О книге Александра Ракова «Гони, старик, свою лошадку»)
Вспоминаю, как мы — православная молодежь семидесятых — посещали храм Духовной Академии, где слушали вдохновенные проповеди ее тогдашнего ректора — архимандрита Выборгского Кирилла (Гундяева) — ныне Патриарха Московского и Всея Руси. Ходили в церковь украдкой — ведь гонения тогда еще не кончились. Поэтому большинству из нас не удавалось избежать неприятностей — кому на работе или в учебных заведениях, а кому в семье. Нам, однако, придавало силы то, что страдаем мы за Христа. Осознавая свою греховность и немощь, мы, однако, не запятнали себя ни членством в «мудрой» партии, ни сотрудничеством с карательными органами, ни участиями в кощунственных действах.
Прекрасно понимая, что далеко не всё благополучно в нашем государстве, мы отнюдь не считали своими единомышленниками так называемых диссидентов — будущих «демократов» — памятуя новозаветные слова: «Отдавайте кесарево кесарево, а Божие Богу» (Лк. ХХ, 25); «Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него подвластным для наказания преступников и для поощрения делающих добро, — ибо такова есть воля Божия» (I Петр. II, 13 — 15); «Всякая душа да будет да будет покорна внешним властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим. XIII, 1 — 2).
Ныне времена изменились. Гонения на Церковь закончились. Количество верующих многократно возросло. Но напрашивается вопрос: что это — малое, но верное стадо, или большое и неверное? В том-то и дело, что взрослые, сформировавшиеся люди, не прошедшие горнила гонений, зачастую принимают христианство лишь внешне. Конечно, времена Тартюфов и Иудушек Головлевых миновали и, надо думать, безвозвратно — хотя бы потому, что Церковь по-прежнему отделена от государства, а, стало быть, никому нет необходимости впадать в откровенное ханжество. Типичны случаи, когда «вера» наших новоявленных христиан сводится к тому, что они изредка посещают храм, чисто формально исполняют обряды и таинства — и при этом не отказываются от порочным привычек, циничной лексики и безчеловечного отношения к ближнему.
Между тем, есть и иные случаи. Вспомним евангельскую притчу о блудном сыне и слова Спасителя: «Сказываю вам, что так на небесах более радости об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк. XV, 7). Познать сладость греха и найти в себе силы отказаться от нее труднее, чем вовсе не прикасаться к запретному плоду. Сойти с греховной стези сложнее, чем вовсе не ступать на нее. Большинству из нас эта истина известна на основании собственного опыта.
Вот на какие размышления наводит книжная серия литератора и публициста, члена Союза писателей России, основателя и безсменного главного редактора газеты «Православный Санкт-Петербург» Александра Григорьевича Ракова «Былинки». последняя (на сегодняшний день) книга из этой серии, вышедшая в 2009 году по благословению архиепископа Брюссельского и Бельгийского Симона, озаглавлена «Гони, старик, свою лошадку!»
«Название книги, — сообщает автор, — из первой строки прекрасного ленинградского поэта Александра Шевелева — само пришло в голову: настолько оно соответствует и моему настроению, и здоровью, и силам, и времени, оставшемуся на творчество».
Покаянная тема в полной мере присутствует в книге «Гони, старик, свою лошадку!» — хотя и не так рельефно, как в другом сборнике «былинок», озаглавленном «У раскрытого окна» (моя критическая статья об этой книге опубликована в 2007 г. в VII выпуске «Сфинкса»). «Я о многих вещах вообще не хотел бы писать, — признаётся А. Раков. — Человек не любит вспоминать то худое, недоброе, что он сделал… Но вот что происходит — Господь потихоньку вытаскивает из тебя грехи, заставляет каяться. Первые, самые большие каменищи грехов — сброшены, но осталось в душе множество мелких, которые не дают спокойно жить и мучают, мучают… <…> И пока ты это не выплеснешь на бумагу, не опубликуешь — душа болит и плачет. <…> И прошу мне поверить, что с моей стороны нет показухи и самолюбования, есть нестерпимый стыд от содеянного».
В основном, однако, А. Раков в своей новой книге касается иных материй. Одна из основных тем его размышлений — это быстротечность времени, ощущение, которое всё более обостряется с возрастом. Чрезвычайно уместна здесь ссылка на блаженного Августина, чью гениальную догадку об относительности времени вынужден был оценить даже такой закоренелый безбожник, как Рассел.
Быстротечность времени, уносящего в вечность родных и близких, подвигает автора на трогательный рассказ о собственной семье, подкупающий искренностью и безхитростностью. Повествованию служат фоном важные и драматические события из истории нашего многострадального Отечества — советско-финская или «зимняя» война, Великая Отечественная, блокада Ленинграда, трудные послевоенные годы. Нельзя не отметить, что автор стремится к максимальной непредвзятости.
Не умалчивая, что в войне с Финляндией советской правительство было заинтересовано, дабы отодвинуть границу подальше от Ленинграда, он не снимает ответственности и с финской стороны, грезившей о «Великой Финляндии» и об оккупации части Карелии. Этой второй части исторической правды очень не любят касаться наши «либералы» и «демократы». В других местах А. Раков также полемизирует с очернителями отечественной истории, силящимися принизить подвиг нашего народа в пору военного лихолетья.
Щемящее-трогательны страницы, посвященные любви и доброму отношению к животным — как домашним, так и диким. Автор сам признаётся, что наибольшее влияние на формирование его творческой личности оказал Есенин — и действительно, больше ни один из русских поэтов столь ярко и проникновенно не выразил любви к братьям нашим меньшим. Впрочем, в качестве поэтических иллюстраций А. Раков приводит стихи С. Ботвинника, А. Дементьева, И. Стремякова, М. Алигер, Н. Доризо, Л. Таракановой на эту же тему. Остроумно характеризует он зоопарки: «На Западе условия содержания животных намного лучше, но смысл от этого не меняется: у нас — тюрьма строгого режима, у них — общего, но тюрьма всё равно тюрьма».
Столь же гневно отрицает писатель «цирк, в котором животных заставляют делать несвойственные для них вещи». Далее автор выражает категорическое неприятие опытов над животными. Между тем, кому не ясно, что ни один хирург не научится оперировать человека, не загубив в студенческие годы множество невинных кошек, собак или кроликов? Есть такая вещь, как трагическая необходимость — живем-то мы не раю… Возражение А. Ракова: «Вы скажете: "Лучше на обезьянах и кошках, чем на людях”, а я с вами не соглашусь: человечество так гордится своим совершенным умом! Могло бы придумать». Но ведь давно миновала эпоха Просвещения с ее наивной верой во всемогущество человеческого разума…
Среди животрепещущих и непростых проблем, которые затронуты в книге — переименование петербургских улиц, прежде всего — возвращение им историческим имен. «Чем вам улица Белинского (планируют сделать ее Симеоновской) помешала? — вопрошает А. Раков. — Или ул. Мира чем хуже Ружейной? Или мало Радищев настрадался от царской власти за “Путешествие из Петербурга а Москву”, раз власть хочет переназвать улицу его имени в Преображенскую? Съездовскую — в Кадетскую, Шкапина — в Везенбургскую, ул. Розенштейна станет Лейхтенбергской. <…> Давайте и речку Мойку (искаженное финское слово Мье) тоже переименуем. Или Невский проспект — в проспект имени Собчака? Впрочем, стараниями вдовы что-то в Питере уже названо в честь первого мэра… Теперь она место для памятника выдающемуся демократу подыскала…»
Позволим себе не согласиться с уважаемым автором. Я выражу не только свою точку зрения, когда скажу, что всё, что принадлежит истории, должно быть ей возвращено! По-хорошему завидую жителям Москвы, все или почти все старые улицы и площади которой вернули себе исторические имена. Прошлого, как справедливо замечает А. Раков, не вернуть, но перед нашей оболганной историей мы в неоплатном долгу. Тем более сам автор полностью приводит стихотворение Сергея Смирнова «Между прочим», которое завершается словами:
Пора с почтительным горением
Возвысить слово «старина»
И только нашенским творениям
Давать любые имена.
А я бы еще процитировал строки А. Вознесенского — поэта, как известно, далеко не консервативных взглядов — из написанного еще в советские времена стихотворения «Зачем…»:
Не надо улиц переименовывать.
Постройте новые и назовите.
…И вновь — размышления о безпощадном времени, о том до боли коротком промежутке, что отделяет детство от старости, рождение от смерти… «В детстве и отрочестве, — рассуждает А. Раков, — смерти нет — и потому человек живет полной жизнью, пребывая в полноте счастья. Повзрослев и утратив детское восприятие жизни, вместе с ним он теряет и то ощущение счастья, которое успел почувствовать в быстролетные годы детства. И не может успокоиться взрослый в поисках утраченного, и с неимоверной настойчивостью стремится вернуть назад то, что вернуть назад никак невозможно.
А когда приближается старость, человек уже готов всей прожитой жизнью к закономерному концу, и душа его спокойна, а дряблеющее тело просит покоя. Жизнь принесла пожилому прекрасные плоды — тишину души, любовь к Богу и понимание земного конца как начала новой, неизведанной дали. Вот почему счастливы дети и старики, вот почему не страшит их страшное в середине жизни слово “смерть”». Как говорится, ни прибавить, ни убавить нечего.
Не только индивидуальные, но и народные судьбы глубоко волнуют А. Ракова. Одно за другим предстают перед читателем пророчества о будущем России, произнесенные преподобным Серафимом Саровским, святителями Игнатием (Брянчаниновым) и Феофаном Затворником, святым праведным Иоанном Кронштадтским, оптинскими старцами и другими подвижниками благочестия. Несмотря на предстоящие грозные испытания, их слова вселяют уверенность в великом будущем России и в истинности избранного нами пути.
Немало теплых слов обращает автор к своему духовному отцу — протоиерею Иоанну Миронову, которому и посвящена книга. О почившем в Бозе Патриархе Алексии II А. Раков говорит: «Я без всякой примеси лести люблю нашего Патриарха Алексия II, поражаюсь его неутомимой устремленности в служении Богу и Отечеству нашему, в успевании сделать больше, чем, казалось бы, способно сделать человеческое существо. Усилиями Святейшего Патриарха свершилось величайшее событие современности — воссоединение двух частей Русской православной Церкви.
А выступление Алексия II на Ассамблее Совета Европы, где он предельно точно показал европейцам, что упадок нравственности ведет к вырождению и распаду, потрясло весь земной шар», Далее автор повествует о своих личных контактах со Святейшим, и эти свидетельства тем более ценны, что жизнь и деятельность Алексия II ныне принадлежит истории и требует объективной о всесторонней оценки.
Закончить очерк хотелось бы словами нашего живого классика — Юрия Васильевича Бондарева, обращенными к А. Ракову при вручении ему Международной премии имени М. А. Шолохова за 2009 год: «Я должен сказать, что мне нравится: нравится Ваша безпокойная нота в Вашей короткой прозе, нравится Ваша лаконичность. Вы умело раскрываете в малых словах многое. Я давно понял, что в короткой речи, если она насыщена тем, что у тебя на душе болит, можно выразить очень многое. А у Вас очень много боли. Я не увидел никакого подражания кому бы то ни было».
Согласимся и мы с этой высокой оценкой творчества А. Ракова.
Андрей РОДОССКИЙ, СПбГУ, Член Союза писателй России