ЮРИЙ КЛАССИК - ТРЕТЬЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "ВЕРНИСАЖ 9" ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Она вышла из ванной комнаты прекрасная, обнажённая, словно Афродита из морской пены, накинула на себя коротенький шёлковый халатик без пуговиц и перехватила тонкую осиную талию пояском. Халат имел пёструю, восточную окраску и не только не скрывал очаровательных женских прелестей, но многозначительными намёками подчёркивал их природный магнетизм. Её не портило даже белое махровое полотенце, курганом-чалмой зачем-то водружённое на голову.
- И для чего она вечно накручивает его после душа? Воистину загадка природы, – подумал мужчина, отрываясь от пишущей машинки.
Взглянув на женщину, он улыбнулся, встал, подошёл к ней и, заключив в объятия, поцеловал. Внутри у него подобно картинкам в калейдоскопе стали складываться и переливаться сладостные и ни с чем несравнимые чувства:
- Ты моё счастье, моя богиня, моя муза, - нежно прошептал он.
- Дорогой, что ты там опять настучал на своём бронтозавре? – спросила богиня.
«Бронтозавром» она называла старую, видавшую виды пишущую машинку, что стояла на письменном столе.
- Да так, как всегда безделицу: стишок один.
- Прочти. Мне нравится слушать твои стихи, они у тебя такие лиричные, - попросила она.
- Давай в следующий раз, стих пока не готов, да и не к месту сейчас будет, - отказал ей мужчина.
- Вредина, - молодая женщина наигранно обиделась, смешно выпятив губки и нахмурив брови. – А я ещё хотела тебе ноутбук подарить вместо твоего бронтозавра.
- Не надо. Зачем тратиться? – возразил он. - Я люблю эту машинку. На ней работал ещё мой отец. На ней я напечатал свою первую книгу и все самые лучшие стихи. Знаешь, эта машинка чем-то напоминает женщину: она ревнивая и обидчивая. Иногда мне даже кажется, что если я изменю ей, она соберётся и уйдёт, забрав с собой моё вдохновение. Когда я один, мы часто разговариваем с ней…
- Может она тебя и ко мне ревнует? – перебила красавица, сдёргивая с головы полотенце. Шикарная копна каштановых влажных волос водопадом упала на плечи.
- Может…, - согласился он, прижимая её к себе и медленно забираясь руками снизу под халат.
- Глупыш мой любимый, - ласково сказала женщина и потянула мужчину к софе.
Бунгало располагалось на берегу моря и принадлежало женщине. Она приобрела его втайне от мужа два года назад по случаю через знакомого торговца недвижимостью. Домик был небольшой, одноэтажный, но вполне уютный и пригодный для жилья. Внутри располагались крохотная кухонька, ванная и одна просторная комната. Несколько раз в год она наведывалась сюда, чтобы отдохнуть от городской суеты, позагорать, покупаться, поесть свежих фруктов и просто набраться сил на новый виток жизни. Всё это время в доме жил её давний тайный возлюбленный. Их связь длилась уже почти три года. В общем-то, она и купила этот дом больше из-за него, чем по необходимости. В её глазах этот мужчина был полным неудачником: писал стихи и странные фантастические романы. Печатали его неохотно и крайне мало, не хватало даже на скромную жизнь. Поэтому ей частенько приходилось давать ему денег на пропитание. Но по-своему она любила его. В нём было то наивное и романтическое, что осталось у каждого где-то далеко-далеко: в грёзах юности и босоногом счастливом детстве, напоминая о своём существовании лишь маленьким кусочком сожаления в душе.
- Я хочу, чтобы ты осталась здесь со мной навсегда…. Мне плохо без тебя…, понимаешь…, грустно…, одиноко и плохо.… Я будто застрял между двумя мирами. Ты приезжаешь, и всё просыпается: распускаются цветы и радостно светит яркое солнце…, ты уезжаешь и забираешь с собой лето.… И тогда начинаются бесконечные серые дни – дни тоски, ожидания и холодов…, - мужчина постоянно прерывался, чтобы очередной раз поцеловать свою возлюбленную. Своими поцелуями он делал дорожку на её руке, медленно поднимаясь вверх.
- Мы уже обсуждали с тобой эту тему! Сколько можно? – она нервно отдёрнула руку и, встав с постели, закурила.
В алых лучах восходящего солнца её обнажённое тело выглядело умопомрачительно. У мужчины возникло ощущение нереальности, словно всё вокруг него, да и он сам было нарисованным. Ему представилось лето, превращающееся в осень: зелёная трава внезапно высохла, и ветер погнал куда-то скрюченные жёлтые листья. Представилась зима: белое холодное покрывало рваными лоскутами разбросалось по деревьям, кустам, земле. Посреди этого сюрреалистического пейзажа стояла его пишущая машинка, печатающая сама собой всего одно единственное слово: «зима».
Через час она уехала. Её автомобиль давно исчез за поворотом, а он всё стоял и смотрел в глупой упрямой надежде, что она передумает, вернётся и вот прямо сейчас вновь появится перед ним. Простояв больше часа, он вернулся в дом.
***
Подъезжая, она по обыкновению несколько раз просигналила, но никто не вышел ей навстречу.
- Интересно, - подумала женщина, - куда бы это он мог отправиться?
Она сама открыла ворота и въехала во двор. Подёргала за ручку входную дверь. Та была заперта. Женщина прошла вдоль стены до окна, провела рукой по карнизу и, нащупав, взяла ключ. У неё в кармане лежал и другой запасной, но ей вдруг захотелось проверить одну неприятную догадку, внезапно железным кованым обручем до боли сдавившую ей сердце.
Открыв замок, вошла. В комнате было всё на своих местах, только непривычно тихо. Ей показалось, что она сейчас оглохнет от этой пугающей давящей тишины. Подошла к столу, на котором раньше стояла пишущая машинка, теперь же остались едва различимые следы от ножек. Увидела листок бумаги. Взяв его, почла:
Стучу на пишущей машинке
письмо из прошлого тебе.
Мои слова подобны льдинкам,
печатный лист моей судьбе
подобен…
Я ж, глупец-мечтатель
о вечных ценностях грущу
и словно золотоискатель
крупицы счастия ищу.
Но только счастье, что снежинка:
мгновенно тает на руке.
Вот и пытаюсь на машинке
запечатлеть его.
В тоске
стучу стихи о том, как счастлив –
ведь впереди ещё два дня,
две ночи безудержной страсти!
Где только ты!
И только я!
Где мы одно!
Где мы едины!
Где души в пламени горят!
Где мы наперекор судьбине
любви глотаем сладкий яд…
Чтоб отравившись,
новой встречи
ждать день за днём…,
за часом час…
О, Боже!
Как прекрасен вечер!
Но жаль, что ждёт прощанье нас.
Ещё два дня и ты уедешь,
вмиг опустеет этот дом.
И лишь листок вот этой бреди
останется со мной…
Потом
зима расправит гордо крылья,
я ж буду снова ждать весны,
дышать воспоминаний пылью,
где только я и только ты.
Мой мир заполнится разлукой,
моя душа замёрзнет вновь.
А ты…,
прости,
но лживой сукой,
с другим продолжишь пить любовь.
Я знаю,
ты ко мне приедешь…
Не забываешь ты меня.
Но лишь листок вот этой бреди
тебя здесь будет ждать.
А я
порву свой мир!
Порву с тобою,
остановив счастливый миг!
Возможно, крошечной звездою
я стану, чтоб мерцать…
Мой крик
последний и совсем безмолвный:
Прощай, любимая моя!
Навечно твой.
Теперь условно.
Ты снова здесь, но…
нет меня.
Выронив листок из рук, она безвольно села на стул и закрыла ладонью лицо. Со стороны можно было подумать, что она просто отдыхает, но несколько капель упавших на стол, выдали её. Женщина плакала, но совсем-совсем беззвучно. Может быть из-за того, что она была сильной женщиной, а может ей просто не хотелось нарушать тишину этого, как-то вмиг опустевшего и ставшего неуютным, дома.
********