С этим обычным инженерным сооружением из штакетника высотой всего с полметра случилась такая история. После института я служил в химбате Туркестанского военного округа, который мы именовали для солидности, как Группа советских войск в Узбекистане. Обычный офицерский треп в курилке, при котором младший лейтенант Расулов, по национальности азербайджанец, вышедший в офицеры из сержантов после двухмесячных курсов перед окончанием срочной службы, обмолвился, что у него уже давно стоит двадцатилитровая бутыль с замечательной вишневой наливкой, которую изготовила его мама. Ну, стоит и пусть стоит. Вот если бы означенная бутыль уже стояла перед группой бравых офицеров, то тогда еще можно было подумать, а что с ней делать? То ли просто полюбоваться на нее, то ли погладить или протереть влажной тряпочкой от пыли? А в сложившейся ситуации, о чем здесь можно говорить, о виртуальной емкости с виртуальным содержимым? Расулов был неплохой парень, но у него был некоторый дефект в воспитании, он на дух не переносил спиртные напитки. В среде младших офицеров это был явный недостаток, в отличие от командования части и замполита, которые вечно приводили его нам в пример. Он упрямо избегал частых офицерских посиделок после тяжелого трудового дня, а если и присутствовал, то в роли статиста. Максимум, что он мог себе позволить, так это пригубить глоток портвешка, чтобы уважить братьев по оружию. По хорошему его надо было занести в Красную книгу, как вымирающий вид. Действительно, не пьющий лейтенант, это было что-то, настоящий раритет.
Повторяю, что был он все-таки неплохим парнем, а его причуды, диссонирующие с обычным поведением офицерской братии, прощались. Ну, что взять с убогого? В конце рабочего дня при последнем перекуре Расулов неосторожно произнес фразу о том, что нужно сегодня взять пару солдатиков, чтобы поправить забор около его дома. И сразу услышал возмущенный хор всех офицеров. Как это солдатиков, разве можно отвлекать военнослужащих срочной службы от выполнения святого воинского долга, сиречь – мести плац, красить траву, заборы, бордюры и главное, подрывать боеспособность воинского соединения. А вдруг какой супостат нападет, покусится на наши священные границы. Ведь пелась даже песня в те годы «…думаш дремлет Пентагон, нет, не дремлет. Он не дремлет мать его, он на стреме…». Да что, у нас самих рук нету? Да мы, да нам, да вообще можем четыре раза разобрать весь твой забор, и пять раз восстановить. Будет лучше новенького. Да разве можем мы товарища по оружию оставить одного в такой беде? Плохо же ты о нас думаешь. Офицерский энтузиазм подогревался воспоминанием о неприкаянной двадцатилитровой емкости с чудесным рубиновым напитком. Отказаться от такого бескорыстного предложения было просто не прилично, и Расулов в расстроганных чувствах, ничего не подозревая повел всю офицерскую шайку к своему дому.
Предварительный осмотр потенциальной стройки подтвердил, что действительно пару секций забора немного покосились, но малый объем работ и послужил обоснованием, что мы запросто все успеем сделать до конца дня. А сейчас не мешает, и обмыть этот подлежащий восстановлению забор. Ведь нигде в уставах прямо не сказано, когда следует обмывать знаменательное событие, до или после трудового подвига. А раз не запрещено, то, следовательно, разрешено. Это очевидная истина для любого даже начинающего юриста.
Первый заветный тост всех офицеров в те времена – «Чтобы забор стоял и деньги были». Его пришлось немного переиначить, потому что мама Расулова присутствовала при первом тосте. В оригинале вместо забора использовалось название некоей изредка встающей части мужского организма. Второй – «За боевое братство». Потом они пошли уже без счета, за хороших людей, которых так мало осталось, включая производителя этого волшебного напитка. Действительно, обычная присказка – «Первая колом, вторая соколом, третья мелкой пташечкой» здесь совсем не подходила. Надо признать, что напиток был просто великолепный, и крепость его была вполне приличной. Главное никаких колов и соколов. Все рюмочки мелькали только симпатичными пташечками. К концу вечера целая стая пташечек на каждого участника застолья сделала свое дело. О заборе вспомнили только тогда, когда стали расползаться. Он, конечно, оказался препятствием, которое нужно было преодолеть. При преодолении повалили несколько секций и, естественно, на восстановление сил уже не было. Опустевшая бутыль несколько приглушила трудовой энтузиазм, с которым компания двигалась к объекту в начале вечера.
На следующий день Расулову пришлось поступиться своими принципами и пойти на небольшое административное правонарушение, все-таки пригласить солдатиков на восстановление последствий парадного разъезда госп…, вернее товарищей офицеров. Ну, на это начальство не особенно реагировало. Мелочь. А слова забор и вишневка долго вызывали приступы хохота среди младших офицеров воинской части и недоуменные взоры начальства. Чего здесь смешного? Действительно, вместо того, чтобы хохотать, ходили бы лучше строем.