Дождь прекратился. Деревья у реки стояли, окутанные тонким запахом осенней листвы и свежей капели.
Федор развел костер, а она, засучив рукава, чистила только что пойманную рыбу. Окрашенная золотом огня чешуя, как монеты, падала на ее лицо. Она улыбалась, глядя на него, а он с восхищением смотрел на ее распущенные волосы.
Федор сдвинул несгоревшие ветки в середину костра, завернул в лопух жирного сазана и положил его на угли.
Они вместе горстями посыпали рыбу солью.
Когда крупные кристаллы охладили жирные рыбьи спины, Нина взяла Федора за руку и повела к воде.
Весело плескаясь, она входила в воду первой. Федор шел медленно за ней, любуясь ее красивым станом, осторожно погружаясь в воду, и руки его освобождались от щиплющей заусенцы соли.
Немного проплыв, она вернулась к нему, и он, едва войдя в воду, вдруг увидел в ее глазах разноликую синеву водной ряби. Он прижался к ее влажной груди и, подняв на свои сильные руки, понес к костру.
В поцелуе они забыли обо всем, в волосах ее задрожали зеленые хвойные иглы, а на ресницах, как алмазы, заискрились едва заметные капли.
Розовый закат медленно поджигал черную клубившуюся тучу. Солнце еще резвилось в синеве озера, но его огненные перья уже сыпались в сумеречную тишину.
Когда сумерки сдули последнее пламя зари, они вновь купались в теплой ласкающей воде, не чувствуя своих тел.
Было уже прохладно. Догорающий костер лишь напоминал, но уже не сопротивлялся теплу уходящего дня, предвещая наступление ночи.
Упиваясь неповторимым вкусом и запахом рыбы, они неумело разламывали дышащие жаром куски, весело подтрунивая друг над другом.
Уже вечерело, и надо было возвращаться домой. Федор нечаянно тряхнул стоящую рядом сосну и ее глаза и волосы вновь засветились от бисера осыпавшейся влаги.
Солнце жадно прятало последний пурпур за горизонт, пока не скрылось совсем.
Желтая, как тыква луна выкатилась из-за деревьев и залила рощу таинственным светом.
По тропинке не спеша, они пошли к дому.