Песнь об Эарендиле, Эльвинг и Гиль-Эстель – Звезде Надежды,
как пели ее в Доме Эльронда
в конце Третьей Эпохи.
***
Эарендиль, сын Туора,
правил в устье Сириона.
Мореплаватель – отважней нет
средь эльфов и людей.
Так о нём поют легенды,
ибо он стремленьем духа
ради судеб Средиземья
изменил судьбу свою.
Сыновья Эльронд и Эльрос,
разные избравши судьбы,
появились в мир от Эльвинг,
Эарендиля супруги.
Но, не ведавший покоя,
плавал он вдоль побережья,
и стремленья зародились
в нём, с тоской о дальнем море.
Он мечтал сыскать Туора
и Идриль – родных пропавших
И найти запретный берег
прежде, чем наступит смерть.
Передать мечтал валарам
он послание от эльфов
и людей, что склонит мудрых
в состраданьи к Средиземью.
Вингилот – корабль прекрасный,
созданный теслом Кирдана:
паруса – луны сиянье,
вёсла – золота лучи.
и борта – берёз тесины,
выросшие в Нимбрефиле,
что южней Белерианда -
быстрый, гордый Пеноцвет!
Плавал он в долинах моря
на восток, на юг, на север.
Лишь на запад Эарендиль
всё не мог найти пути, -
ветры злобные смущали,
сны тревожные вещали.
Возвращался Эарендиль
к Эльвинг, что ждала его.
Маэдрос, сын Феанора,
услыхал, что дочь Диора -
Эльвинг, в устье Сириона
Сильмариль перенесла.
Он сдержал себя, но вскоре
неисполненная клятва
разожгла пожар желанья
возвратить алмаз отца.
Но проклятье Феанора
уж не раз заветный камень
обагряла тёплой кровью, -
в Дориафе пал Диор.
Маэдрос и трое братьев:
Маглор, Амрод, Амрос, - миром
требуя бесценный камень,
в Гавань выслали письмо.
Но ни Эльвинг, ни родные
никогда бы не отдали
никому алмаз тот дивный,
что носила Лучиэнь.
Эарендиль - вождь народа-
был же в море. Знала Эльвинг:
Сильмариль – благословенье
их жилищ и кораблей.
Нолдоров король – Гиль - Галад
и Кирдан, великий кормчий,
слишком поздно на подмогу
к Серым Гаваням пришли.
Ибо дети Феанора,
ослеплённые желаньем,
подняли в мечи народ свой
и напали на Мифлонд.
Часть народа Феанора
взбунтовалась, отделилась;
на защиту стали Эльвинг
и двоих её детей.
Кровь эльфийская на землю
пролилась, как дождь весною.
Так погибли Амрод, Амрос,
много эльфов полегло.
Те, кто всё же уцелели
в той резне кровавой, страшной,
с Гиль – Галадом и Кирданом
переплыли на Балар.
Плачьте, эльфы Сириона!
Эльронд с братом в плен попали,
Эльвинг с Сильмарилем светлым
в море бросилась со скал!
О, Владыка Вод! О, Ульмо!
Одинокий и могучий,
ты, узревший скорбь эльдаров,
поднял Эльвинг из воды.
Сильмариль у белой птицы
на груди звездой сияет –
Эльвинг ищет над водою
Эарендиля корабль.
Белым облачком над морем,
бледным пламенем сквозь бури
ночью чёрной птица света
рухнула на Вингилот.
Эарендиль – муж любимый
утром в изумленьи видит
вместо птицы белопёрой
Эльвинг – милую жену.
Волосы нежнее шёлка
с запахом морского ветра
на постели разметались,
как заря её лицо.
Радость слёзная супругов,
горе о пленённых детях,
Серых Гаваней паденье, -
Эарендиль всё узнал.
Маглор же, пленивший братьев,
не убил побеги Эльвинг:
Эльронд, Эльрос, словно гости,
жили при его дворе.
Ласковостью обхожденья
удивлял могучий Маглор,
ведь душа его металась –
страшной клятвы нить крепка.
Думая, что навсегда он
потерял детей любимых,
свой народ, назад, к закату,
Эарендиль повернул.
С ним была его супруга,
Сильмариль сиял, как пламя.
И, чем ближе Тол Эрессэа,
тем сильней алмаз сверкал.
Светом разгоняя тени,
переплыв черты завесу,
видя Одинокий Остров
там, где тэлери пути,
мощью камня Феанора
они путь нашли на Запад.
И в Амане – в Эльдамаре –
бросил якорь Вингилот.
Край Благословенный! В песнях
воспеваемый поныне.
Не тебя ль мечтают видеть
все живые существа?
Эарендиль, Эльвинг, с ними
трое мореходов смелых:
Фалатар, Эреллонт, Аэрандир доплыли
к тем бессмертным берегам.
Эарендиль им промолвил:
«Оставайтесь здесь. На землю
ни один из вас не ступит.
Гнев валаров я приму.
Ради Двух Племён приплыл я.
Страха нет во мне. Пред Манве
Встану я. А вы останьтесь,
не сходите с корабля».
Эльвинг так сказала мужу:
«Разделю с тобой судьбу я,
или же твой путь навеки
разделён с моим путём».
В пену белую прибоя
спрыгнула. С ней Эарендиль,
обнявшись, на берег вышел
с Сильмарилем на челе.
Снова молвил Эарендиль:
«Лишь один пройдёт к валарам
передать племён посланье.
Я пойду. Мне суждено».
Он пошёл один вглубь края,
в Калакирию спустился.
И безмолвным, и пустынным
показалось то ущелье.
Ибо празднества в Амане,
в городе валар могучих.
Лишь немногие из эльфов
охраняли Тирион.
Эарендиль же на Туну
поднялся – пустынный Город
видел. Он печалился, не зная,
что могло произойти.
По дорогам Тириона
шёл. В пыли его одежды –
пыль алмазов драгоценных –
весь сиял он и блистал.
Он взывал в чертогах дивных
на наречьях Средиземья.
Только эхо длинных лестниц
слышал он в ответ себе.
И, отчаявшись, он было
повернул обратно к морю.
Но едва идти собрался,
некто так сказал ему:
«Долгожданный и нежданный!
Из отчаянья надежду
ты принёс. О, Эарендиль!
Мы приветствуем тебя!
Свет предсолнечный, предлунный
на твоём челе. Мерцает
как звезда во тьме величие
Детей Земных. Явил ты нам
Драгоценный свет заката
и сияние рассвета.
О, славнейший Эарендиль!
Мы приветствуем тебя!»
То был глас герольда Манве –
Эонве. Майар поднялся
на зелёный холм, на Туну,
Эарендиля призвал.
И прошли они в чертоги.
Встав пред тронами валаров,
так поведал Эарендиль
им посланье Двух Племён:
«Я прошёл сквозь все преграды
и вступил на этот берег
лишь одну мечту лелея –
рассказать о судьбах мира
вам, живущим на Амане.
Здесь, в Благословенных землях
говорю – над Средиземьем
тучи хмурые клубятся.
Нолдоры – дух Феанора
в ком горит – во власти клятвы.
Я за них прошу прощенья,
состраданья их страданьям.
Мир людей и эльфов стонет,
нет нужде и горю счёта.
Я пришёл и к милосердью
вас, валары, призываю».
Так задумались валары,
Эарендиля отправив
за женой его, за Эльвинг,
что ждала его у моря.
Как ушёл он, Мандос молвил:
«Или смертный в край бессмертья
вступит и к живым вернётся,
или в том его призванье?»
И ответствовал так Ульмо,
дух морей и океанов,
повелитель вод всей Арды:
«Он рождён был для того.
Разве он не Эарендиль,
сын Туора, не сын Идриль,
разве в нём не кровь Хадора
и эльфийская – Финве?»
Мандос рёк: «Он так же нолдор,
по своей ушедший воле.
Он – изгнанник, и не в праве
возвращаться в этот край».
Смолкли Ульмо, Мандос. Манве
молвил: « Право судии за
мной. Из любви и состраданья
он опасности презрел.
Из любви к народам Арды
он пришёл на берег светлый.
Эльвинг за любимым мужем
в край правителей пришла.
Осужденья им не будет.
Но отныне никогда им
не ступать по Внешним Землям.
И решенье таково:
Эарендилю и Эльвинг,
сыновьям их и потомкам
я дарую право выбрать –
чьей судьбой им в мире жить.
Или путь избрать бессмертья,
эльфом быть, не увядая;
или смерть почесть за благо
и остаться средь людей».
Между тем, как Эарендиль
по алмазным шёл дорогам
и стоял в Кольце Совета,
Эльвинг всё ждала его.
Боязно и одиноко
было ей. Бродя вдоль брега,
она, видя Альквалонде,
в Гавань к тэлери пришла.
Тэлери – для них прекрасней
ничего нет песен моря,
приняли её сердечно.
Рассказала она им о
Гондолине, Дориафе,
Белерианда злосчастьях,
и в печальном удивленьи
они слушали её.
Эарендиль, возвратившись,
в Альквалонде Эльвинг видел.
Очень скоро оба были
призваны в Кольцо Судьбы.
В Валимаре объявили
волю Манве. И промолвил
Эарендиль Эльвинг: «Выбирай ты,
Ибо я устал от мира».
Отвечала ему Эльвинг:
«Не хочу судьбы прекрасной
Лучиэнь Тинувиэль. Я
избираю путь бессмертных,
перворожденных – эльдаров».
Эарендиль согласился,
хотя сердце и тянулось
к людям – к племени отца.
И тогда по зову Манве
Эонве туда, где волны
пенистые гребни гонят,
к мореходам трём явился,
взял ладью и с сильным ветром,
им дарованным валарами,
направил на восток их.
и вернулись все домой.
Вингилот – корабль дивный,
что рукой Кирдана создан,
через земли Валинора
пронесён с благословеньем.
На краю чертогов мира
во Врата Великой Ночи
он прошёл и навсегда был
поднят в Океан Небес.
Он наполнился сияньем,
светом жизни – чистым, ясным.
На носу его хозяин –
Эарендиль Мореход –
весь сверкал алмазной пылью.
На челе его высоком
ярче всех камней эльфийских
Сильмариль огнём блистал.
Далеко, в беззвездья бездны,
заплывал на Вингилоте;
только вечером иль утром,
на закате иль в рассвете,
в солнечных лучах мерцаньи
видели, как Эарендиль
возвращался в Валинор из
странствий за пределы мира.
В путешествиях тех Эльвинг
мужа не сопровождала –
ледяной и бездорожной
бездны не перенесла б.
Ей земля была милее
и ветра с холма и моря,
веющие так же сладко,
как в далёком Средиземье.
И поэтому для Эльвинг
башню белую воздвигли
на самом северном краю
разделяющих Морей.
Иногда морские птицы
на той башне отдыхали.
Говорят, что научилась
Эльвинг языку тех птиц.
Ибо в теле оперённом,
в облике прекрасной птицы,
Эльвинг уж существовала –
Ульмо ей помог спастись.
Те же птицы научили
Эльвинг лёгкому полёту,
и она имела крылья
цвета серебра и снега.
Когда светлый Эарендиль
к Арде плыл на Вингилоте,
Эльвинг иногда парила
в розовеющих лучах.
Тогда зоркие эльдары,
жившие в на Тол Эрессэа,
видели её как птицу
с белоснежным опереньем.
И когда впервые выплыл
Вингилот в моря небес, то
он взошёл нежданно – ясный
и мерцающий в ночи.
И в далёком Средиземье
племена его узрели
и дивились, и знаменьем
посчитали этот свет.
Нарекли Звездой Надежды –
Гиль-Эстель. И в тот же вечер
Маэдрос промолвил: «Маглор,
видишь новую звезду?
Наш ли Сильмариль сияет
там, средь западных созвездий?»
Маглор отвечал: «Коль правда,
знать, и Эарендиль там.
Ведь когда-то этот камень
видели упавшим в море.
Ныне ж он, благословенный,
возродился всем на благо.
О, могучие валары!
Всем живущим в Средиземье
должно знать, что злу навеки
недоступен Сильмариль!»
Это светлое сказанье
в Доме Эльронда мне пели
эльфы, что потом на запад,
в Валинор навек ушли.
Гиль-Эстель, Звезда Надежды,
в моём сердце воссияла
с той поры. Да будет в каждом
пребывать надежды свет.
***
Стихотворное переложение соответствующей главы Сильмариллиона в переводе Н.Эстель (Москва, 1992), со сверкой англ.оригинала.