Из Энциклопедического словаря
ДУДИН Михаил Александрович (1916-93) - русский поэт, Герой Социалистического Труда (1976). Фронтовая лирика (сборники "Фляга", 1943; "Переправа", 1945). Социальная и духовная жизнь человека в сборниках стихов "До востребования" (1963), "Время" (1969), "Полюс" (1979), "Ключ" (1983). Поэмы. Рассказы. Государственная премия СССР (1981).
* * *
Первый раз в поэзию Михаила Дудинаа мы погрузились в 1977 году. А перед самим заседанием, назначенным на 20 ноября, получили в ответ на свое письмо-обращение сборник стихов “Лирика. Стихотворения, переводы 1971—1975” с такой надписью: “Леониду Александровичу Терентьеву и всему клубу его. Сердечно. М. Дудин. 14.Х.77. Ленинград”. И одновременно — такое небольшое письмо:
“Уважаемые друзья! Спасибо за письмо и за приглашение. К сожалению, приехать 20 ноября в Евпаторию не могу. Это день моего рождения, а его надо проводить дома.
Раз у вас есть собрание сочинений, — так у вас весь я есть. Выбирайте и читайте, как хотите. Обо мне, пожалуй, лучше всех написал В. Лавров. Его книга в ваших библиотеках, наверное, тоже найдется. Можно взять также книги Шошина, Хренкова, Молдавского. Будьте.
Ваш М. Д..”
Но личная встреча с поэтом всё же состоялась — несколько лет спустя, 30 мая 1982 года. В Ялте, в Доме творчества писателей, где Михаил Александрович находился на отдыхе, однако согласился на разговор с членами нашего Евпаторийского клуба. Привожу его таким, каким он написался тогда, по свежим впечатлениям.
...И НАМ СОЧУВСТВИЕ ДАЕТСЯ
— Убежден, что художник — в широком смысле слова — не профессия, а судьба. И, как правило, очень трудная. Потому что познание мира идет у него через опыт синяков и шишек. И еще художник должен обладать чувством сочувствия, равным самой боли. Федор Иванович Тютчев об этом сказал очень точно и интересно: “И нам сочувствие дается, как нам дается благодать...”
Сочувствие, родство, единение — понятия для Дудина, похоже, самые главные. “Жить надо не назло врагу, а на радость другу”. Вроде все очевидно, а воспринимается свежо, по-новому. Чистым высоким голосом размышляет худощавый человек, чье лицо и чьи стихи известны всему миру — Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР поэт Михаил Дудин. И даже когда он говорит о другом, он все равно возвращается к главному:
— Джавахарлал Неру, очень интересный человек, в одной из своих книг писал, что его восхищает в жизни только одно: способность человека жертвовать собой ради других...
За плечами Дудина две войны, и обе под Ленинградом. В 1939-м на финской был разведчиком полкового батальона. Великая Отечественная застала на полуострове Ханко. Там, рассказывает Михаил Александрович, люди жили по высшей категории человеческого доверия: каждый за каждого готов был умереть в любую минуту, и потому им не было страшно. Одна женщина, у которой погибли все три сына, сказала как-то будущему поэту великую мудрость: “Если будет тебе очень плохо, попробуй сделать что-нибудь хорошее тому человеку, которому еще хуже. И тебе легче станет...” Этот народный гуманизм в самые страшные минуты жизни заставлял
верить в истинно человеческое в человеке. И не только на войне.
...Евпаторийский клуб любителей поэзии давно уже поддерживает связь с Михаилом Александровичем. В ноябре 1977 года, готовясь к большому разговору о его
творчестве, мы им, естественно, еще более заинтересовались. Не удивительно и желание лично встретиться с поэтом. Тем более, что мы знали: Михаил Дудин часто бывает в Крыму на отдыхе, а в июне как председатель Пушкинского комитета проводит юбилейные торжества в Гурзуфе. И вот наконец клуб любителей поэзии - в полном составе — в Ялте. Мы слушаем Мастера:
— Как литератор я никогда ничего не придумываю. Мне приходилось видеть в
жизни столько всего, что дай Бог об этом рассказать достойно и понятно.
В ноябре 1941 года за несколько дней до открытия “Дороги жизни” триста
ленинградцев решили пройти по ладожскому льду... Они были истощены, немцы их обстреливали из дальнобойных орудий, с самолетов, и мороз был страшный. На Большую землю добралось меньше половины идущих. А в апреле 1942-го с Ладоги пошел лед, в котором все увидели вмерзшие тела тех ребят… Их называли в Ленинграде “подснежниками”.
Много позже М. А. Дудин написал стихотворение “Вдогонку уплывающей по Неве льдине”:
Был год сорок второй.
Меня шатало
От голода,
От горя,
От тоски.
Но шла весна, —
Ей было горя мало
До этих бед.
Разбитый на куски,
Как рафинад сырой и ноздреватый,
Под голубой Литейного пролет,
Размеренно раскачивая латы,
Шел по Неве с Дороги жизни лед.
И где-то там, Невы посередине
Я увидал с Литейного моста
На медленно качающейся льдине
Отчетливо подобие креста.
А льдина подплывала,
За быками
Перед мостом замедлила разбег.
Крестообразно,
В стороны руками
Был в эту льдину впаян человек.
Нет, не солдат, убитый под Дубровкой
На окаянном “Невском пятачке”,
А мальчик,
По-мальчишески неловкий,
В ремесленном кургузом пиджачке.
Как он погиб на Ладоге,
Не знаю.
Был пулей сбит или замерз в метель. ...По всем морям,
Подтаявшая с краю,
Плывет его хрустальная постель.
Моей душе покоя больше нету,
Всегда,
Везде,
Во сне и наяву,
Пока я жив,
Я с ним плыву по свету,
Сквозь память человечества плыву.
Услышали мы и много других сильных стихотворений и интересных мыслей.
Например: “Все на свете держалось и держится на Мастерах — людях, умеющих в совершенстве делать свое дело. Человек должен находить свое место в жизни, чтобы помогать самой природе рождать чудо”.
«У всего, что делает Художник, есть железная необходиместь создания. Такое чувство, что если я это не сделаю, кому-то станет плохо, а я просто умру”.
“Вот мы часто повторяем: благосостояние, благосостояние. Но ведь жир, ей-богу, бездарен, и все прекрасное, что человек сделал, он сделал на почве беспокойства, а не благополучия.
Жир жаден и бездарен
и беспощаден жир.
и жиром разбазарен
и предан будет мир”.
Видно, всерьез его волнует эта тема, раз даже стихи появились. Наконец, кто-то из нас решается спросить:
— Уже много лет, как прошла война. Скажите, вы и сейчас себя ощущаете военным человеком?
Ответ оказался неожиданным, но искренним и точным.
— Для меня, как и для других писателей моего поколения, война не самоцель. В силу нашего духовного опыта нам просто на фоне ее багрового зарева виднее человеческие души и их проявления.
— Вы неизменный уже много лет председатель Пушкинского комитета. Какую роль в Вашей жизни сыграл великий поэт?
— Мне повезло. На самом первом уроке в сельской школе учитель сказал нам:
“я прочитаю стихи Александра Сергеевича Пушкина, а потом вы научитесь писать их на бумаге буквами”. И зазвучало: “Пока свободою горим, пока сердца для чести живы... “ . Когда в 1939-м я принимал присягу, ее слова уже будто жили во мне:
“... мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы” . И о мире на Земле Пушкин думал еще очень давно. И чтобы подчеркнуть интернациональную значимость фразы, вложил ее в уста Мицкевича: “Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся… “ А возьмите Тютчева. Это поэт, который учит мыслить. Когда Ленин отправлялся в первую ссылку в Сибирь, хорошо знавшая душу сына Мария Александровна подарила ему не что-нибудь, а томик Тютчева. В 1934 году я был в Кремле, и мне было позволено подержать этот томик в руках. Вдруг он открылся (видимо, на том месте часто раскрывали), и я прочитал: “Умом Россию не понять... в Россию можно только верить”.
— А каких современных писателей вы любите читать?
— Недавно мне прислали из журнала “Иностранная литература” роман Джеймса Джонса “Побудка’ — попросили написать предисловие. Книга эта кричит о том, что современная литература о войне может быть только антивоенной. Очень советую почитать… Присматривайтесь к латиноамериканской литературе, ведь прекрасное часто рождается на перекрестках, где особенно много противоречий. Например, роман Чингиза Айтматова “Буранный полустанок”. Присматривайтесь к книгам Валентина Распутина. И старики, которые уже ушли, очень интересно умели говорить. Вот Николай Семенович Тихонов — еще, мне кажется, неоцененный нами поэт...
Этого мы совсем не ожидали. Дудин читает нам стихи Тихонова, потом Бунина, Тараса Шевченко. Читает с упоением, ярко, любуясь каждым звуком, ритмом, намного эмоциональнее, чем только что — свои собственные строки. И заключает:
- Надо учиться находить чудеса искусства. У читателей ведь, кроме права, есть и обязанность по отношению к литературе — правильно ее понимать, оценивать. Настоящие стихи идут на два шага впереди жизни. Когда наши космонавты начали в газетах делиться ощущениями от пребывания в космосе, я старался вспомнить, где уже читал такое. Оказалось, у Бунина есть перевод байроновской мистерии “Каин”. Там Люцифер несет Каина в звездных сферах. Клянусь, это так же... Поэзия побывала в космосе и увидела оттуда Землю раньше человека — это же поразительно...
И еще звучат стихи. Много стихов. Глубоких, несмотря на внешнюю простоту. Спасибо Поэзии, которая так много радости приносит людям. Спасибо Поэту.