Выцветшая от давности и стирок больничная пижама делала вид моего давнего друга Сашу печальным и тусклым. Но он явно был рад моему визиту. В этот раз я принёс ему совсем символический гостинец. Банка кофе «Традиция», пакет сахара и пять пачек сигарет «Святой Георгий». Ирина Викторовна, дежурная сестра отделения, словно меня ждала в этот день. Она снова, как и в предыдущий раз, возмущённо стала отчитывать меня за подношения. Меня пригласили к врачу отделения, чтобы разобраться с моей «самодеятельностью». Самодеятельность заключалась в том, что я вот уже почти год навещал Сашу, который прозябал в отделении несколько лет без перерыва.
Год назад я три месяца имел возможность узнать условия в режимной клинике на собственной шкуре. Тогда мы с Сашей и подружились. Он подошёл ко мне первым и задал вопрос: «Счастливый ли он человек?» На что я ответил вопросом: «А как ты сам считаешь?» В ответ услышал «Да».
«Ну, а теперь расскажи о себе, чтобы я удивился» – попросил я и услышал от него драматическую историю о том, как он попал в аварию, разбил себе башку. Ему сделали сложную операцию со вскрытием черепа. После этого началась эпопея его блужданий по жизни, которая наполнена многолетними отбываниями в клиниках, бездомничеством и прочими страстями. Да, он счастливый человек, раз считает себя таковым после всего испытанного.
Три месяца в этой клинике под Мельдино, которые я провёл в прошлом году, были не несколько суток в поезде с попутчиками. С Сашей мы за это время наговорились всласть. Рассказали друг другу о себе всё, что память хранила. Делать больше нечего было. Однообразие дней скрашивалось нашими разговорами.
Я вдвое старше его, но это не помешало нам проникнуться дружеской симпатией. С Сашей я коротал время между больничными процедурами, основные из которых были прием психотропных … Клиника есть нечто иное, как психушка. В отделении самые разные. От трудных и до лёгких. Трудные создавали фон озабоченности. Особенно в ночное время, когда они блуждали по отделению. То в курилку, то из курилки. Мне уже не раз приходилось лечиться так и я не очень страдал. В этот раз каким-то подспудным чувством руководил собой, всматриваясь в окружающих, изучая обстановку. Как бы с прицелом на будущее, что ещё предстанет мне пора ещё бывать здесь. Мельдино близко к Дубне, в которой я живу и родственникам удобно навещать.
Меня навещали еженедельно и привозили гостинцы, с которыми я делился с Сашей. К Саше гости приезжали редко. Медперсонал часто делал замечания, что Саша попрошайка и не следовало мол де раскладывать перед ним свои гостинца. Люди мы не богатые, а у Саши есть свои родственники. Но что делать? Не будешь же в тихую есть свои пряники под подушкой? Да и обязательное трёхразовое питание не допускало пропасть. Хотя о питании можно было бы поговорить особо. Оно не роскошное, так что кофейные часы из гостиничного набора очень скрашивали быт. Часы эти устраивались четырежды в день и очень много беспокойств вызывали у медперсонала, так как не входили в регламент клиники.
Жаль, что рамки миниатюры не позволяют растекаться мыслью по воспоминаниям. В этот мой визит врач объявил, что видаться с Сашей мне можно, но гостинцы должны быть исключены. Врач сказал: «Вы богатый человек». Я пытался возразить. Он мне несколько раз настойчиво повторил ту же фразу и я вдруг уловил её смысл. Да, если я настолько богат, чтобы привозить гостинцы Саше, то почему бы не принять рекомендацию врача делать денежный взнос на отделение, чтобы он покрыл некоторые издержки и для других пациентов. Визиты мои это случай в клинике исключительный. Поэтому в некотором смысле дело доброе. Но из него хотелось бы вырастить доброе начинание большего масштаба. А необходимость в этом есть. Серый скучный быт психушки оздоровляется благотворительностью.
Теперь я в раздумиях о том, как построить взаимодействие, если дело станет налаживаться. Благотворительность в таком деле это ответственность перед пожертвованиями. Чуткие люди могут жертвовать. Но это может быть разовым и конкретным делом. Кто-то просит помочь деньгами на сложную операцию за рубежом. Это конкретно. Но возить гостинцы это не дело. Надо выбрать что-то конкретное, чем можно было бы помочь клинике.
И я решил. Сначала попробую собрать один раз некую сумму денег для всего отделения, чтобы один раз все пациенты получили гостинцы. Отчитаться перед врачом в том, что я способен вести дело. Затем наметить более радикальное мероприятие. А дел может быть много. Клиника требует серьёзной реконструкции и государственного финансирования недостаточно. Государственную поддержку надо обосновать, хотя мне очевидна её необходимость. Уже одно то, что в отделении можно завшиветь, говорит о многом. Испытал на себе. По возвращении из клиники долго мучался этой прелестью, питать на себе паразитов.
Государство это мы. Мы, народ, снизу будируем задачи. И государство хочет или нет, но обязано действовать в свете стоящих задач. Такой задачей должно стать преобразование психушек, которых много, в нормальные клиники. Я имел случай лечиться в Институте Психического Здоровья в Москве на Каширской. Но это Москва и условия там несравненно лучше. Вот одна из благородных задач. Привлечь церковь к участию. На Каширской, я знаю, есть в клинике храмовое место. Сектанты основали. Православию есть где приложить старание. В армии входит в правило церковная забота, в тюрьмах устраивают богослужения. В психушках пока нет или по крайней мере в Мельдино, нет. И это среди «блаженных», как любит иногда относить психических пациентов церковь, религия, богословие.
Грех бездействия
"Алкал Я, и вы не дали Мне есть... был болен и в темнице, и не посетили Меня"
(Мф. 25, 42-43)
Здесь люди осуждены не за действие, но за бездействие. Здесь не указывается на какое-нибудь злодеяние по отношению к братиям голодным, больным, заключенным, одиноким. Здесь указывается на бездействие по отношению к ним. Согрешившие видели "малых сих" в нужде, в голоде, в жажде, в заточении и наготе и не помогли им. Они "прошли мимо", мимо людской скорби и нищеты, которые они могли бы облегчить. Стону человеческому не вняли, а если он и долетел до них, то оставил их безучастными. И вот эти-то упущения, это небрежное отношение к ближним считаются настоящими, тяжкими грехами в глазах Божиих.
Многие из нас живут беспечно, упускают случаи помочь другим, облегчить их страдание; они не желают понять, что этим грешат против Самого Христа - оставляют без участия Его в лице бедных братьев, оставляют без помощи, без сочувствия, без утешения! Мы не думаем, не останавливаемся над этим. Однако же надо подумать и остановиться. Надо спросить себя - христиане ли мы не только на словах, но и на деле. Если же мы сознательно именуемся учениками Христа, то как можем жить без духа Его, без послушания Ему, как можем оставить Его алчущим и жаждущим и отказать Ему в том едином, чего Он у нас просит, - в любви и преданности сердца.