испиши, а я не подпишу!.Ишь, фрукт заморский…Он – на фронт, а у «вагранки» пусть Васька хромой с бабами орудуют…Видали мы таких…
Каменщик появился уже в сопровождении трёх подсобников, разновозрастных ребят-ФЗУшников. Они несли брезент, вёдра, какие-то верёвки, трос…Мужчина снова залез наверх, заглянул в печь. Подошёл растрёпанный и чумазый начальник цеха, осипшим от крика голосом встревожено спросил:
– Как там, Иваныч? Припекает? Хоть бы до ночи управиться…А?
Каменщик что-то тихо ответил ему и кивнул поддерживавшему лестницу подсобнику. Тот энергично замахал руками, громко закричал ломающимся, ещё мальчишеским, голоском:
– Воды! Воду тащите! Много, много воды!
Застывшие в тревожном ожидании люди ожили, засуетились. Откуда-то притащили кучу старья: фуфайки, ушанки, рукавицы. Ведро за ведром таскали воду. Погружали в неё одежду, обливали брезент. Подсобники споро готовили раствор. Вскоре мокрого, с ног до головы закутанного в брезент каменщика на железном тросе спустили в чрево «вагранки». Минуты казались вечностью.
Когда мужчина начинал задыхаться, дергал за трос, его вытаскивали. Заливали водой тлеющие фуфайку и брезент. Каменщик откашливался, жадно пил воду. Отдышавшись, надевал другую мокрую одежду – и снова в печь…Потом уже без сил долго лежал на куче обгоревшего тряпья, а медсестра, совсем ещё девчонка, шмыгая носом, мазала его руки и лицо какой-то вонючей дрянью и говорила хрипловатым от волнения голосом:
– Батюшки, страх-то какой… Дуры мы, бабы, право-слово, дуры…Мужиков бронью попрекаем, спрятались, мол, за бумажкой… Другие-то на фронте, а этих от жёниной юбки не оторвёшь… А, оказывается, и здесь – как на фронте…
Очередная плавка была произведена в положенное время.
Бронепоезд, получивший имя былинного богатыря, не посрамил чести своих создателей. Его героический путь по фронтам Великой Отечественной описан не в одной книжке. Много воды с той поры утекло.
Давно нет и в помине той «вагранки», совсем другую продукцию выпускает бывший паровозоремонтный завод. А макет грозного бронепоезда «Ильи Муромца» в семидесятые годы торжественно поставили на высокий постамент: пусть памятник напоминает потомкам о героических подвигах их предков.
А каменщик Иван Иванович Ретивов всю войну так и проработал на заводе. И после войны тоже, до пенсии. Жизнь доказала, незаменимые люди есть. И они очень-очень скромные. О том, что у дедушки есть медаль «За доблестный труд в войне 1941-1945 года», я узнала уже будучи взрослой. И историю с «вагранкой» рассказали другие люди… Ведь на мои настойчивые расспросы о том, что он делал во время войны, какие трудовые подвиги совершал, дедушка, конфузясь, всегда отвечал:
– Какие там подвиги…С кирпичами да цементом воевал…
…И.И. Ретивов умер 25 декабря 1982 года. Спустя двадцать лет в дальней деревушке, до которой ещё не дошли блага цивилизации, мне показали печку, сделанную руками деда. Она всё также исправно дарила людям тепло и уют.
Броня и бронь… Бронь и броня…Оказалось, что люди могут быть крепче и надёжнее брони.