ГОЛОВОРЕЗ
Труд создал человека, а в месте с ним и совершеннейший и достаточно точный у отдельных индивидов орган – руку. Мозг – это еще дело темное, до конца не изученное, и потому, намеренно обходим вниманием в большинстве современных учебников анатомии, дабы будущие поколения последователей Гиппократа не уличили авторов учебников сих в беспросветной некомпетентности и уклонизме от истинного знания.
Все студенты-медики просто изнывают, сутками корпя над измочаленными конечностями отдавших себя науке телами. Они дергают высушенные формалином мышцы, пытаясь разгадать точки прикрепления, выискивая давно оторванные предыдущими поколениями сосуды и нервы. Они гнут эти, лишенные кожи, руки до тех пор, пока те не отделяются от давно почившего тела. И тогда на смену трупу-ветерану из подземелий анатомички циники-лаборанты привозят на каталке свежий. Причем градацией свежести считается не промежуток времени с момента кончины, а физическое присутствие на трупе всех органов и тканей.
Студент Кирилл Макин был слушателем первого курса и по причине своего возраста, перманентного отсутствия крупных денежных знаков и выбранной профессии имел счастье подрабатывать по ночам санитаром в линейном отделении скорой помощи. Работа его не утруждала и заключалась в переноске фельдшерского дюралюминиевого чемоданчика и нечастой транспортировки неходячих больных в обоих направлениях от кареты скорой помощи. Еще он выступал в роли телохранителя для молодых, изъеденных трудной медицинской наукой, врачей. Сокурсники ему завидовали, а сокурсницы часто приглашали в гости. Молодая же врачихи Зоя и Лариса, работавшие на скорой помощи первый год после института в качестве интернов, периодически обижались на то, что больные, глядя на высокого, солидного не по годам Макина, часто обращались к нему со словами "Здравствуйте, доктор". На них же, как правило, не обращали внимания. Особенно студента Макина стали уважать после того, как он раздобыл где-то стетоскоп для выслушивания внутриутробных сердцебиений плода, похожий на трубочку Айболита и стал таскать его в нагрудном кармане халата. Высокий белый колпак, чемоданчик с красным крестом и стетоскоп возносили Макина в глазах пациентов на вершину отечественной медицины.
Даже к студентам-совместителям на первом курсе института не делается снисхождений, особенно когда дело касается анатомии. Пока дело касается костей и прочих внутренних органов, время дохождения знания до среднего студента-медика примерно соответствует количеству трупов на столах в анатомичке. При изучении строения плеча, предплечья и кисти начинает наблюдаться дефицит конечностей.
Работа на скорой помощи далеко не так романтична, как в песнях Александра Яковлевича Розенбаума.
Каждый день для специальных целей выделяется отдельная машина, прозванная "перевозкой". В обязанности "перевозки", входит транспортировка работников скорой помощи и медикаментов. Иногда она перевозит трупы из больниц до соответствующего районного морга. Но, это, скорее, исключение, чем правило.
В этот день Макину выпало дежурить в бригаде № 16, этим номером и обозначалась "перевозка". Была воскресенье, и значит, дежурить предстояло сутки, с 8 утра. До обеда бригада выезжала только раз за донорской кровью, и в свободное время Кирилл готовился к институтским занятиям. После обеда закружило-понесло: четыре выезда на инъекции наркотиков к онкологическим больным, перевозка больной из инфекционной больницы в хирургию, а затем в гинекологию, еще раз доставка донорской крови. Полдесятого ночи поехали забирать упокоившееся тело из приемного отделения одной из маленьких городских больниц, которое то приемное отделение, по мнению дежурного врача, не красило, а напротив, придавало переполненному учреждению здравоохранения излишне зловещий и пугающий вид.
Макин добросовестно загрузил тело в "буханку" и, трясясь с ним по дороге в морг, то и тело бескорыстно поглядывал на связанные в запястьях сложенные на груди безжизненные руки.
Престарелая фельдшерица все еще на дух не выносила большого скопления покойников в одном месте, по сему документы на оформления вновь прибывшего тела отдала Макину. Санитар позвонил в дверь старого двухэтажного деревянного морга и через пару минут в открывшейся двери узрел перед собой лицо, так сказать со знакомыми чертами.
Обладатель лица со словами: "Здорово, Кирюха!" ткнул Макина кулаком в левое плечо и продолжил:
- Ты че такой, спишь уже, поди. Старых друзей не узнаешь. Ну, давай, заходи.
- Я это, труп привез, - отошел оторопевший Макин, признав в работнике морга друга босоного детства – Лешку Бендозова, жившего с ним на одной сельской улице.
- Ну, тогда заноси, - голосом дьяка на хорах жизнерадостно пропел Бендозов, - да и сам заходи.
Носилки помог занести водитель "буханки". Фельдшерица куталась в тонкое пальто на переднем сиденье.
- Чайку? – осведомился Бендозов после того, как тело было уложено в отведенное ему место.
За Макина ответил водила:
- С радостью, да эта старая мымра в машине замерзнет. Еще одного жмурика примешь?
На этом растлись, пообещав друг другу скоро увидеться.
В общаге Макин вскользь помянул своего друга детства из морга и тут же об этом пожалел. Его соседи по комнате все как один были уверены, что лучшего предмета изучения анатомии, чем собственноручно изготовленный личный препарат, нет. Тем более, если это кисть с предплечьем, или, что лучше, целая верхняя конечность. Один из сокурсников-сокомнатников обещал принести трехлитровою банку формалина и убеждал, что если хранить хорошо пропитанную формалином конечность зимой на балконе, то она еще послужит следующему курсу.
Через несколько дней студент Макин отбыл в направлении морга, неся в объемном портфеле, доставшемся от отца, литровую бутылку водки «Распутин». С пустыми руками идти в гости было не удобно.
Лешка встретил бывшего односельчанина с неподдельной радостью и снова предложил чаю.
- Спирт же надо будет чем-то запивать, - добавил он и проводил приятеля по полусгнившей деревянной лестнице, обитой линолеумом, на второй этаж.
Макин удобно устроился в старом тяжелом кресле и со словами: "У меня то же кое-что есть", извлек бутылку водки. Голографический Распутин на горлышке бутылки понимающе подмигнул.
Засиделись до полдвенадцатого ночи. Вспоминали детство и старых знакомых. Только после полностью выпитой бутылки Макин рассказал Бендозову о своем тайном желании обладать верхней конечностью.
- Легко, - был ответ, - у нас тут как раз на завтра захоронение намечается. Ну, тех, которые без родственников, или отказники.
- Какие отказники?
- Ну те, от кого родственники отказались, так как денег на похороны нет или сами одной ногой в могиле, - пояснил Бендозов. – У нас их целая компания уже скопилась.
- А не заметят? – высказал неопределенную обеспокоенность Макин.
- Они ж уже в ящиках. Пронумеровано все, подписано. Кто ж их открывать будет, - утешил студента Бендозов и направился к двери.
- А ты жди здесь, студент. Помощь мне не нужна - оглянулся он. Послышалось скрипение лестницы.
Минут через десять, когда Кирилл уже принялся устраиваться в кресле поудобнее, чтобы заснуть, лестница заскрипела снова и улыбающийся Бендозов положил на стол завернутую в полиэтилен руку. На иссохшейся серой коже конечности, отрезанной по локоть, ясно читалась синяя надпись "Сталин – наш вождь", на тыльной стороне ладони красовалось восходящее над морем солнце.
- Извини, по локоть не могу, - видно будет. Санитар плюхнулся в кресло рядом.
Обсудили возможную принадлежность бывшего владельца руки к определенным социальным группам. Потом вспомнили гробокопателей из "Приключений Тома Сойера". На посошок накатили по чашке горячего чая со спиртом.
Прощались долго. Выкурили на крыльце морга по сигарете и снова прощались. По причине отсутствия верхней одежды на крепком ночном морозе разогретое, было, тело санитара остыло быстрее. Служитель культа мертвых хлопнул Кирилла по плечу и протянул для рукопожатия руку:
- Ну, давай, земляк! Учись! Ученье свет, как говориться! Заходи еще. Если что надо. Ну, и просто так.
В ответ Кирилл по-молодецки хлопнул своей ладонью ладонь санитара:
- А то как! – и, подавляя икоту, – Медицина тебя не забудет.
--
К общежитию вели две параллельные улицы. Одна была второстепенна и освещалась только луной. Другая, носившая имя одного из отцов-основателей марксизма, была далеко не последней по значимости в городе, и по этой причине все еще имела электрическое освещение и работающие светофоры даже в ночной период начала построения капитализма в России. Кирилла потянуло к свету…
Пьяный человек подобен велосипедисту, - при нулевой скорости устойчивость снижается. Как потомственный врач, Кирилл остановился на перекрестке на красном сигнале светофора и моментально привалился к светофорной штанге. Ему снились львы. Прайд медленно обходил Кирилла с обеих сторон, животные жадно втягивали носами воздух, пахнущий кровью. Студент чуял опасность, но сделать ничего не мог. Неведомая сила не давала ему двигаться.
--
Молодой старший сержант патрульно-постовой службы Яропенко не сразу поверил в свою удачу. Только УАЗик доехал от отделения до ближайшего перекрестка, и уже новый клиент. Студента с усилием вырвали из гипнотизирующих объятий светофора, в старом видавшем виды портфеле рыться не стали...
Проснулся Кирилл от шума громкой возни. Он лежал на полу небольшого помещения, одну из стен которого занимала решетка с решетчатой же дверью. По ту сторону железных прутьев трое младших милицейских чинов пытались как можно больнее «ужалить» резиновыми черными дубинками свернувшегося на полу в позе «вспышки вокруг»* молодого человека, судя по виду, недавно дембельнувшегося из армии.
Стены "обезьянника" были вымазаны цементной "шубой", в многочисленных отверстиях которой прятались клопы. На единственной откидывающейся скамейке вдоль левой стены камеры лежал смурной люмпенизированный детина, два других временных постояльца умиротворенно стояли у противоположной стены. Поднявшись, Кирилл занял место у стены с высокорасположенным зарешеченным окном, но, вкусив запах от носков более привилегированного соседа, передислоцировался к решетке и стал рассматривать замок.
Дембеля поместили в соседний «собачник» и теперь рядовой и сержантский состав развлекался тем, что изредка умиротворял периодически вспыхивающие в клетках конфликты баллончиком слезоточивым газа.
В помещении появился старший сержант Яропенко, толкая перед собой еще двух потенциальных сидельцев. Лицо его, украшенное усиками наподобие мазков детского поноса, сияло, - служебный план сегодня выполнялся. С видом триумфатора он оглядел вновь прибывших, выдержал паузу и с наигранной театральностью заявил:
- Так, проверим, что тут у нас.
Началась составление протоколов с перечислением совершенных подвигов и опись имущества.
Как оказалось, дембель был задержан за безмятежный сон на скамейке и должен был быть препровожден в вытрезвитель, однако, после пробуждения, показавшимся ему не церемониальным, оказал столь «отчаянное и активное сопротивление», что для его «задержания использовалась помощь второго экипажа ППС». За это дембеля здесь особенно не любили.
Дело дошло до Кирилла:
- При себе имел: пуховик темно-зеленый матерчатый, джинсы синие, ботинки черные кожаные на молнии, шапку зимнюю, портфель коричневый кожаный.
- А что в портфеле, смотрели? – спросил Яропенко: - А то вдруг там у него фамильные драгоценности, будет потом рассказывать, что пропали, - и, прищурясь, ехидно взглянул на Кирилла через решетку.
Просто сержант, производивший опись имущества, находился за высокой стойкой, и Макин мог видеть только его шевелящуюся шапку.
Щелкнули застежки портфеля. Просто сержант быстро побледнел и с шуршанием утёк по стулу вниз, попутно зацепившись ремнем за сиденье, от чего раздался достаточно громкий щелчок. Заинтересовавшись происходящим, Яропенко перегнулся через стойку. На раскрытой книге описи имущества задержанных лежала человеческая рука. Без хозяина. Сама по себе. Яропенко сглотнул подкативший к горлу комок.
Привели в чувство лежавшего под столом сержанта. Брезгливо и осторожно развернули полиэтилен, скрывавший всю конечность, и три раза по очереди прочитали украшавшую руку наколку. Установили принадлежность портфеля.
- У-у-у, злодей! Головорез! Ты за что героя войны убил? – на Макина пялилось злое лицо с редкими тонкими усиками.
- Это препарат. Для науки.
- Хорошо ты его «научил». Где все остальное?
Кириллу ни за что не хотелось выдавать своего друга:
- Это с кладбища.
Старшему сержанту ни за что не хотелось шляться по ночным кладбищам:
- Вызывай опергруппу, - приказал он бледному очнувшемуся сержанту, а сам отправился сообщать о происшествии дежурному.
Смурной детина все это время глядел на Макина немигающим взглядом. Потом встал со скамейки и стал молча показывать на нее пальцем. Макин сел. Здоровяк остался стоять.
На отделение липкой пеленой опустилась тишина, подобная той, которая бывает в домах одиноких покойников старичков. Гнетущая от безысходности, немного печальная, с необъяснимым чувством вины. В рядах милиции появилось чувство причастности к серьезности происходящего и деловитость. Даже в клетку с дембелем, к удовлетворению его соседей, перестали периодически брызгать струю слезоточивого газа.
Потом на Макина надели наручники и, приказав стоять лицом к окну, вывели из клетки других сидельцев, уплотнив ими прилежащие камеры.
--
Прибывший через пару часов молодой следователь был не по ночному бодр и явно являлся поклонником прямых и действенных методов Лестрейда, не любившему вдаваться в отвлекающие от работы подробности и неувязки. На напряженном лбу его читалась решимость раз и навсегда искоренить преступность, связанную с убийствами, членовредительством и прочими угрозами для целостности хрупких человеческих тел.
- Чья рука? – был его первый вопрос.
- Моя. – Макин совершенно протрезвел.
- У тебя уже есть две. Где эту взял, - следователь кивнул в сторону портфеля, в который была возвращена конечность.
Студент Макин повторил историю про кладбище.
- Где тело спрятал? Кто помогал яму рыть?
- Один я.
- Не ври! Земля мерзлая, с кем яму рыл?
- Тела нет, закопали давно, - выдал Кирилл новую гипотезу. - А рука для анатомички. Вернее, из анатомички. Я напился и с собой ее взял. В общагу. Студенток попугать.
- Значит пили.С кем? – следователю показалось, что он нащупал ту единственную ниточку.
Макин задумчиво смотрел на стену, на которой красовался отпечатанный на принтере листок с портретом Дзержинского и словами «Отсутствие Вашей судимости – это не Ваша заслуга, а наша недоработка».
- Дак, с кем пили, - напомнил о себе следователь…
Через полчаса следователь стал стучать кулаком по столу, а еще через час ходить вокруг Макина, угрожая карами и неотвратимостью возмездия. Относительно благополучный Макин вызывал все большие подозрения.
Несколько раз во время допроса следователю мерещились новые пагоны, наградное оружие и супруга, ластившаяся и в томной неге повторяющая: «Мой генерал».
К утру студент Макин решил рассказать всю правду, в которую засыпающий следователь верить отказывался. Ему очень хотелось наградное оружие…
Утром нагрянули в морг. Бендозова уволили. И в качестве компенсации он четыре месяца ночевал в постели Макина, пока тот спал полу.
А рука эта год пролежала заспиртованной в хранилище вещественных доказательств, откуда ее по причине гнилостного запаха (большое количество спирта в процессе спиртования было заменено водой) передали для уничтожения в очередное медицинское учреждение. В этом учреждении по ночам подрабатывали студенты начальных курсов медицинского ВУЗа. И, как было судьбой задумано изначально, рука попала в медицинское общежитие, где ее, сняв кожу, отпрепарировали, тщательно изучили, и после сдачи зимних экзаменов выбросили с седьмого этажа подальше в сугроб за ненадобностью. Ранней весной останки руки обнаружил ухоженный кокер-спаниель и радостным лаем сообщил о своей находке. Хозяйка спаниеля была в ужасе, а новый молодой следователь по особо важным делам пять часов суетливо раскапывал близлежащие сугробы, пока его помощники обходили прилегающие помойки, стройки, заглядывали в канализационные люки. Наконец отыскался местный участковый. Участковый был бывалый, посему сразу обратил внимание на подозрительную близость медицинского общежития. «Там если хорошо поискать, ни одного Франкенштейна по запчастям собрать можно», - пояснил он. Дело через неделю закрыли, а послужившую во благо науки часть тела сожгли в печи в присутствии специальной комиссии.
* Вспышка справа (варианты: слева, сзади, прямо) – команда, подающаяся во время ядерного взрыва, услышав которую, военнослужащий должен лечь на живот лицом к взрыву, подложить под себя автомат и закрыть голову руками. Автомат не должен оплавиться.
13 декабря 2008г.