Как человек, долгое время проживший за границей, к тому же еще получивший в свое время лингвистическое образование, я время от времени задаюсь одним и тем же, или может быть, разными, но похожими вопросами: слова, которые мы привыкли считать означающими одно и то же в разных языках, действительно значат одно и то же? Ответом на такие вопросы может быть и ‘да’ и ‘нет’. Например, слово ‘blue’ является переводом как для слова ‘голубой’, так и для слова ‘синий’, но не совпадает по значению ни с одним из них, именно потому, что шире по смыслу. С другой стороны, такое несовпадение необязательно: скажем, ‘один’ в смысле числа очень точно соответствует слову ‘one’, хотя, конечно, последнее может употребляться в контекстах, в которых ‘один’ невозможно.
А что, если сравнить значение терминов, заимствованных в европейские языки из одного и того же источника, латыни? Как правило, они ближе друг к другу, чем переводные эквиваленты, имеющие разное происхождение. Меня заинтересовало слово ‘конформизм’ и его перевод на английский и итальянский языки. Имеем ли мы в виду одно и то же, когда употребляем эти слова? И если да, то в каком смысле? Сколь часто их вообще употребляют, и от чего это может зависеть?
‘Конформизм’ происходит от латинского ‘forma’ и первоначально означало во французском языке придание шляпе нужной формы с помощью специальной машинки. Собственно, нечто подобное это слово означает и сейчас, но в переносном смысле. Существенным, но практически не встречающимся в русских контекстах является смысл ‘последователь Англиканской церкви’. Тот смысл слова, в котором оно чаще всего употребляется теперь – ‘человек соглашающийся с чьим-то мнением или принимающий определенную линию поведения под влиянием внешнего давления или соображений выгоды’ появился впервые во французском языке в семнадцатом веке, у писателей, подготовивших французское Просвещение.
Если сравнить употребление английского слова ‘conformism’ и русского ‘конформизм’, прежде всего, поражает, что наиболее частым контекстом для английского слова является ‘non-conformism’, употребляемый, конечно, в положительном смысле. В русском же языке ‘нон-конформизм’ практически не встречается. (Вспоминается почему-то, как лет двадцать тому назад одна довольно близко знакомая мне женщина говорила об общем знакомом : ‘Он всегда был в меру неконформен’ и эдак прищуривалась, и я еще тогда как-то съеживалась и задумывалась. Хорошо ли было бы, если бы некто был не в меру неконформен, мне так и не удалось решить, тем более, что это слово практически не употребляется в современном языке. По крайней мере, в письменном. ) По-русски, наоборот, часто говорят о социальном и политическом конформизме, перечисляя его через запятую с такими неприятными чертами, как послушание, умеренность, апатия, пассивность, мещанство и буржуазность. В этих последних контекстах русский язык сближается с итальянским, в котором тоже существуют контексты, где конформизм – ‘conformismo’ – описывается как буржуазный – ‘borghese’. При желании это можно интерпретировать так, что российская буржуазность сродни итальянской, что, на мой взгляд, безусловно хорошо.
В русском языке говорят о ‘внутреннем конформизме’, предполагая, что конформизм может быть и внешним – в этом русское употребление слова похоже на его английский аналог, для которого возможны такие контексты, как ‘externally conformist’.
Как по-русски, так и по-итальянски, конформизм противопоставляется радикальным убеждениям. Сторонники последних в обоих языках могут описываться как занимающие активно неприязненную позицию по отношению к конформизму; эта позиция может описываться как борьба (‘атакующий’ и ‘combattuti’).
В некоторых полемически заостренных русских контекстах конформизм описывается как черта положительная. Он сродни толерантности. Правда, не объясняется, толерантности к чему; впрочем, возможно, толерантность может существовать сама по себе, без объекта, или реципиента, как толерантность вообще. О конформизме можно говорить как о конформизме к чему-то, например, ‘конформизме к социалистическим предрассудкам’, и конформизме вообще. (В последнем случае предполагается, что из контекста ясно, о конформизме к чему идет речь). Сближением конформизма с ‘предрассудками’, социалистическими или нет, русский язык похож на итальянский, в котором ‘conformismo’ тоже встречается в контексте слова ‘pregiudizio’ – предрассудок.
Конформизм в тех же полемически заостренных контекстах определяется как взвешенное и сознательное принятие существующих в обществе целей и норм, своего рода разумный консерватизм. В этом упомянутые контексты сближаются со многими употреблениями своего английского аналога, в которых ‘conformism’ означает, скорее, свойство характера и поведения, чем политическую или социальную позицию. В этом смысле можно говорить о том, что женщины более ‘conformist’ от природы, чем мужчины, то есть, как правило, более консервативны и менее склонны нарушать и пересматривать существующие нормы. В этом же смысле можно говорить о школьниках или студентах как более или менее ‘conformist’. Заметим, что русские слова ‘конформизм’ и ‘конформист’, так же, как и ‘конформистский’, в таком смысле не употребляются или почти не употребляются. Можно сказать, конечно, что ‘девочки большие конформистки (или более конформны?), чем мальчики’, но звучит это почти метафорически. О конформизме в русской традиции говорят, все-таки, применительно к социально-политической позиции, и, возможно, в связи с вопросами искусства. В последнем случае, как правило, предполагается, опять-таки, наличие социально-политических мотивировок и давления.
Какое отношение конформизм имеет к норме? Наиболее простая, и на мой взгляд, безусловно упрощающая суть дела точка зрения состоит в том, что конформизм есть нормальное поведение всякого человека, следующего социальной норме. Упрощением эта точка зрения является потому, что в любой момент времени и в любом обществе существует больше, чем одна норма. Для большинства людей имеют значение, по крайней мере, все те нормы, которые имеют значение для их ‘референтных групп’. Только счастливый человек, возможно, нигде и никогда не существовавший, для которого важна одна и только одна референтная группа, может руководствоваться одной нормой. Подавляющее большинство людей выполняет несколько часто конфликтующих ролей – например, роль работника и роль родителя, роль сына и роль друга своих друзей, роль жителя определенной страны и роль носителя своего родного языка – и для каждой из этих ролей существует своя норма. Например, для Ваших родителей нормой может быть любовь к классической музыке, а для друзей – к тяжелому року.
Даже в такой относительно хорошо регулируемой ситуации, как отношения школьного учителя и класса, существует, как заметил уже более полвека назад итальянский писатель Альберто Моравиа, написавший роман ‘Il Conformista’, две нормы. Это норма учителя, и всех тех, кто за ним стоит, и норма учеников. Точнее сказать, для учеников существует две нормы – due norme, как они названы в романе – официальная, соответствующая тому, чего ждет от них учитель, директор школы, и другие руководящие лица, и неофициальная, выработанная ими самими для внутреннего употребления. В некотором смысле эта ситуация является моделью того, как в обществе функционируют конформизм и его отсутствие (которое могло бы, по аналогии с английским словом, называться ‘нон-конформизмом’): первый ориентируется на официальную норму, второй – на неофицильные нормы. Конечно, реальная картина того, как это происходит, сложнее описанной в романе Моравиа: во многих случаях существует более, чем одна, официальная норма, и кроме того, неофициальные нормы не независимы от нее и друг от друга. Интересно, и даже в каком-то смысле загадочно, что несмотря на разнообразие норм в большинстве, так сказать, социальных действительностей, те, кто говорит о конформизме, как правило, согласны в вопросе о том, что является его проявлением.
Сложным отношением к существующим нормам конформизм похож на снобизм. Однако если конформизм это, для большинства людей, пользующихся этим понятием, соглашательство с официальной точкой зрения, снобизм может быть всяким. На первый взгляд, снобизм – полная противоположность конформизму. Конформизм – желание слиться со всеми, идти в струе, а снобизм, наоборот – выделиться и быть лучше. Как и в случае с конформизмом, снобизм в англоязычном употреблении, ‘snobbism’, не то же самое, что снобизм в русском языке. Английский ‘snobbism’ ближе всего к конформизму тем, что, как мне кажется, он не предполагает с такой же обязательностью, как русский снобизм, многообразия вкусов. В английском языке это слово означает желание соответствовать стандартам и ценностям, принятым на верху социальной лестницы; snobs – люди, свысока смотрящие на тех, кто не усвоил социально престижных вкусов и/или не может им соответствовать. Интеллектуальным снобизм – intellectual snobbism – насколько я понимаю, это не то же самое, что snobbism вообще – ему могут соответствовать иные ценности и вкусы, чем те, которые приняты эстэблишментом. В этом интеллектуальный снобизм немного сродни бесконечно разнообразному русскому снобизму.
Одним из наиболее ярких описаний нон-конформизма в российском контексте, а кстати, и снобизма тоже, является роман Довлатова ‘Компромисс’. Что движет интеллектуалами- музыковедами, историками, искусствоведами, поэтами и прочей разношерстной публикой, к которым герой надеется присоединиться, устроившись работать кочегаром? (Компромисс десятый). Можно считать, что это героический нон-конформизм. А может быть, сложно понятый снобизм? Желание соответствовать нормам именно этой, собравшейся в котельной, референтной группы? А может, это вообще одно и то же? Так или иначе, эта сильная сцена могла, видимо, происходить только там и тогда: насколько мне известно, она не имеет аналогов в мировой литературе, а жаль. Хотя описанное Довлатовым явление осмыслено им чисто по-русски, в духе нон-конформизма того времени, для интеллектуальных обитателей котельной в английском языке вполне нашлось бы название, отсутствующее, между прочим, в русском языке. Все они ‘nerds’. Это слово значит, приблизительно, нечто вроде ‘умник’ или ‘очкарик’, а происходит от слияния отрицания (от которого остался только звук ‘n’) и слова ‘herd’, что значит стадо. Nerds, таким образом, бегущие не в стаде.