За окном не капал дождь. В комнате не было темно и тихо. Главный герой не был ни главным, ни молодым, ни жизнерадостным. Шестьдесят, а может и шестьдесят два года мать земля, предусмотрительно увлажненная водой, благочестиво принимала его угловатое лицо к себе в недра и отпускала минуток через три. Восемь или восемнадцать , или 817 произведений, крупных и мелких форм пылились на полках, в ящиках стола, по кроватью, на подоконниках, везде где не лежали произведению других, более известных авторов. Мысль рождалась мгновенно и не отпускала, до голодного обморока, но мысль эта настолько была диковина, что не всем впору ее понимать.
пыльно кругом. Всё, что было вне пределах было внутри, поэтому жизнь внешняя заменялась всем, чем возможно заменить ее внутри себя. Работа не была работой, работа была предлогом не работать, а от того часто перетекала в экономически невыгодный и социально утопический дебош. Пьяные глаза впивались друг в друга, ускользали и снова появлялись в поле зрения в оригинальном составе. Казалось все легче, чем казалось. И дыша пылью, мы старые маразматики упивались свободой и страдали за свои неудачи. Я громко читал Бродского, он тихо ненавидел его, он громко читал своё, я тихо ненавидел Бродского.. Коллизия жизни выводила на наших лицах усталые улыбки и пустые десна, сквозь которые в мир исходили смертоносные яды слов без которых наши души выдохлись бы и умерли . Все таки мы были еще слишком молоды и слишком гении.
- гений, должен быть признан только после смерти..
- и что же?
- Скажу тебе честно, я пока не готов. Путь мой, конечно, подходит к концу. Я это чувствую. Быть может даже очень чувствую.
- Задницей..
- Придурок ты.
кухня. Прибежище всех маргинальных слоев общества. Там происходит культурный обмен и налаживание взаимопонимания.
- ну, вот говоришь ты, что гении только после смерти – гении. А как же Пушкин?
- Да, пошел твой Пушкин..
- В задницу?
- Придурок ты.
Дым. Водка. Немытые стаканы и много пошлости. Телогрейка на голое тело. Теплое тело в холодной телогрейке.
- да, в задницу. Но он не виноват. Никто в нашей стране не виноват. Вот посмотри на эти руки. А на эти ноги. А на эти зубы, которых нет и теперь скажи.
- Что?
- Чем я хуже Пушкина?
- Да, сдался тебе Пушкин. Вот, допустим Чехов..
- Нуу, сравнил..
Чехов обычно последняя стадия нашей кондиции. Следующее утро вчерашней ночи - это наверное единственное состояние когда гармония тела и души достигает своего апогея и твоя внешность адекватно соответствует твоему внутреннему состоянию. Действительность пугает в любом своем проявлении и это пугает.
Когда я ухожу. все смолкает, пахнет перегаром и неудержимым творчеством. Пахнет до следующего звонка в дверь. А потом воняет.
Голое, старое, развратное тело полное неудержимых похотливых затей, которые за неимением других проявлений выражаются в творчестве. Задыхаясь в горах бумаг, утопая в морях чернил, плачешь навзрыд снежными комьями, вместо нежных, чистых, невинных струящихся слез и это все, что остается прогнившим костям. А вообще, я одна сплошная несбывшаяся надежда и мне от этого не хорошо, не плохо.
Корче звал я его по имени отчеству Николаем Геннадиевичем или просто Геннадичем. Хороший был человек. Талантливый.
Печатной машинки у него не было, компьютера так подавно. Писал и переписывал от руки и часто с ошибками, но это ничего не значило, так как автор сам вправе выдумывать правописание, слова и даже буквы, чем Коля и занимался. Но никто не брал. Не печатал. Порой Николай доходил до предела самоиронии, громко смеялся над своим бестолковым положением и хлестал водку, не закусывая. На свое прошлое он смотрел сквозь пальцы и часто сжимал ладошку в кулак. С ним чувствовалась настоящая грусть по уходящей эпохе.
Чувствовалось все. Уходящее время, последняя глава и бесконечные троеточия перед словом конец.
Отказывали все без исключения. Но исключение, конечно, произошло. Пили с одним знакомым, у которого был знакомый в редакции, которая выпускает классических авторов в мягком переплете. Допились до того, что позвонили тому знакомому. Знакомый приехал через пол часа и было решено все на месте. Что произведения Коли гениальны, но что он не классик. Живым классиком быть не положено, поэтому подождем пока наш новоявленный гений окочурится, а потом посмотрим.. Коля ночью спать не ложился. Все ночь писал. а утром пока я спал то ли он прочитал, то ли кто-то другой вот этот его стих. Прочитано было громко и с выражением.
Любовь. Я был пленен тобою.
Я жизнь хотел прожить.
Прожил. И Бог со мною.
Я пью вино,
Чтоб кончить с этим всем на нужной ноте.
Я умереть готов за то..
чтобы издаться в мягком переплете.