- Ты привез партитуру? – задавать этот вопрос стало доброй традицией за
последнюю неделю. Тило исподлобья взглянул на меня. Так… Все ясно. Идет
напряженный мыслительный процесс, сосредоточенный в трех направлениях:
а) кто я такая? б) кто такая партитура? в) зачем она ему нужна, эта
партитура?
-Тило Вольф! Я, жена ваша, повторяю вопрос: где партитуры, которые я вот
уже неделю прошу привезти? – я сказала это чуть погромче.
Тило снова посмотрел на меня. Отлично – он, кажется, меня вспомнил. Уже
прогресс…
-Я… Ты… А-а-а…
Я терпеливо смотрела на муженька. Спросить мне у него, где он был и чем
занимался? Или не надо? Тило смотрел на меня большими глазами. Меня-то
он вспомнил. А вот "кто такая партитура?" он еще не осознал. Я села в
кресло и выжидающе посмотрела на Тило. Вообще-то, мне все было абсолютно
ясно. Ситуация вкратце такова: мы устроили себе двухнедельный
заслуженный отпуск, в ходе которого мы решили подделать кое-что в
свеженьких песнях. Но вот беда – ноты остались в студии. В понедельник я
решила съездить за ними, но Тило встал на дыбы и сказал, что я должна
сидеть дома и жарить ему мясо. "И пиво варить", - поддакнула я. На что
Тило возмущенно засопел: "Жена должна мужа слушаться и не перечить ему!"
Его испещренная эпитетами, цветистая речь сводилась к тому, что он все равно
собирался ехать к Йенцу и что-то там у него взять, заодно заберет ноты. Я
к этому отнеслась скептически – если там будут Йенц, и если у
кого-то будет хоть два гроша… То к утру, маэстро, дай Бог, приползет. На
самом деле Тило сейчас не пьяный. Так, немножко… Чтобы его свалить с
ног, требуется цистерна спирта, он товарищ крепкий. Пять кружек, которые
он выпивает с Йенцом на пару, для Тило абсолютно ничего не значат. Зато
они много значат для его жены… А Тило только комедию ломать может,
комедиант хренов! Он придуривается, маскируя свой склероз, но я
поддерживаю его игру. Но ведь сегодня уже пятница! Каждый день, в десять
утра, повторяется вот такой диалог:
-Надо за партитурой съездить. Сейчас кофе допью и поеду.
-На чем? – это Тило намекает, что машина ему самому нужна.
-На трамвае, - невозмутимо сообщаю я. И тут же встаю и иду одеваться.
-Стоять! – рявкает Тило. Это он демонстрирует свою власть над женским
полом в лице меня. Я оборачиваюсь на пороге.
-Чего надо?
-Я сам!
-Чего – сам? Это, знаешь ли, детсадовские рассуждения: не мешайте шнурки
завязывать, я сам хочу! – власть Тило оказывается мнимой. Но ему так
хочется… Он возмущенно смотрит на меня и выдает:
-Я собираюсь ехать в студию. Скажи, чего забрать, я возьму.
"Ага, как же! – думаю я, - Заберешь ты! Хорошо, если ты сам себя там не
забудешь!". Но вслух смиренно говорю, что надо бы захватить зелененькую
папочку с серыми завязочками – там нужные ноты. Тило гордо вскидывает
голову (чуть не опрокидывая себе на штаны кофе) и говорит, что
сообразит. Сначала я даже обрадовалась – выходить из дому не надо. Но
потом отчаялась заполучить эти ноты. В общем, как я выяснила, каждый
день маэстро приваливает в студию, обводит помещение взглядом
полководца, спрашивает, где эта папочка с бумажками. Тут выходит Йенц и
говорит, что папочку не видел, да и ну ее. Пошли пива попьем… А за пиво
Вольф родину продаст (про ноты и говорить нечего). Понятно, что после
пяти кружечек речь о нотах не идет. Речь идет о том, чтобы добраться до
дома. Потом Тило садится в машину, рулит ко мне (путая, где право, где
лево ,но рядом же сидит Йенц! Он командует: "влево… не… в другое
лево!"). Я вообще-то не понимаю, зачем Вольф строит из себя непонятно
что… Очевидно, из мужской солидарности с другом делает вид, что ему тоже
от пива снесло крышу. Ну а потом повторяется ситуация с опознанием.
Итак, Тило сообразил, что к чему. Он поднял на меня большие печальные
глаза.
-Дорогая, можно вопрос?
-Валяй. – Интересно, что он скажет? Что на него напали инопланетяне,
побили хорошего мальчика Тило и отобрали у него ноты для своих военных
разработок?
-Ругаться будешь?
-А как же! Я и сковородку приготовила – отношения выяснять. – Сковороду
я поставила рядом же на столик, внушительно стукнув по столешнице.
Тило попятился. Сковородки он боится – точнее, моего фирменного удара.
Сaмой сковородки он не боится, как же ее бояться можно, если я
приготовлю в ней что-то вкусненькое! Но вот когда я замахиваюсь и
попадаю краем сковороды в дверной косяк… О, тогда Тило готов провалиться
сквозь пол к соседям. Он ненавидит резкие, неожиданные звуки…
-Я забыл ноты, - он покаянно опустил голову.
-Офигеешь с тобой, Вольф! – я возмущенно всплеснула руками. – Ты уже
неделю за ними ездишь и их же забываешь! Так, завтра я поеду сама…
Взгляд Тило просветлел. У него иногда случаются припадки проявления
власти. Это типа "кто в доме хозяин – человек или жена?!" Но я такие
приступы умею пережидать. Тило проорется и станет спокойным.
-Не поедешь, - уперся муженек. Ага, пошло-поехало, понесло-покатило!! -
Не пущу!
-Кто ж это тебя спрашивает? – искренне удивившись, спросила я. – Мне
работать надо. А тебе не надо?
-Я сам поеду.
-Ну уж нет! Тогда поедем вдвоем! – я тоже решила проявить упрямство. В
конце концов! Так он будет ездить до конца дней моих, и на смертном
одре, я может, перепишу то место, которое мне не очень нравится…
-Сиди дома! – гавкнул Тило. Я грозно махнула сковородкой. И конечно же
попала по двери. Звук получился потрясающий – густой, красивый. Тило
присел. Но сразу же сделался уступчивым.
-Ладно, - он кротко вздохнул. Наверное, выяснил для себя, что хозяин в
доме все-таки жена. По крайней мере сейчас. – Только я тебя отвезу.
-Конечно, отвезешь. Все, иди спать!
-Ты ко мне придешь? – такие полные надежды глаза! Дурацкий вопрос! Куда
ж я денусь? Спальня только одна. Но я фыркнула.
-Перебьешься! Один поспишь…
-Почему? – загудел Тило, но все же развернулся и пошел вглубь квартиры.
Видать, спальню ищет… Но, я повторяю, если сейчас Тило пьяный, то совсем
капельку, он больше выделывается и напрашивается на жалость. Да и
вообще, он, вероятнее всего, трезв, как стеклышко.
-Потому что… потому что ты ноты не привез и я смертельно обиделась, - я
сунула сковородку на место. Тило вернулся ко мне на кухню и попытался
подлизаться, но я эти попытки пресекаю на корню.
-Куда лапчонки тянешь? Вот сейчас как достану сковородку обратно…
-Спокойно, Анхен, - залебезил Тило. – Без жертв, ладно?
-С моей стороны – без жертв, - я вывернулась из его цепких ручонок. – А
с твоей – не гарантирую. Ладно, пошли спать, горе мое…
Тило нагловато улыбался.
-А сковородочку на место поставь, - напомнил он.
-Спать иди! – топнула я ногой.
-Ты придешь?!
Вот настырный какой!
-Иди, кому сказала!
Он развернулся и побрел в кровать, на ходу рассуждая, что у всех жены
как жены, а ему тюремный надзиратель попался. На что я ответила, что у
всех мужья как мужья, а мне попался склеротик, который, к тому же, не
хочет признаться в этом. На самом деле, вообще-то, у Тило память
шикарная… Он ничего не забывает, а сейчас он… Господи, как это я сразу
не догадалась!
-Тило!! Ну-ка иди сюда! – я пошла за ним. А он уже почти разделся. Но
меня это не остановило.
-Пошли!
-Куда? – он ошалело посмотрел на меня. Его тоже можно понять – то я его
загоняю в кровать, то обратно вытаскиваю.
-В машину! – решительно скомандовала я.
-Ты в машине хочешь? – он поднял на меня полные интереса глаза. Даже
подмигнул. Эх, треснуть бы его сейчас по затылку…
-Я еще ничего не хочу. Ты идешь или нет?
-А ты сама не можешь? – но он все-таки начал опять одеваться.
-Ты ж мне запретил к машине подходить, - язвительно напомнила я. Тило
вздыхал, но шел за мной.
На заднем сиденье валялась его сумка. Я взяла ее и методично облазила
все отделения. Так и есть! Там спокойно лежала нужная мне папочка. И
завязочки и у нее были завязаны по-другому, не так, как я это делаю, –
значит, Тило проверял содержимое. Я медленно извлекла папку из сумки и
так же медленно развернулась.
Тило смотрел на меня глазами, полными интереса. Я начала наступать на
него.
-Ты! Беспамятное создание! Неделю ты таскаешь в сумке мою папку!!
-Но я…
-Вольф, придется тебе таблеточек попить! – я грозно размахивала папкой,
пару раз чуть не попав ему по носу. Он потихоньку отходил назад. – Ты
неделю забиваешь мне голову всякой ерундой! Ты треплешь мне остатки моих
бесценных нервов!! Беспамятный!!! Склеротик!
-Извини, Анне, - он обезоруживающе улыбнулся. И вдруг обнял меня. Я
вздохнула. Его не переделаешь…
-Пошли спать…