Прежде, чем что-то написать, задавайтесь вопросом
не что вы хотите написать и не как вы хотите это написать,
а что вы хотите передать тем, что напишите.
Он нарисовал картину. Сия картина была сущее проклятие символизма. Полотно в центре пустое. Только по краям краска разбрызгана во все стороны. И в рамке, которая тоже была умышленно обляпана краской, он понёс картину в мекку демонстраций всеобщего творчества, на Андреевский спуск. «Спускайтесь в самый низ», – посоветовал ему унылым голосом старожил кисти и мазка: «И ждите своего звёздного часа». Старожил был явно старательно отпрессованный ментами. Конечно! Эти старожилы уже в печени сидят. И менты рвут все жилы, чтоб очистить дорожку, ведущую к Владимирской горке от всякой художественной дребедени.
– Что за бред? – спросил у него один прохожий. – В вашей картине нет композиционного центра.
– Но ведь это символическая…– не успел он договорить…
–Абсолютное нарушение законов композиции! И я не вижу здесь аллегоричных иллюстраций, только попытку краски вырваться из картины.
– Дайте я вам объясню, – чуть сразу же не упал бедохудожник оземь до жалкого зрелища, объяснений своих мыслей-крео. Да что тут, правда, было объяснять.
Прохожий, словно справив малую нужду своими словами, высказался, развернулся и ушёл. Широко говорил, но слушал очень уж узко. И видел так же.
– А это хоть масло? – спрашивает уже следующий.
– Высшего сорта! Если сейчас подброшу, то картина по закону подлости упадёт именно маслом вниз, – осклабил тревожную серьёзность своего лица бедохудожник.
– Ай, вообще уже мозги поехали у вас, людей искусства. Каждый у кого крыша укатывает – бегите творить! Та сама жизнь это бег вдогонку за своей крышей.
– Ха-ха, хулитель тоже мне отыскался…
Вблизи эпицентра событий стоял художник. Ещё один торгаш своим добром. Из-за дороговизны масляной краски ел он всего раз в день и занимался йогой для возмещения космической пищей отсутствие белковой. Подле него стояла картина с нагромождёнными кусками засохшего масла, которые сваливались в какой-то пейзаж. Пронаблюдав всю эту историю, он, наконец, спросил:
–Ну и в чём же символизм работы то?
Бедохудожник не выдержав одиночества непонимания, моментально загорелся как фанатский фаер и начал выпаливать со скоростью пулемётной очереди:
– Знаете, эта картина отображает сразу две вещи: искусство и общество. Ну как бы искусство это поиск свободы. Свобода это попытка выйти за рамки. Эта картина символизирует собой выход человека из рамок. Она символизирует собой всё искусство. Она символизирует собой жизнь человека в обществе.
– Ну а почему тогда внутри пустота?
Бедохудожник нырнул в глубокомысленное молчание. Исполинный в размышлениях, истов оратор. Веки, словно занавес, начали закрывать зелёные глаза. Спустя пару секунд он их открыл и спокойным голосом с улыбкой произнёс:
– Ну наверное свобода должна быть голодной… Во всех смыслах.
-- Эм, насчёт голода ты это всё же перегнул, – косясь взглядом на свою «накормленную» маслом картину произнёс второй торгаш. По прошествии ещё нескольких косых взглядов он наконец-то взял эту картину в руки и добавил:
– Вот! Видишь, на этой картине хоть и нет выхода за рамки, но она символизирует собой и свободу, и искусство. Ищи искусство на полотне, а не за его рамками. Ищи свободу внутри себя. А-то потом в себе ничего не останется. Свобода только внутри и нигде больше. Бери картину на память. Всё равно уже почти год не продаётся…
И вот стоят они вдвоём со своими творчествами. Голодный художник с накормленной картиной и свободолюбивый бедохудожник с картиной, напоминающей желудок первого…
Вдруг к двум живописцам подошёл мальчуган, пасшийся вблизи эпицентра событий. Он с улыбкой окунул глаза сначала в одну картину, затем в другую и дожёвывая вишнёвую Хуба-бубу произнёс:
– Да какая блин разница, всё равно вас ща менты отсюда попрут! Хи… Вон бетономешалки едут на горку. Какой-то виповый дом строить. Идите, ищите свою свободу в каком-нибудь другом месте. Свободолюбивые.