Часть 4
Егорка
А поезд тем временем продолжал мчаться по зимней России. Всё вокруг белым - бело. Равнинные просторы, перелески, убегающий далёкий горизонт неожиданно исчезает, всё пропадает из-за плотного снежного занавеса. Мокрый снег пару часов крупными охапками неистово, наотмашь бьёт в вагонное стекло, но нам не страшно - в пузе вагона сухо и тепло, как в ухе. Поклон верзилам- проводникам. Белое безумие постепенно ослабевает, снег медленно спускается с небес на землю, укрывает её, успокаивает. На душе тоже становится светло и чисто как в церкви. Вспомнился Е. Евтушенко и его станция Зима: « Идут белые снеги, как по нитке скользя…Жить и жить бы на свете, да, наверно, нельзя. Чьи-то души бесследно, растворяясь вдали, словно белые снеги, идут в небо с земли ». А потом строки о России.
Мысли о вечном прерывают два визжаще - кричащих сорванца трёх и пяти лет, с самого раннего утра гоняющихся друг за другом по всему вагону. Их мама - таки купила им тёплые носочки у цыган и теперь мирно дремала на соседней боковой полке. Ребятишки оказались общительными, что помогло им быть сытыми всю дорогу. Старший, Петька, как смог, за вкусную конфету поведал мне, что они возвращаются домой в город Зея. Гостили у бабушки в селе на Украине. Там у них осталось много друзей. Допрос с пристрастием показал, что младший говорит пока только слово: « Мама». Он мне ничего не рассказал, но конфету тоже получил. Проснувшаяся мать в сердцах посетовала, что младшенький не говорит, но тут же сама себя и успокоила, дескать, не немой - заговорит. « Хотите, сегодня к вечеру он скажет пару новых слов?»,- спросил я. Она с усмешкой махнула рукой. У меня появился азарт. Каждый раз, когда он пробегал мимо, я брал его за руку и несколько раз говорил: « Егор, скажи: «Одесса-мама» или «скажи: маяк», давал конфету или фломастер и отпускал. Где-то на десятый раз он уже сам останавливался, слушал меня, получал приз и убегал. Помните, как кот Матроскин учил галчонка в Простоквашино: « Кто там? Почтальон Печкин ». Всё просто, ничего нового. И так раз сорок. Прошло часа четыре. Жена посоветовала закончить эксперимент и пойти подышать свежим воздухом. Поезд остановился в Пензе.
Вышли, подышали, посмотрели. Вокзал - никакой, тут время застыло на пороге 80-х. А жаль - город-то хороший. Купили бутылку воды и обратно в тепло. Иду, а навстречу по проходу несётся Егор и кричит: « Одесса-мама, Одесса-мама, Одесса-мама»! Улыбаюсь. Не Макаренко, конечно, а приятно. Парень оказался старательный - закреплял материал самостоятельно ещё часа два. Потом был и «маяк».