Глава 43. Боль
На следующий день Ника проснулась уже в своей квартире, в своей кровати, под своим одеялом, с ощущением невыносимой тоски и опустошения, в полной мере сознавая ничем невосполнимую утрату и боль потери. Да, Нике было больно. Больно по-настоящему и как-то трезво, без слез и без надежды, так что хотелось все забыть и не думать. Она все бы сейчас отдала, лишь бы унять эту дикую боль. Ей страстно хотелось выпустить наружу свою душу, которая теперь уже больше ничего не могла делать, как только болеть. Временами ей казалось, что внутри настолько опустело, будто и не было там вовсе ни души, ни сердца, а была только боль. И именно эту боль ей хотелось сейчас отделить от себя, извлечь, и тогда, наконец, вздохнуть с облегчением.
Она чувствовала, что все это взгромоздилось на нее и давит. Давит нестерпимо. Только вчера было все хорошо, все – впереди. А сегодня уже ничего не осталось. За ее спиной - пепелище, в ее душе – выжженная пустыня, которая больше уже не сможет дать ни одного ростка нового чувства. Слишком теплое солнце согревало ее, слишком яркие были его лучи, и слишком близко она подошла к нему. И не рассчитала. Оба не рассчитали. Казалось, что он был с нею всегда, и тем больнее было с ним расставаться, тем невозможнее и страшнее.
За последние три дня она так привыкла к нему, что, когда он отлучался, ей казалось, что у нее отсутствует какая-то жизненно важная часть тела. Она так крепко приросла к нему, что разделить ее с ним можно было, лишь отрывая по кусочкам, нанося непоправимый ущерб всему ее существу.
Ника сама себе удивлялась. Это было слишком не похоже на нее – настолько сильно полюбить человека, которого едва знала, за столь короткое время. Однако с горечью признавала это.
Почти весь вчерашний день, не считая утреннего разговора, Ника его не видела. Не пришел он и к ужину. Не известно, какими словами и доводами убеждал своего сына Александр Силлери, но только, когда вечером после ужина Кристиан, бледный и сосредоточенный, подошел к Нике, он ее остаться больше не уговаривал.
Кристиан лишь посмотрел на нее долгим печальным взглядом, взял за руку и еле слышно прошептал:
- Ты делаешь большую ошибку.
У Ники разрывалось сердце, но изменить она уже ничего не могла и не хотела. Она ни за что не допустила бы, чтоб Кристиан даже немного пострадал из-за нее. Аллегра ей все довольно доходчиво объяснила – если Ника не уйдет, у него будут неприятности, связанные с нарушением их геллайских законов. Так что у нее просто не осталось выбора. И теперь перед ней словно разверзлась пропасть, в которую она вот-вот должна была прыгнуть, принося себя в жертву по доброй воле с упоением и отрешенностью камикадзе.
Она ничего не ответила на слова Кристиана, напрасно надеясь увидеть в его глазах какие-то чувства к ней. Взгляд его был теплым, но привычного света в нем не было.
- Иди, отдыхай, - сказал он ей после некоторой паузы. – Часа через два Владана проводит тебя наверх.
И все. И больше ничего. А ведь еще столько всего осталось недосказанным и теперь уже потерявшим смысл. Оба они понимали, что все слова сейчас бесполезны.
На прощание Кристиан лишь дольше положенного задержал ее руку в своей и еще раз повторил:
- Ты совершаешь ошибку.
После этих слов он развернулся и ушел. Навсегда. Больше она его не видела.
Ника тепло попрощалась с Александром Силлери, наспех – со всеми остальными и еще раз поблагодарила Калисту за гостеприимство.
Через два часа, как и было обещано, Владана вывела Нику наверх. Всю недолгую дорогу она удивлялась тому, как охотница легко ориентируется в кромешной тьме. Сама Ника брела за ней, стараясь не отставать и не наступать в лужи, даже не пытаясь запомнить путь.
Оказавшись на поверхности, она вдохнула полной грудью свежего холодного воздуха и поежилась, кутаясь в легкую джинсовую курточку. Охотница подвела ее к родной «девятке», заботливо припаркованной кем-то рядом с черным приземистым «Поршем» Кристиана и вручила ей ключи. Щелкнула сигнализация. Владана открыла дверцу, усаживая Нику в машину, после чего и сама расположилась на соседнем сиденье, по-прежнему не говоря ни слова.
Ника попыталась ей возразить:
- Спасибо вам за все, но со мной ехать не надо, я прекрасно доберусь сама.
- У меня четкие инструкции от Кристиана, - ответила охотница, всем своим видом показывая, что, если бы что-то зависело от нее, то все было бы по-другому. – Я не могу ослушаться его предписаний. Так что, просто не обращайте на меня внимания.
Вскоре Ника уже привычно переключала скорости, выезжая с территории Университетского городка. Всю дорогу ее спутница молчала. И только выходя из квартиры, после того, как тщательно ее обследовала, она произнесла «До свидания» и захлопнула за собой дверь.
Ника осталась одна. Ей казалось, что вот-вот она откроет глаза, а рядом будет сидеть Кристиан, держа ее, по обыкновению, за руку. И всю последующую долгую ночь она то и делала, что просыпалась и снова засыпала, но Кристиан так и не появился.
Прошла ночь. Теперь в душе Ники было отрешенное спокойствие и удовлетворение от чувства выполненного долга. Это не то, чтобы согревало ее, нет, ни о чем таком не могло быть и речи, но все же вселяло в нее уверенность в своих силах. До вчерашнего дня она ни за что не поверила бы, что способна на такое самоотречение.
Словом, что бы она ни сделала вчера, какие бы чудеса самоотверженности ни проявила, сегодня, открыв глаза, Ника поняла, что все самое трудное только начинается.