«Анданте» - моя большая, светлая любовь, согревающая душу уже 20 лет.
Сначала мы встретились как учитель и ученики, потом превратились в руководителя и солисток, сейчас – просто близкие люди, крепко любящие друг друга.
Создавался ансамбль постепенно. Основу составили три девочки с одного курса. Они поступили в Училище искусств на теоретическое отделение в группу, в которой я преподавала сольфеджио, гармонию и была классным руководителем.
Сначала я нагоняла на них страх – не позволяла опаздывать на уроки, задавала много заданий, строго спрашивала. Это мой «педагогический стиль». Студенты приходят в училище всего на четыре года, нам надо «горы свернуть», чтобы добиться ощутимых результатов. Вот я на первых порах и «закручивала гайки».
Урок сольфеджио занимал по времени учебную пару. Я проводила ее без перерыва, чтобы не снижать темп урока. Но заканчивала на 5 минут раньше, чтобы компенсировать пропущенную перемену. Форм работы на уроке использовала много, темп был быстрым, поэтому опоздания разваливали урок, рассеивали внимание.
Помимо осознанной строгости применяла прием «сотрудничества» - увлекала поставленными задачами, необычными для традиционного сольфеджио, пыталась раскрыть талант каждого, хвалила за крошечные успехи. Поэтому страх довольно быстро проходил, уступая место взаимной влюбленности. Девизом было – вы все талантливы. Что-то не получается – трудитесь. Совсем не получается – плюньте, значит ваш талант в чем-то другом – ищите себя.
Иногда превращала занятие в беседу – рассказывала о значении голоса, о строении голосового аппарата, о творческом потенциале, раскрывающемся с развитием и правильным использованием голоса. Ставила записи учеников Д. Е. Огороднова, создателя уникальной методики КМПВ (комплексного музыкально-певческого воспитания), основой которой являются установки: 1. петь могут все; 2. правильно поставленный голос способствует полному выявлению музыкальных способностей; 3. выразительность интонирования приводит к духовному росту личности.
Мы начали постепенно осваивать вокальные упражнения, учились «играть» голосом, читали стихи. Вокальная работа на первом курсе занимала много времени и сил. Параллельно осваивалось «сочинительство» - музыкант только тогда сможет по достоинству оценить творчество других композиторов, когда будет сочинять сам. Вот мы и осваивали разные жанры, учились импровизировать.
Наряду с творческими заданиями необходимо было не отставать от программы, т. е. ко всему этому шло жесткое «сольфеджийное» натаскивание. В быстром темпе я играла цепочки интервалов и аккордов – студенты должны были все мгновенно угадывать. Им приходилось поначалу невероятно трудно. Объясняла – в любом звучащем произведении нужно слышать все. Никто не будет во время исполнения останавливаться, чтобы дать вам возможность разобраться в музыкальной ткани. Наиболее трудной формой работы являлся музыкальный диктант. Мы учились «с ходу», с одного проигрывания записывать темы, подбирать их на фортепиано.
Уроки были насыщенными, активными. Конечно и успехи, и реакция студентов была различной. Невысокая, полненькая, очаровательная Маришка с небесно-голубыми глазами и упрямым чувством собственного достоинства, поджимая губы, отказывалась от пятерок, доказывая, что я несправедливо ставлю оценки. Восточная красавица Диля (Дилара), с томными глазами газели, трудилась изо всех сил, не критикуя, все принимая и понимая. А вот Оксанка критиковала отчаянно в своей мягкой въедливой манере – выпятит обворожительно пухлые губки, взмахнет ресницами и тихим, нежным голосом съехидничает, изображая подруг и меня. Я не описываю остальных студентов курса, т. к. некоторые из них недолгое время попели в ансамбле и ушли, остальные после окончания училища разъехались по распределению.
Во время учебы пели все. Мы выступали на семинарах перед Д. Е. Огородновым, ездили к нему в Москву. Я сама часто читала лекции перед преподавателями музыкальных школ и училищ, ездила по Башкирии. Мой курс выступал со мной вместе. Мы сдружились. На наши занятия стали заглядывать другие студенты. Таким образом в ансамбль влились две пары: моя дочь Лена (теоретик) с подружкой Ирой (дирижер) и бывшие студентки Оксана (дирижер) и Лена (теоретик). Они в дальнейшем составили ядро ансамбля (правда моя Леночка довольно быстро уехала в Питер). Когда учеба была закончена, Марина, Оксана, Диля и еще три их сокурсницы позвонили мне и сказали, что не хотят расставаться друг с другом и со мной, хотят создать ансамбль. Вот так и появился ансамбль «Анданте». Передаю слово ЛЕНЕ АЛФЕРОВОЙ:
«Как я попала в «Анданте», я помню смутно. За эти два года, что я пою в ансамбле, что-то с памятью моей стало. Кажется это было так.
К Ольге Викторовне пришли остатки ансамбля в составе 3 человек и заявили, что они не могут не петь. На самом деле девчонкам захотелось посмотреть австралийский климат, куда их обещало заслать украинское общество. И тогда Ольга Викторовна решила укрепить ансамбль «тяжелой артиллерией». Дело в том, что на стороне у нее было еще два дуэта с обширным репертуаром. Один, помнится, все пел про какую-то Галю, другой только что вернулся с семинара в Пущино, где с успехом гастролировал со «Спором» Гретри.
Все вместе мы стали готовиться к гастролям в Австралии. И ни у одного не возникло вопроса – на каком языке готовить программу – все как один решили, что петь надо на украинском. Нет, сомнения, конечно, были! Но решили, что возможно там кое-где и говорят на английском, но в целом весь материк говорит, конечно, на украинском. И начались заботы....
Сделать программу было проще простого – в конце концов в ансамбле есть украинская еврейка. Самое главное было найти подходящие костюмы. Чтобы все смотрели только на них, не обращая внимания на нас, на наш уфимский диалект в произношении украинского и на то, как мы стоим. А стоим мы всегда как «брянский лес».
Костюмы мы нашли, но в Австралию решили не ехать – что мы там не видели!? Зато с успехом выступили в родном училище. Народ был ошеломлен! В наше время трудно встретить людей, говорящих на двух языках. А тут поют, да еще в таких ярких костюмах. Был полный успех! И тогда мы решили, что будем петь до тех пор, пока не споем на всех языках мира, в костюмах всех эпох и народов».
***
Мы занимались каждое воскресенье по 5-6 часов то у меня дома, то в случайных залах, то в Школе искусств. К нам примкнула еще одна Диля (Дильмира) - дирижер и Оля, выпускница Школы искусств. Ира вышла замуж за Рому, которого мы торжественно нарекли «директором ансамбля».
Все девчонки - красавицы, на сцене от них глаз не оторвать. Поэтому поклонников у ансамбля появилось много.
Опишу, как смогу, каждую. Вторым руководителем ансамбля постепенно стала Ира Темнова. У нее внешность француженки – легкое очарование, вздернутый носик, чарующая улыбка. Под внешней хрупкостью и незащищенностью таится несгибаемая воля, целеустремленность, вера в свои силы. Поначалу она обладала крохотным голосочком. Но ее это не смущало – она пела и пела. Постепенно голос развился, появилась выразительность. Сейчас она сама ведет курсы «вокальной терапии», поет со своим верным Ромой дуэтом, играет на гитаре, сочиняет стихи и песни. Одним словом, стала яркой творческой личностью.
Оксана Агафонцева – еще одна восточная красавица. Темные гладкие волосы обрамляют удлиненное лицо с чувственным ртом, темными выразительными глазами под красивыми дугами черных бровей. Деликатность, мягкость в ней сочетаются с неуемной энергией. Заядлая туристка, гитаристка, активистка – море друзей, море связей, которые она поставила «на службу» ансамблю. Она жила под Уфой, в Николаевке, но каждое воскресенье мчалась на репетиции, не жалуясь на трудности. Удивительная и восхитительная история – Оксана смогла влюбить в меня свою дочку Дину. Когда мы встречаемся, Дина бросается ко мне в обьятия. У меня щемит сердце – хочется жить, любить, без конца обнимать эту прелестную девчушку. Я счастлива!
Лена Алферова составляет полный контраст Оксане. Она изящна, нетороплива, критична, лишена бурной энергии, мечтательна. Руки тонкие, пальцы длинные, по плечам струится покрывало пепельных волос с золотистым оттенком.
Постепенно Лена сдружилась с Олей Федотовой (ныне Кравец), которая доминировала над ней, довольно жестко острила, борясь с неуверенностью Лены, приводя ее в чувство, когда, к концу репетиции, силы были на исходе. Оля – это боец. Эффектна, черноглаза, брови в разлет, ореол непокорных черных волос. Трудолюбива невероятно, остра на язык и, в то же время, ранима, отзывчива. Она выбрала профессию стоматолога и сечас нередко забавляется - обводит всех нас пальцем и гордо заявляет – это все мои пациенты.
Самая тесная дружба связала Олю с Оксаной Чащевой. Об Оксане я упоминала выше – о ее ехидстве, аналитичности. Она полна обаяния. Ее губы так и просят поцелуя (извини меня, Оксанка, за такую чувственность. Но я влюблена во всех вас и любуюсь вами каждый раз, когда мы вместе). Оксана, как и Ира, не обладала ярким голосом, но упорно работала над собой – над голосом, над характером. Теоретик, исследователь, талантливый практик – это все она. Оля – огонь,искры, Оксана – умиротворение.
Диля Губайдуллина пришла к нам в ансамбль неожиданно. Встретила как-то на остановке Рому Темнова. Он ей сказал – Ольга Викторовна набирает ансамбль, сходи, прослушайся. Почему бы нет – пришла....... и осталась навсегда. Кокетливая, заводная – сядет за фортепиано – не оторвать – джазистка. Эта нежная блондиночка с темными глазами и подкупающей улыбкой - мать трех сорванцов (двое из них – близнецы). Достается ей! Стала тоненькой, почти прозрачной. Но не перестает улыбаться, когда рассказывает о малолетних разбойниках, о разбитом вдрызг телевизоре и другой домашней технике. Улыбается, поет и все выдерживает. Ее лейтмотивом было восклицание: «Хорошо поем!» Как бы мы не пели, она всегда была в восторге.
Ира привела в ансамбль свою подружку Гульнару Музафарову – высокую жгучую брюнетку, темпераментную, очень артистичную, обладающую сильной и страстной душой. Не могу забыть, как пришли ко мне девочки на какой-то праздник. Гуля пришла с мужем - талантливым кларнетистом Женей (ныне саксофонистом). Верхний свет потушили,в комнате полумрак. Девочки расселись по углам. А мы с мужем медленно танцевали в центре комнаты под «Маленький цветок» (мелодию нашей юности), который Женя исполнял на кларнете.
Две верные подружки Диля Халимова (ныне Валеева) и Марина Камалова (ныне Луговая) дружат с детства, составляют контраст и внешне, и по характеру, но, видимо, этот контраст и скрепляет их тандем. Марина - невысокая, фигуристая, Диля – высокая, стройная. Марина – круглолицая, с ярким румянцем, Диля – смуглая, утонченная. В обеих интеллигентность и мягкость сочетаются с несгибаемостью, недюжинной волей. Я, глядя на всех девчонок ансамбля, всегда поражалась – они все настолько хрупки внешне, кажется – ломкие тростиночки. Но эти тростиночки под ударами судьбы гнутся, да не ломаются!
Рома – это особая песня. Полный, темпераментный, бесконечно доброжелательный. Сядет во главе стола, возьмет гитару, откинет вьющиеся до плечей волосы, и поет, да не просто поет, а играет – тембром, интонацией, глазами. Смеется, балагурит, покоряет любую аудиторию.
Летом мы сами себе устраивали «хоровые лагеря» - в Николаевке, Красной Горке, Миньяре. Оксана Чащевая (ныне Иванова) вспоминает о наших занятиях: «С утра встали, позавтракали, послушали музыку, порепетировали. Пообедали. Ольга Викторовна объявляет – тихий час до 5 часов, отдыхайте, но к вечерней репетиции перепишите партии и выучите стихи. Вечером позанимались, поужинали. Снова объявляется отдых, во время которого мы до часу-двух ночи пишем партии, ходим к О. В. для индивидуальной работы. И так каждый день». Помню как к нам в Красную Горку приехали гости – сначала родители одной из девочек (с нами были две девочки Галя и Лиля, которые попели в ансамбле недолго) и завалили нас продуктами. Потом приехали Рома и Юра (друг ансамбля, замечательный фотограф), повезли нас на шашлыки. Берег речки, солнечно, тепло, репетиции по боку. С визгом прыгаем в воду, плещемся, уплетаем шашлыки. Смех, озорство, шутки. А вечером, за самоваром – песни. Мужчины замолкают, слушают взволнованно – хорошо поют девчонки, тают мужские сердца.
Красная Горка расположена в очень красивом месте. Вот только деревенский быт имеет свои сложности, оставившие в душе неизгладимые следы. Машин в деревне немного, но водители особо раскрепощенные. Однажды нам попался, по-видимому, пьяный водитель, иначе не понятно его неуемное лихачество. Я сидела в кабине грузовой машины, сжав зубы, вцепившись в поручень и оцепенев от страха. Ансамбль перекатывался в крытой коробке кузова, набивая синяки. Ухарь гнал, шутил и смеялся....... А уж баня! (не частная, а общественная). В пару не видно людей – все перемещались на ощупь. Лиля Лукманова (недолго певшая в ансамбле) должна была идти мыться со второй группой девочек. Когда появилась первая группа, распаренная, довольная и рассказала: дым коромыслом, все бело, ничего не видно, натыкаешься на людей и не понимаешь – мужчины это или женщины, - напуганная Лиля наотрез отказалась посещать баню, предпочла скромные омовения в тазике. Мои попытки объяснить ей, что девчонки пошутили насчет мужчин, не помогли....... Я как-то приехала в Красную Горку зимой для проведения семинарских занятий. Поселилась у Лили, сестры Иры Темновой . Все шло прекрасно – добрые хозяева, внимательная аудитория. Но.... Мелочь, конечно, выросшая для меня в непреодолимую проблему. Дело в том, что «удобства» находились в большом обледенелом сарае в центре обширного двора. И каждый вечер (так и хочется написать «в час назначенный») кто-то выпускал на волю жеребца. Крупный конь, серый в яблоках, с широким раздвоенным крупом, лохматой гривой, опьянев от свободы, как оглашенный носился по двору, сотрясая мощным топотом землю, воздух и мое испуганное сердечко. Я, как лазутчик, перебежками, прячась за что попало, бежала к нужному месту, а потом назад. М-да....... в городе спокойнее...... Вернемся же к истории ансамбля.
Наши первые концерты....... Пригласили нас выступить перед украинской диаспорой. Один из украинских активистов занимался с нами налаживанием произношения в украинских народных песнях. Очарованный девочками, обещал поездки во Львов, в Австралию (это была искренняя шутка). Оксана Агафонцева раздобыла ансамблю в Доме культуры мордовские костюмы, которые мы выдавали за украинские. Учились водить хороводы, плавно водить руками, путались в длинных сарафанах, забывали «хороводные пути». Но справились и выступили.
Решили, что нужно пригласить танцора-специалиста позаниматься с ансамблем. Первым нашим учителем был Олег Тимофеев. Девочки выстраивались в трико и футболках и начинался урок. Футболки быстро темнели от пота, ноги слегка заплетались, так что пары иногда падали. Чуть остановится музыка, танцорки хватаются за футболки и обмахиваются – жарко. И снова в бой – движения, движения, нелегкие, неловкие, но добросовестно исполняемые – вальс, танго........
Потом Оксана нашла учительницу, обучавшую движениям русского хоровода (Наталья Петровна, воспитавшая как танцора Олега Тимофеева). Я садилась за инструмент, наигрывала всевозможные народные песни, и лишь краем глаза могла наблюдать за мучениями плясуний, слыша то хихиканье, то кряхтенье, то тяжелые вздохи.
При разучивании спиричуэлс пригласили знатока английской фонетики. Долго ломали языки, приближая произношение к совершенству. Для освоения башкирского языка (пели «Салават») обратились к одному бизнесмену. Вовремя догадались записать его голос на магнитофон. Он не понял, что перед ним серьезные, ответственные люди, и решил использовать «цветник» в своих, сугубо мужских целях. Оксана провела с ним прощальную разъяснительную беседу, не сообщив нам подробностей. Он исчез, а девочки, во время «вечернего отдыха» сидели перед магнитофоном и, под моим неусыпным надзором, разучивали башкирские фразы.
Вспоминается время, когда мы готовили военную программу к Дню победы. Я предложила сделать монтаж. На многоголосную обработку песни Б. Окуджавы «Ах, война, что ж ты, подлая, сделала» наложить стихи и прозаические тексты участников войны. Объявлять текст посоветовала так: такой-то, погиб в бою под..... в 194.....г., или: такая-то, участвовала в боях под...., выжила. После монтажа шел еще ряд песен. С песнями особых проблем не возникло, а вот с монтажом..... – месяц бились и не могли справиться, не с материалом, а с собой – девочки каждый раз начинали рыдать. Наконец выучили, но, по-видимому, этот внутренний трепет остался, т. к. теперь уже рыдали слушатели.
«Хоровой лагерь» в Миньяре. Нас поселили в доме отдыха. Проживание было бесплатным. В качестве оплаты мы должны были дать концерт перед немецкой делегацией. Миньяр – это небольшой городок в предгорьях Уральских гор. Вокруг – холмы, поросшие сосновым лесом, поляны, напоенные запахом трав. Изумительное по красоте место. О наших буднях в этом благодатном уголке расскажут девочки:
ДИЛЯ ХАЛИМОВА.
Вторник (день приезда).
Электричка отъезжала в 18.00. Лично я, ко времени встречи с ансамблем, успела успешно расстаться со всем денежным капиталом, которым снабдила меня мама, еще не осознав до конца трагизм ситуации. После давки в автобусах, съев мороженое и выпив колы, чувствовала себя великолепно, насколько это было возможно после грандиозного турфеста. Ритуал прощания прошел традиционно: дорогие сердцу собратья-уфимцы долго бежали за поездом, смахивая на бегу скупые мужские слезы. Мы сели в электричку, а Рома, Владик и Рустик понуро побрели соображать на троих.
В электричке нас донимали бродяги (целый табор), и их ненавязчивое почесывание передалось всем нам. Потом мы все-таки нашли Галю и с чувством глубокого удовлетворения покинули поезд. Восхищаться местными красотами не хотелось – еще свежо было в памяти потрясающее великолепие мурадымовских гор. Потом тяжело пыхтели, перетаскивая свой многочисленный багаж – в том числе и светлую память о турфесте – продукты.
А разместили нас на туристической базе в трехместных люксах с кроватями, подушками, одеялами, тюлями, шторками с рюшечками, икебанами и панно, навороченными люстрами. Но весь этот кайф не мог затмить воспоминаний о промокших спальниках, палатках, грязной одежде, жутком холоде ночью и изнуряющей жаре днем. Хотя было нечто совпадающее: умопомрачительная жара, от которой плавились мозги и не только они....
Затем был праздничный ужин, за которым обсуждали режим дня, распорядок репетиций, завели черный список дежурных на кухне. Потом мы впервые «отупели» от непонятного жутчайшего гудения неизвестного происхождения – то был местный завод, возвещавший об окончании смены. Пришлось привыкать к этой безобразной традиции: передаче привета всем миньярцам.
Засыпали телом в Миньяре, а душой – на турфесте, продолжая забираться в горы.......
***
ОКСАНА ЧАЩЕВАЯ
Среда (день второй)
Жара.... Подъем в 9.00.
Лиля и Ирина покормили вкусно. Но это не помогло и пели мы так себе. Зато поем «снова хорошо».
Жара....
Познакомились с тетей Галей. Мы еще не знали, что она вечно пьяная. Пообещала нам свежего молока, капусты и сковородку. Ждем до сих пор, а уже – воскресенье.
Жара....
Все время хочется спать.
С усилием поднявшись, идем купаться. С трудом передвигая ноги, девчонки осматривают новый маленький городок. Мне он давно знаком, поэтому описывать его не буду. Речка оказалась грязной. Но Ольга Викторовна и Диля Губайдуллина искренне восхищались (они тогда еще не знали, что вокруг них находятся богатейшие залежи урана). Галка, сморщившись и задрав штаны, ходила у берега. С тем же выражением на лице Алферова долго терлась мочалкой. Преодолев ржавый забор, мы дружно пошли собирать дорожную пыль. Это нам удалось на славу.
Жара....
Еще по-прежнему держимся на старых запасах здоровья. Поэтому и только поэтому смогли, заставили себя пойти на вечернюю репетицию и даже неплохо поработали. Ольга Викторовна сказала, что у нее вдруг поднялось настроение. Ленка Косарева молодец! Ночью хохотушки Диля, Марина и Галя занимались своим любимым делом, то есть хохотали, признаюсь и я с ними. Потом они уснули, а я нет.
***
МАРИНА КАМАЛОВА
Четверг (день третий)
Некоторые мысли днем:
- Да.... Я уже почти привыкла к этому кайфу.
- Да..... Миньярцы все на одну морду......
- Так.... Тетя Галя, постоянно пребывающая «под шафе».
- Вечно отсутствующий директор Виктор Иванович (прямо-таки неуловимый «Летучий миньярец»).
ЖАРА! ЖАРА! ЖАРА!
- Постоянная, невыносимая духота, пылища на улочках, «бананье» и «алконавты» на Центральной площади.
Некоторые мысли ночью:
-ГОСПОДИ! Разве можно столько жрать (пардон) на ночь?! (и не только на ночь!)
-Как хорошо спалось и не только спалось на турфесте.
- Красивое это дальнее озеро цвета морской волны! Но именно этот цвет и подозрителен.
- Наконец-то репетиции «пошли».
- Ну все. Засыпаю... Засыпа... Засы... За.....
(Глубокий сон).
***
ГАЛЯ ФЕШКИНА
Воскресенье, 21 июля.
Встали в 9.00 утра, позавтракали (оценив стряпню дежурных: Марины и Оксаны – очень вкусно!). К 10 часам, как обычно, отправились на репетицию. Погода с самого утра хмурилась, во время репетиции пошел дождь: нудный и серый. В самом начале репетиции выяснилось, что Оксана заболела и заниматься не сможет. Вместе с дождем наше настроение «посерело» и репетиция прошла на «выдохе». К обеду вернулись на турбазу, где нас ожидала приятная новость – приехала Ольга, одна из долгожданных «альтушечек» (причем встречала она всех «неожиданно выходя из комнаты»). С ней немного поднялось настроение. Но была и неприятность: перед обедом нас напугала Ирина: к счастью все обошлось. Лиля нашла врача и та сделала укол.
После обеда мы занялись переписыванием партий.
Поужинав, отправились на репетицию (без Ирины). Вся эта репетиция проходила по-бедовому (то у Оксаны, то у Марины схватывало живот), общее состояние группы можно было охарактеризовать как «Очень грустно».
Мы уже, как бы настроились, что завтра, в понедельник, уедем домой. Но после ужина, после общего обсуждения все же решили, что стоит остаться до последнего. И в это же время Ольга Викторовна вспомнила, что не мешало бы ансамблю вести дневник, после чего, после уговоров и не только... всем были розданы листки, и мы уже почти в 12 вечера сели писать дневник (каждый описывал свой определенный день....).
А еще мы сегодня узнали, что голубое озеро, которое обнаружили, оказывается – могильник радиактивных отходов и это стало предметом переделывания песен и возникновения всевозможных острот:
Песня 1: Урановое небо, урановое солнце, урановая пальма,
Урановый ансамбль ураново поет...!
Песня 2: Из кинофильма «Белорусский вокзал»
Здесь птицы не поют, деревья не растут,
И только мы, плечом к плечу,
Врастаем в землю тут...
А еще сегодня в Миньяре День металлурга – это значит, что весь город ходит пьяный-препьяный.
***
ОЛЬГА ФЕДОТОВА
Воскресенье, 21 июля.
Сегодня 21 июля (воскресенье), пришлось встать в 6.30, чтобы отправиться на электричке к «нашим» в Миньяр. Погода стояла мерзопакостная, небо было черным, накрапывал дождь, честно сказать, ехать было лень. Электричка отошла в 8.03, и я все дальше и дальше отдалялась от любимого города. Чтобы скрасить собственное одиночество, я решила вздремнуть, но уже через час спать напрочь расхотелось, и я решила любоваться «красотами нашей республики». Где-то в 10.30 я стала волноваться: не проехала ли я место своего назначения, но, спросив у женщины, успокоилась. Около 10.50 я приехала на станцию Миньяр, там повстречала велосипедиста, который мне все разъяснил и отправил на автобусную остановку, путь на которую лежал через подвесной мост – это какой-то ужас! Представьте себе ситуацию: вы идете по качающемуся во все стороны мосту через реку + на вас капает сильный дождь!
Автобус ждали минут пятнадцать. В автобусе я стала донимать местных старух расспросами о музыкальной школе и туристической базе, в результате чего две «изъявили желание» проводить меня к месту дислокации.
Дойдя до почты, я увидела фигуру, в которой признала Марину, которая сначала не признала меня, а затем очень обрадовалась (она шла дежурить), и мы вместе пошли на туристическую базу, где встретились с Оксанкой. Девчонки готовили обед, я расселилась и немного им помогла.
Когда мы услышали, что «народ» возвращается с репетиции, мне пришлось спрятаться за дверь и ждать удобного момента, чтобы «выскочить».
Первой пришла Диля Губайдуллина, она сначала ничего не заметила, но потом решила зайти в комнату, а так как дверь, за которой я стояла, была открыта лишь слегка, мне пришлось открыть ее для Губайдуллиной специально пошире, она сначала испугалась, но потом рискнула заглянуть за дверь...
Потом пришла Диля Халимова, она меня не заметила.... Я была рада этому...., потом и она «рискнула» заглянуть за дверь...
Следующей была группа, состоящая из Ляли, Лили и Ирины. Лиля, как опытный следопыт, сразу же выявила, что кто-то приехал, и начала донимать вопросами всех присутствующих, а Ляля с Ириной решили, что приехал Рома и начали заглядывать в щелочку, через которую я видела их любопытные мордочки.
Но они обломились!
Но душа у меня добрая и остальных встречала обычно.
Потом был дан обед! в мою честь (шучу).
Потом все лихорадочно стали переписывать партии, Алферова Ленка, как всегда долго и нудно, искала нужные ей партии, но по-моему она так и не нашла их.
Потом был ПЕРВЫЙ УЖИН!
Потом была репетиция...
Потом мы с Ивановой пели «трио» сначала в школе, а потом разошлись и стали петь на улице, где чуть было не нашли себе к нашему «трио» четвертого.
Потом был ВТОРОЙ УЖИН!
Потом писали конспекты. Потом обсуждали.
***
О. В. КОСАРЕВА
Мимолетности.
1. Нескладушки.
- «Марина, ты почему ешь стоя? Садись» - «Нет, нет, спасибо, я постою». Кто-то из-за спины: «Она весь чай себе на штаны вылила, вот и проветривается».
-Диля подает мне чай, рука дрогнула, чай пролился. Я испуганно: «Дилечка, ты не обожглась?» Оксанка язвительно: «Дилька меня всю кипятком облила, а Ольга Викторовна – Ди-и-леч-ка, ты не обожгла-а-сь?»
2. Доверчивость – не порок.
- Наши мальчики Витя и Андрей в первый же день, обшарив близлежащую помойку, притащили удостоверения для окончивших курсы сантехников и сказали, что директор турбазы просил их заполнить. Мы весь вечер, советуясь друг с другом, честно их заполняли. Проверили и.... отдали на подпись.
3. О вкусах не спорят.
- Лена Алферова опоздала к обеду. На ее тарелку, наполненную макаронами с тушенкой, никто не покушался. А вот варенье, привезенное Олей, исчезало на глазах. Лена с достоинством (она все делает с достоинством) подвинула тарелку, опрокинула туда все оставшееся варенье и начала меланхолично есть. Общее оцепенение....
4. Директор-тепапевт.
- Перед заключительным концертом «Анданте» разваливалось на глазах. Диля Халимова уехала на юг, Марина заболела ангиной – говорила полушепотом, солистка Диля Губайдуллина разболелась и безголосо шипела. Оксана Агафонцева, как тростинка на ветру, ходила покачиваясь, тихо вращая полузакрытыми глазами. Кошмар! А концерт ответственный – перед немцами. Роман не растерялся, выстроил всех в шеренгу, влил в раскрытые рты по рюмке водки и повел на сцену. Лекарство помогло – Диля и Марина заливались соловьями, весь ансамбль плавно размахивал руками, стрелял глазами, ослеплял улыбками. Рома, раскидав по плечам свои цыганские кудри, так внимательно следил за излечением, что забыл про свое соло. Удивившись, что ансамбль довольно долго и молча смотрит на него, громко ойкнул и энергично затрещал ложками.
Зал – в восторге, «лекарь» - счастлив!
***
ЛЯЛЯ НУРГАЛЕЕВА
(Ляля – друг ансамбля, по профессии психолог, занималась в студии «Анданте», о которой я расскажу позже, ездила с нами в «хоровые лагеря»)
Попытка законспектировать чувства, эмоции и ощущения после концерта в Миньяре 26. 07.96.
Перед концертом присутствовало чувство подъема, всеобщей концентрации. Для концерта был предоставлен лучший зал города, и аудитория, по идее, была достойной для исполнения. У меня была огромная уверенность, что это пение – плетение голосом «тонких кружев», выписывание «тонких па», взлет к небесам, плавный спуск и отдача всего себя глубоким бархатным голосом будет понято аудиторией.
Начало концерта было задержано, общий настрой начал падать. Но наконец-то гости приехали, все встрепенулись. Я удивилась составу зрителей – это были люди разных возрастов: от 15 до 60 лет, своеобразный срез общества. Они спокойно, без шума, суеты, манерности зашли и сели, приготовились слушать. На сцену вышел ансамбль, возникло напряжение: они и мы. Может это моя проблема, что мне чего-то не хватило, а может так должно быть. Затем, конечно, это напряжение ушло.
Первая вещь – «Серенада» Бизе потрясла немецкую аудиторию. Они просто не могли понять, откуда в этой «дыре» Миньяре этот бриллиант – такой величины, огранки, сверкающий бесконечно.
«Азбука» Моцарта была совершенно иной.
«Фиалка» и каноны Бетховена успокоили их чувства, привели в равновесие. Это было чем-то знакомым – классика. Восторг от старшего поколения передался младшему. К моему огорчению, 4 мальчика, наших, что ездили с немцами, были совершенно не способны воспринимать мелодии, было впечатление, что они были посажены на горячие угли и совершали совершенно несознательные движения всеми мышцами тела, а разум совершенно отсутствовал.
Следующие вещи, как «Стою под тополем», «Люблю», «Песенка о капитане», «Во поле береза стояла», «Шотландская народная песня» воспринимались легко, доброжелательно, на мой взгляд, аудитория душой откликалась, в уме вела мелодию, про себя напевала. Именно здесь подключилась русская часть аудитории, чувствовалась общая сопричастность.
«Молитва» - еврейская песня – вызвала легкое напряжение, но затем сочуствие трудной судьбе народа. Русские народные песни внесли безудержное веселье, желание хлопать руками, притопывать. «Негритянская» и «Американская» уже подпевались, было полное взаимопонимание.
Рома, взявший гитару, напомнил персонаж из доброй сказки, а по залу гуляли ну просто «волны любви».
Концерт окончен, но осталось желание общаться, ансамбль ушел со сцены, хотелось еще чего-то... И здесь встала пожилая женщина, пригласила через переводчика «прекрасную леди», что создала замечательный коллектив. На сцену вышла Ольга Викторовна, немецкая женщина выразила нескончаемую благодарность за полученное удовольствие, за удивительное, ранее не слышанное исполнение, казалось бы, знакомых вещей. Выразила желание вновь услышать этот замечательный ансамбль.
В ответном слове Ольга Викторовна сказала, чья это методика, что она позволяет любого слышащего и говорящего человека сделать замечательным певцом. Так же она сказала, что эта методика позволяет человеку стать личностью, расширяет миропонимание, делает его более тонко чувствующим, человек начинает видеть новые краски, слышать звуки, что ранее пролетали мимо. Это позволяет в более полной гамме воспринимать шедевры, созданные человечеством, культуру всего мира. Также поблагодарила за внимание, выразила желание еще и еще выступать перед такой замечательной аудиторией.
Затем избранные отправились в кулуары. А девочки вышли из зала и сели в холле. Очень многие подходили и лично выражали свою благодарность и признательность, фотографировали.
Я была на вершине счастья, преисполнена гордостью за великолепное исполнение ансамблем всего репертуара. Концерт был великолепным.
***
Провели мы и две передачи по телевидению. Рассказывали о методике, показывали упражнения, пели, пригласили мэтров хорового искусства для поддержки. Рассказ о том, что всех можно научить петь имел неожиданный эффект. Посыпались телефонные звонки с просьбой о помощи. Мы организовали вокальную студию «Анданте», куда приходили желающие научиться петь (многие из них в дальнейшем стали нашими друзьями). Группа была смешанной по возрасту – дети, молодежь, взрослые люди. Занятия проходили в Школе искусств по воскресеньям (здесь нам разрешили заниматься благодаря большому другу моему и моего ансамбля – Татьяне Алексеевне Андреевой, которая, как талантливый дирижер, помогала мне в работе с ансамблем). Проводили полуторачасовое занятие, а затем начиналась многочсасовая репетиция ансамбля. Согласитесь, нелегкими были эти воскресенья. Я начала работу со студийцами, потом, «тихой сапой», вовлекла в это дело своих девочек, постепенно «свалив» на их хрупкие плечи всю работу полностью. Они талантливо руководили студией. Труд, надо сознаться, непростой. Многие из пришедших были «гудошниками», не понимали, что значит петь «выше» или «ниже». Но занимались с энтузиазмом. И результаты появились. Намного позже одна из участниц занятий, сияя глазами и улыбкой, сказала, что стала петь в церковном хоре. Мы доставили человеку радость, и она нас сделала счастливыми – не пропали даром наши уроки.
У нас появились свои композиторы. Талантливый пианист и концертмейстер Аркадий Миронович Минков сделал для нас несколько обработок, которые на концертах всегда пользовались большим успехом: «Люблю», «Песенка о капитане» Дунаевского, «Осе шалом», «Тум балалайка», «Песенка принцессы». Незабываемое впечатление оставила одна встреча с Аркадием Мироновичем. Мы пришли к нему в гости. Он вынес огромный роскошный торт. Напились чаю и стали петь. Девочки пели его обработки, а он, сев за пианино, начал импровизировать. Это был полет, чудо.
Его ученица Лена Анненкова, подруга Оксаны Агафонцевой, сочиняла для нас не только песни, но и написала в стихах целое театральное представление, которое, увы, не удалось воплотить в жизнь. Однажды она зашла в Училище искусств, увидела меня и сказала, что хочет показать мне свои песни. Я с радостью согласилась, повела ее в класс, где вела очередной урок с дирижерами 4-го курса. Лена весь урок играла и пела. Когда импровизированный концерт закончился, вся группа, аплодируя, встала – так их потрясли Ленины песни.
Яркое впечатление оставила презентация «Анданте», которую мы провели в Николаевке, привезя на машинах и автобусах музыкантов, чиновников и друзей из Уфы. Концерт решили сделать достаточно компактным, чтобы не слишком утомлять публику. Поэтому убрали часть произведений, которые сами очень любили. Я подготовила часть «бисирующих». Своему сынуле Вите и его приятелю Андрею было наказано кричать: «Спойте «Серенаду» Бизе». Рома Клецков (известный ныне московский гитарист, певец, поэт) должен был встать и сказать: «А нет ли у вас чего-нибудь из военной тематики». На подоконниках разложили чистые листы для отзывов. Концерт прошел успешно. Было сказано много теплых слов, приподнесены подарки. Самым ценным подарком остались письменные свидетельства любви к ансамблю его поклонников. Я их все приведу. Не примите это за хвастовство. Просто хочется снова прикоснутся к тому искреннему теплу, которое эти отзывы излучают.
Нежных девушек песни,
Легких рук их движенье,
Что быть может чудесней,
Что быть может милее.
И словами не скажешь,
То, что в песне споете,
Ворвались в наши будни,
Словно мартовский ветер.
Вы открытием стали,
Доброй феей явились,
Все невзгоды, печали.
Сразу вдруг потеснились.
Ваши песни так схожи
С голубиною стаей,
Улетая высоко,
Нас с собой увлекают.
В этом мире жестоком,
Добр и светел ваш остров,
Созвучие голосов красивых
Созвездие людей прекрасных.
Анданте, мы не знаем
Сердец и душ щедрей,
Что может быть отрадней,
Что может быть сильней.
Мы желать вам не будем,
Мы себе пожелаем,
Чтобы рядом вы пели,
Чтобы вы улыбались,
Чтоб о мире и счастье
Ваши песни вещали,
Чтобы жили вы дружно,
Чтоб ошибки прощали.
***
Ольга Викторовна, дорогая!
Какая Вы родная,
Какая Вы строгая,
И какая прекрасная,
Какая Вы добрая,
Какая интересная,
Какая Вы смелая,
И какая честная,
Внимательная, чуткая,
Задорная, лихая,
Красивая, веселая,
И очень озорная.
Любимая, всем нужная,
Никем не заменимая,
Какая Вы сердечная!
Какая Вы красивая!
***
Вы – радость для глаза
И счастье для слуха.
Прекрасным цветком
Расцвело наше ухо.
Вы пеньем чудесным
Врачуете души
Вас хочется видеть,
И слушать,
и слушать...
Спасибо вам!
Ваша Е. А. (Елена Анненкова)
***
«Анданте»!
Огромное вам Спасибо за все то, что вы несете своим пением.
Вы – ангелы, сошедшие с небес. Рядом с вами забываешь все сомненья, заботы.
Ольга Викторовна, будьте всегда хранительницей «ласточек небесных»
Спасибо!
Библиотекарь Светлана Зинатуллина
***
Дорогие девушки! Уважаемая Ольга Викторовна!
Вы не можете себе представить, какой великолепный подарок я получила в свой день рождения – это ваши песни. От всей души благодарю вас за то, что вы есть!!!
Ахметханова Н. А.
***
Анданте!
Ты рядом – и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный
За то, что ты есть на свете!
Мы рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить!
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!
Ирина и Фанис Фатхутдиновы
***
Милым девушкам из «Анданте»
Когда вас слушаю, витаю в поднебесье,
Полна восторга. Ваши песни
Они изящны и просты –
Живые отголоски красоты,
Той, что всю жизнь мы постигаем,
Начала и конца ее не зная.
Я верю в жребий вашего удела –
Ведь совершенству нет предела.
С благодарностью
Н. Крутько
п. Николаевка
***
Уж коли привожу отзывы об одном выступлении нашего ансамбля, то перепечатаю и газетную статью о выступлении в пос. Шемяк:
«АНДАНТЕ» - СПОКОЙНО, ГРАЦИОЗНО И ...... ПРЕКРАСНО!
На днях в совхозе Шемяк состоялся концерт камерно-вокального ансамбля «Анданте». Этот коллектив очень молод и по времени создания и по возрасту участников: почти все девушки – недавние выпускницы Уфимского училища искусств. Но их выступление производит впечатление вполне зрелого мастерства. Безукоризненная техника ансамблевого исполнения, артистизм, высокая культура пения, чистота вокала – вот далеко не все те положительные качества, которые хотелось бы отметить.
Хотя бы форма исполнения ( а капелла – без сопровождения) не привычна для нас. Слушатели были буквально заворожены концертом. И причина этому – не только прекрасное пение, но и с большим вкусом подобранная программа. Мы услышали вокальные произведения самых различных авторов – русских, башкирских, советских, зарубежных, ставшие уже классическими и носящие черты современности. Особой теплотой были наполнены народные песни. Знакомые и незнакомые – все они были неповторимы в исполнении этого ансамбля.
В программу концерта вошла и стихотворная форма – басни, баллады. Их эмоциональное исполнение не оставило равнодушными зрителей.
Музыкальный термин «анданте» имеет много значений и одно из них (в переводе с немецкого) – благоговение. Именно этим словом можно наиболее точно охаректеризовать атмосферу, царящую в зале во время концерта: благоговение перед музыкой, поэзией, прекрасным.
Несомненно, ансамбль имеет свой неповторимый стиль, свое лицо. И в этом неоценимая заслуга руководителя «Анданте» Косаревой Ольги Викторовны, преподавателя Училища искусств, сумевшей вдохновить своих воспитанниц на огромную, но, бесспорно, бесконечно интересную работу.
Хочется пожелать этому замечательному коллективу больших творческих успехов, а нам – новых встреч с ними!
Т. Коргина
***
Я не летописец, пишу, что всплывает в памяти, поэтому порхаю по прошлому, нарушая временную последовательность. Чтобы у «андантинок» не было претензий, приведу даты вышеупомянутых событий:
Миньяр – июль, 1996 г.
Презентация в Николаевке – февраль, 1995 г.
Шемяк – февраль, 1995 г. (наверное, обкатывали программу Презентации. Правда, тогда непонятно, откуда взялись басни. А вот упоминавшиеся в статье баллады – это, наверное, «Сакья Муни». Когда мы проводили свой «хоровой лагерь» в Николаевке, то учили «Сакья Муни» Мережковского, читали по очереди, искали каждую интонацию. Потом нам сообщили, что все дети, посещавшие по собственной воле наши репетиции, читают наизусть это довольно большое стихотворение).
По поводу слова «анданте». Это слово итальянское, обозначающее в музыке спокойный темп, в буквальном переводе - «идущий шагом». Мы долго существовали без названия, не могли придумать что-либо подходящее. На одном из семинаров с Д. Е. Огородновым, обратились к залу – помогите нам придумать название. Кто-то сказал – вы все делаете так неторопливо, основательно, вам подойдет «Анданте».
Мы обдумали это предложение, решили – а что, действительно хорошо – отражает принцип методики – «двигайся в работе последовательно, шагом», покой в душе – это мудрость жизни, несовместимая с суетой, торопливостью. Вот и стали с тех пор «Анданте», забыв подлинный смысл слова и воспринимая его как нечто чрезвычайно поэтичное, женственное, прекрасное (и сумели других убедить в этом).
К нам тянулись немузыканты. Им нравилось пение девочек, они принимали наши беседы о музыке, о вокале. Профессионалы косились. Нелегко завоевывала себе «место под солнцем» методика КМПВ. В Башкирии был принят стиль хорового и ансамблевого пения, основанный на чрезмерной форсировке звука. Оценивались коллективы по принципу «кто громче». А какая может быть тонкость в крике? Наше мягкое пение выглядело «белой вороной», попирающей традиции.
Но однажды наступил переломный момент. Мы поехали в Москву на международный конкурс хоровых коллективов и вокальных ансамблей. Организатором конкурса было Международное хоровое общество, возглавляемое московским музыкантом Борисом Ивановичем Сметаниным. Умный, необычайно энергичный, упорный, он поставил задачу - дать возможность «показать себя» всем желающим, «вытащить на свет» коллективы из самых глухих уголков России. И преуспел в этом. Мы с ним сдружились.
Приезжали не раз в Москву, чтобы выступить на семинарах, с концертами (похвастаюсь – меня на длительное время выбрали в президиум ассоциации). Выступали в лучших концертных залах столицы. Впечатления незабываемы. Конкурс – это бесконечные репетиции, волнение, дни, расписанные по часам – кроме конкурсного выступления нужно было давать концерты ежедневно. На конкурсе присутствовал Дмитрий Ерофеевич. Мы с ним сидели рядом, в красных бархатных креслах зала им. Рахм анинова. Он что-то говорил, а я плохо слушала, полностью погруженная в переживания.
На конкурс из Уфы мы поехали с Таней Андреевой – я с ансамблем «Анданте», она – с хором «Весенние голоса» (они тоже стали лауреатами). Днем носились по концертам, а вечером забивались в один номер гостинницы и страстно обсуждали все услышанное.
Мы стали лауреатами международного конкурса! После этого коситься на нас стало неудобно. Приняли уфимские музыканты, по крайней мере, внешне. Я записала наш марафон:
МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОНКУРС. ГОРОД МОСКВА. АПРЕЛЬ, 1995 г.
Да, это была гонка! Гонка, а потом полет!
Начну с гонки. Препятствий было много. Участники гонки – хор «Весенние голоса» и ансамбль «Анданте». Долгие думы о программе, вернее программах – конкурсной, болгарской, для многочисленных сопутствующих концертов. Ну, это придумали – учить как можно больше, а там выбрать подходящее.
Потом придумали пригласить в Уфу Д. Е. Огороднова – не для массовых встреч (этого совсем немного – без этого он не приедет), а для занятий с нами – больше бить, чем он, уже никто не будет. Сказано – сделано, пригласили и, что положено, получили. Сначала повесили носы, потом воспряли и каждое воскресенье до одурения пели, пели, учили, учили (как мой муж со мной не развелся – до сих пор удивляюсь).
Следующее препятствие – где взять деньги на поездку – бегаем, спрашиваем, советуемся. Нашли (где и как – это особый многосерийный рассказ). Поехали..... Приехали........ Поселились в гостинице (очень прилично). Пели там регулярно по утрам, то в номерах, то в фойе. Население гостиницы молча наблюдало и тихо слушало.
16 апреля. Встреча с Д. Е. Огородновым и его учениками. Это последняя сокрушительная встряска перед конкурсом! Пришли – и сразу на сцену – работайте у алгоритма, тактируйте, а теперь пойте, что хотите. А мы-то шли с робкой надеждой позаниматься, получить указания..... Пришлось делать все, что приказал «босс». Показали военную программу (Оксана Чащевая как всегда от волнения забыла ноты, но смело пошла к инструменту и время от времени аккомпанировала). Самое удивительное, что тут же обрели поклонников. Один из них не только ходил на концерты (увидев нас на верхних рядах зрительного зала, шел к нам по прямой – перешагивая через кресла), но и организовал видеозапись, за что мы ему бесконечно благодарны.
17 апреля. Первый день конкурса. В этот же день – конкурс ансамблей. Мы – собраны, деловиты, молчаливы, но руки дрожат. Еще бы, в жюри – Народный артист России, композитор Г. А. Струве, Вим Баюс – президент Всемирной федерации детских и юношеских хоров «Пуэри Канторес» (Нидерланды), Христо Ариштиров – президент Болгарского хорового союза (Болгария), Ян Пасфиер – профессор Амстердамской консерватории (Голландия), Фонс Мюнк – президент Федерации хоров Голландии, Ангел Ганев – первый секретарь посольства республики Болгарии в Российской Федерации.
Лиля Лукманова, дававшая настройку, по-видимому, как главная героиня, волновалась больше всех. Настройку первой вещи –«Азбуки» Моцарта – дала так лихо потными от волнения руками, что съехала в лидийский мажор.У девочек округлились глаза, но запели бойко, правда, слегка съезжая «в сторону». Дальше пошло как по маслу – положительная реакция жюри помогла спеть остальные вещи намного лучше.
Обстановка действительно волнующая – великолепный Рахманиновский зал консерватории, заполненный музыкантами, в первом ряду – жюри – высококлассные музыканты. Такого не забудешь! После конкурса, едва перекусив, побежали на большой торжественный концерт – открытие Ассамблеи. Вечером мы с Татьяной Алексеевной, оставив наших подопечных, пошли на прием в Доме дружбы народов, где сияющий Борис Иванович Сметанин, президент Федерации, по секрету сказал мне, что мы победили. Г. И. Струве сказал, что ему понравилось наше выступление – «Молодцы!» - зта похвала многого стоит! Иностранные гости улыбались, жали руки, раскланивались.
18 апреля. С утра распевка, в 3 часа дня концерт в концертном зале посольства Болгарии.
19 апреля. Утром репетиция, в 15 часов – конкурс болгарской песни (мы отказались выступать, чем огорчили Б. И. Сметанина. Но это отдельный рассказ). Вечером концерт в Концертном зале им. Гнесиных.
20 апреля. Утром репетиция. В 15 часов – концерт в Болгарском культурном центре, в 18 часов – концерт лауреатов конкурса (и нас, значит, тоже) в Большом зале Московской консерватории.
21 апреля. Утром репетиция, в 13 часов – концерт в Центральном дворце искусств. Вечером мы с Татьяной Алексеевной снова покидаем своих измотанных питомцев и отправляемся на прием к болгарскому послу (отдельный рассказ).
22 апреля. Утром репетиция. В 12 часов концерт в Доме музыки им Глинки.
23 апреля. Утром репетиция. В 14 часов – торжественный концерт закрытия Ассамблеи. После него – запись на радио (передача прошла 25. 04 по радио России).
И все...... И домой........
Рассказ будет не полным, если не заглянуть в ту жизнь, которая протекала между репетициями и концертами. Каждое утро после побудки все несемся в один из номеров, где уже кипит чай и готовится гора бутербродов. Быстро перемалываем все в темпе allegro. Кто ест культурно, т. е. медленно,не успевает опомниться, как остается в одиночестве, и судорожно убирает и домывает брошенный «инвентарь». Я уже стою в фойе, сдвинув брови и поджав губы, и строго (но молча) смотрю на опоздавших. Бедные девочки опускают глаза и тихо щебечут, отвлекая внимание. После репетиции та же картина, но уже внизу, у выхода из гостиницы. Потом бег по московским улицам – я с магнитофоном, девочки с громадными развевающимися пакетами костюмов. Вечером, поужинав (уже в темпе andante), собираемся в номере и до полуночи слушаем записи, обсуждаем, сидя на стульях, кроватях, полу (по-турецки). Кто-то тихо дремлет, кто-то огорчается по поводу каких-либо неудачных моментов в исполнении, но Дильмира неизменно после прослушивания поднимает вверх большой палец и изрекает сладострастно и гордо: «Хорошо поем!». К нам приходит Татьяна Алексеевна и начинается бурное обсуждение (днем мы почти не встречались – неслись по своим концертным орбитам).
Лиля на радостях мажется каким-то лосьоном, от которого регулярно распухает и покрывается сыпью, наводя на нас панику.
И вот поезд. Можно подумать, что все будут спать как убитые. Но нет – поют почти без перерыва. Серьезная Оля готовится к экзаменам – читает какую-то книгу о кожных болезнях (не столько читает, сколько показывает нам, наслаждаясь нашим ужасом и лихо находит у нас почти все эти кошмарные болезни). Лишь одна Дильмира, часто в паре с Леной, восстанавливают баланс – спят как сурки. Остальные серии этой эпопеи девочки могут рассказать устно........
***
К этому времени мы уже стали сплоченным коллективом, понимающим друг друга с полувзгляда. Одна беда – ни я, ни директор Рома не умели находить спонсоров. У нас не было денег. Костюмы сшили за собственный счет. Родственница Оксаны, портниха Лена Агафонцева, поклонница ансамбля, сшила всем одинаковые черные длинные юбки и белые блузки индивидуальных фасонов. Подружка моей Леночки, художница Юля Левашкина, сделала из дерева и расписала узорами кулоны и клипсы. Все получилось стильно. Но эти костюмы и украшения остались единственными до сегодняшнего дня. Когда девочки выступают, то появляются все в тех же «стильных реликтах».
Перед поездкой на конкурс, мы с Ромой заявились на съезд бухгалтеров Башкирии, выступили с пламенной речью и «выцыганили» деньги на поездку. Это был практически единственный наш успех. Иногда мы устраивали платные концерты и собирали достаточно денег, чтобы организовать потом веселое застолье с друзьями и поклонниками.
Председатель николаевского совхоза (под натиском Оксаны Агафонцевой) организовал в Николаевке концерт и банкет, пригласив на мероприятие солидных бизнесменов. Они, как расчетливые люди, вкусно поели, но спонсировать нас отказались – мы все работали в разных местах, ансамбль держался на одном энтузиазме, поэтому вкладыванию денег не подлежал. Правда, один из «новых русских» предложил подарить нам материал на костюмы, но выставил условие – он поедет в свой район за «подарком» и возьмет с собой приглянувшихся ему «девушек из ансамбля». Пришлось отказаться (он-то и учил нас башкирскому языку).
Ярким пятном в памяти остался концерт «Анданте» в уфимской тюрьме. Я убедила девочек, что мы должны дарить радость «обделенным жизнью». «Дарили радость» со страхом. Вход охранялся милицией, нас проверяли. Открывалась входная дверь, и сразу же начинала громко гудеть сирена, дверь закрывалась – сирена умолкала. Вошла Лена Алферова, как всегда задумчивая и меланхоличная. Сирена завыла. Рома крикнул: «Лена, закрой дверь». Лена мечтательно посмотрела на него и с улыбкой спросила: «Что, Ромочка, тебе дует?» Все засмеялись. Эта сценка сняла внутреннее напряжение. Зал был крохотный, но акустика оказалась прекрасной. Вводили под присмотром милиционеров сначала заключенных-мужчин, потом женщин (думаю, добавили мы своим рвением головной боли тюремному начальству). Девочки смогли преодолеть волнение и выступили успешно. Нас всех наградили деревянными шкатулками, сделанными руками заключенных. Прошло много времени. Мы собрались на очередное праздничное застолье. Рома рассказал историю: «Иду по вокзальной площади, вдруг на меня бросается какой-то тип, похожий на бомжа. Я шарахаюсь от него, а он спрашивает – это ты был с ансамблем в тюрьме? - Я – отвечаю. – А я тогда сидел, был на вашем концерте. Здорово поете!» Девочки расплылись в довольных улыбках. Приятно, когда хвалят. Но мы никогда особо не жаждали славы. Для нас самым ценным всегда было общение друг с другом.
Вспомнилось еще одно застолье. Мой муж прочитал шуточные стихи, сочиненные им в честь девочек. Стихи не помню, но в них была фраза «и беременные порой». Девицы радостно захихикали, их мужья самодовольно заулыбались. Оказывается Саша, сам того не ведая, угодил в самую точку – почти половина ансамбля на тот момент находилась «в интересном положении», свободными одеждами прикрывая свою пузатость.
Когда на наших посиделках появляется Саша Башинский (сделавший замечательные фотопортреты андантинок), то его непременно просят прочитать стихи. И он выразительно декламирует:
Эх, женился б, если был бы
Басурманцем в жизни я.
Ах, Анданте, Андантина,
Андантинушка моя!
Стал бы я тогда эмиром
Иль султаном, а затем
Я б на эту Андантину
Поменял бы свой гарем.
Я ж рожден русоголовым,
Эх, судьбинушка-судьба.
И любимую Анданту
Слышу я лишь иногда.
Слышу: «Let my people go»,
Вижу поезд во поле,
Ах, вы, сени, мои сени,
Эх, балкончик при луне.
Я б женился, если был бы
Басурманином, друзья.
Ах, Анданте, Андантина,
Андантинушка моя!