"Господи, ниспошли мне терпение! Сейчас! Сию же минуту!" (Орен Арнолд)
Когда я успела?...
Как бы странно это ни звучало, но к своему одиночеству я привыкла быстро. Сразу оговорю, что под одиночеством здесь подразумеваю не полную изолированность ото всех и погружение в себя, а одиночество сердечное. И если уж делать лирическое отступление, то я всегда сама по себе, отдельно от группы. Конечно, есть отдельно выдернутые откуда-то люди, чем-то со мной в этом похожие, все странные до невозможности, любящие свободу (прежде всего мысли) - и это самое прекрасное. Но коллектив - нет, извините...
Вернемся все же к теме. Одиночество, да... Одиночество стало очень удобным. Хоть и хотелось - не скрою - приятных и нежных любовных переживаний, но сердце, видимо, слишком устало и спало беспробудно. Когда-то было тяжело и было больно, и пусть это все оставлено в прошлом, сердце все помнит. И спокойно ему было без сомнений, терзаний, волнений, трепета, взвинчивающего тебя как щекотка, боли, злости... Да, хотелось всего этого, и тоскливо иногда становилось просто потому, что этого нет - и нет человека, способного разбудить мое сердце.
Не было...
Сердце - это ведь та же мышца. Если после изматывающей нагрузки на некоторое время перестать давать ее вообще, а потом снова нагрузить мышцы, да еще и по полной программе, - они будут болеть нестерпимо! И вот, началась боль... Волнение, трепет, сомнения, злость. Я даже не думала, что это будет так тяжело - снова впускать в себя что-то чужое, незнакомое, новое. Но вместе с тем я не перестаю думать, как можно было быть без всего этого? Тайна ледяного сердца... Нет, я не боюсь.
Но когда я успела?...
Тяжело и непривычно, защищая свои интересы, признавать и уважать чужие. Тяжело покоряться, и я только и надеюсь, что моя частая несдержанность будет молчаливо прощена любящим сердцем. Возможно ли сердцами быть вместе и сохранять друг другу свободу? Я бы тысячу раз сказала "да!", я покорилась бы... Стабильность, терпение, смирение не мои черты. Никогда не были. Моя жизнь - импульс, и радостно хотя бы оттого, что теперь мои помыслы стали куда чище, чем раньше, что в общем-то не исключает вечной каши в голове. И даже если я по уши в говне в событиях, меня не оставляет чувство, что я что-то упускаю, что-то проходит мимо меня - и я не успеваю.
Но как? когда я успела?!
Когда-то я сказала: "ни одно слово не выразит то, что чувствуешь на самом деле. Не будем о чувствах". Лучше запомнить это, лучше не говорить. Озвученная мысль умирает - что, если то же самое с чувством? Пусть лучше говорят те, кто заказывает лимузины, встречает довольными и гордыми улыбками гостей, гуляет по крупным площадям города, выворачивая свое счастье напоказ, отпускает голубей и обнимает пыльные монументы, деревья и заборы. Может, это все и неплохо. Для коллектива. Люди, любящие свободу, молчат и как будто одни, но сердцами вместе. Отдельно выдернутые откуда-то люди, чем-то похожие, все странные до невозможности, любящие свободу. И я уехала к свободе...
Здравствуй, Питер! Ты встретил меня солнцем, простуженным горлом и вежливыми напоминаниями в метро. Я запомню тебя всего, насколько смогу, и лишь один человек здесь запомнит меня: импульс, частую несдержанность, молчаливо прощенную любящим сердцем, вечную кашу в голове и вечную боязнь не успеть.
Только один человек...
Когда я успела...
Эпилог
Многое прояснилось, но я должна вернуться обратно, и это стало единственным разочарованием для нас. Да, я смеялась, шутила, да и прощались мы не навсегда, но чем ближе была минута моего отправления назад, тем сильнее сжимало сердце, щипало глаза. Поезд медленно тронулся, я сидела, насквозь пробитая током - и текли слезы. Ты замерз, но не ушел - смотрел вслед. Нет, я не уехала! Я осталась там, с тобой, почти целиком. Поезд увез только часть меня, а я успела остаться. В свободе. С тобой.