У меня день рождения. Дома шумно, суетно, в дверь всё время звонят, приходят разные люди. В коридоре много туфель и ботинок, они выстроились рядком. Туфли красивые, на каблуках, и меня нестерпимо тянет примерить их. Но вокруг мельтешат ноги, откуда-то сверху доносятся голоса, и к туфлям никак не подобраться.
- Сколько же тебе годиков?
Я старательно растопыриваю пальцы, как учила мама, и говорю: «Тли».
Взрослые приходят в восторг, и мне сладко и радостно от их радости. Диван в маленькой комнате весь завален подарками, но я уже ничего не могу о них вспомнить. Помню только, как в гостиной выключают свет, и мама вносит торт.
Ооо, ничего чудеснее я ещё в жизни не видывала! На кремовой масляной поляне того жуткого оттенка зелёного, который встречается только на тортах, стоят 2 шоколадных медвежонка. Это просто чудо, что такое!
Открыв рот, я стою в оцепенении.
- Ну, именинница, загадывай, желание! Дуй!
Я дую и требую медвежонка. Получив желаемое, долго мусолю его в руках, отчего руки, щеки и платье покрываются этническими узорами. Потом пробираюсь в коридор и с вожделением смотрю на очередь из туфель, которые так и жаждут примерки. Выбрав самые красивые, я вступаю в их фиолетовое с искорками великолепие. И тут я понимаю, что в этих кораблях не могу ступить ни шагу, но почему-то вместо того, чтобы вылезти из туфель и тихонько поставить их на место, начинаю реветь. Слёзы текут по щекам, я размазываю их кулаками, и громко вою. На вой прибегает мама, останавливается на пороге, всплёскивает руками, хватает меня и кружит в тесной прихожей. Я тут же перестаю плакать и покорно соглашаюсь умываться.
И вот меня, причёсанную и умытую, с красными глазами и распухшим носом, ставят на табуретку и говорят: «Ну, Катюша, пой!» И я старательно, шмыгая носом, вывожу: «Я был когда-то странной игрушкой безымянной...».
Эту песню обожает моя четырёхлетняя дочка. И туфли на шпильках. Хотя ходить в них не умеет. Наверное, это семейное.