В Германии нынче зима ну просто небывало холодная. На улице так мерзко, что аж душа замерзает. Самое время для ее сугрева вспомнить историю из категории "уроки для дураков", что приключилась с нами в теплых краях.
Как-то случилось нам отдыхать на Мальорке. Той самой, которую местное население «тевтонским грилем» презрительно кличет. В первый же день мы двинулись на пляж, страстно желая хоть немного подрумянить свои синеватые арийские тушки. Тамошние пляжи, чтобы вы знали, требуют от отдыхающего стрессоустойчивости, какая имеется только у кур породы «леггорн».
Примерно это я и высказала по-русски, устраиваясь на единственном свободном пятачке, который нам удалось отыскать. Ну, и что-то еще не очень лестное по поводу Мальорки в целом, с упоминанием не то черта, не то Бога. Но без мата, разумеется. Я и без ненормативной лексики свои чувства вполне в состоянии выразить.
И тут же услышала:
-Как вам не стыдно, женщина! За все нужно быть Ему благодарным!
Произнося эти слова, немолодая солидная дама выразительно подняла глаза к небу. Щеки у нее лоснились от крема, а во взоре горела готовность немедленно взять на себя ликвидацию моей религиозной запущенности.
Я на всякий случай осмотрелась, чтобы лучше понять: за что именно и кому быть благодарным. Но увидела разве бесконечные ряды голых тел, девяность девять процентов которых отстояли от Аполлона и Афродиты так же далеко, как Испания от Марса. А также окурки на песке и слой масла для загара на морской глади.
Словом, благодарить было не за что. Но я не стала ничего говорить - к чему портить себе настроение в первый же день? Тем более что куда важнее было очистить территорию. И я пнула ногой какой-то камушек, чтобы не колол бока. После чего света божьего не взвидела: это оказался здоровенный валун, присыпанный песком.
-Вот видите? – сказала на это дама, с удовлетворением глядя, как я извиваюсь от боли. – Он вас сразу и наказал.
И, не утруждая себя ни единым словечком сочувствия, принялась рассуждать о тех, кто блуждал во тьме неверия и, только получив встряску, раскаялся и возверовал. Сбежать от нее можно было только в воду, что я и сделала, хотя нога очень болела. А потом мы и вовсе ушли с пляжа. И думали, что больше не увидим эту зануду никогда.
Но не тут-то было. Оказалось, что она жила в том же небольшом отеле, что и мы(за все нужно быть ему благодарным!). Более того, за обедом она подсела к нам и снова завела свои разговоры все про то же самое. С прибавлением названия секты, которую я тут упоминать не стану.
Не хотелось оскорблять ее религиозные чувства, поэтому мы, быстренько запихав в себя еду, позорно сбежали. Но за ужином она снова была тут как тут. Последующие два дня каждый прием пищи сопровождался прочувствованными речами о Том, о Ком и той самой секте. Видно, наше смирение только разжигало в ней миссионерский пыл. Прятаться от нее было бесполезно. Завидев нас, она тут же резво бежала навстречу и заводила ту же самую бодягу о спасении души и прочих не слишком актуальных в тот момент вещах.
Так и мучились бы мы до конца срока с этой сектанткой, не устрой компания простых немецких парней «на лужайке детский крик». С истинно немецкой громкой музыкой и гамом. Что очень возмутило нашу даму и она решила их приструнить.
Уже изрядно принявшие на грудь ребята встретили ее дружелюбно. И даже пригласили принять участие в их веселье: мол, ничего, что ты бабка, бабки тоже бывают хоть куда. А когда все же с трудом поняли ее неважный немецкий, то очень удивились: «Хочешь тишины - езжай в монастырь. Мы сюда не молчать и поститься приехали». И послали ее так далеко, как это умеют только простые немецкие парни.
Первым, что она сказала на следующий день за завтраком, было:
-Это же форменное безобразие! Мало того, что отель неважный, и вид из окна не тот, что обещали, так и еще такой шум по вечерам! Про то, что плохо убирают и комаров я вообще молчу! Я буду жаловаться в турагентсво! За такой отдых, с позволения сказать, с них компенсацию нужно требовать! Сейчас же сажусь писать им письмо! Вы присоединитесь ко мне?
-Нет, - ответила я.
-Почему?
-За все нужно быть Ему благодарным, - ответила я,елейно возводя глаза к небу, вернее, к потолку