- Мам, ты сильно занята?
Тринадцатилетняя Даша, замершая на пороге кухни, явно была чем-то взволнована. Переминалась с ноги на ногу, теребила пуговицу на рукаве.
Ее мать, Инна Ивановна, подняла голову от бумаг, разложенных на обеденном столе (в комнате орал телевизор, и работать там было невозможно), и раздраженно ответила:
- Сильно, - и, переведя взгляд на стол, где по-прежнему стояло молоко в литровой кружке, которое она еще полчаса назад собиралась закипятить, добавила: - Поставь молоко на плиту.
Даша поставила кружку на огонь и уселась на табуретке, явно намереваясь ждать, пока мама освободится.
Так прошло несколько минут. Инна Ивановна шуршала листами. Даша сидела рядом, подперев кулаками щеки, и сопела.
Наконец мать не выдержала:
- Ну, что ты хотела?
- Мам, - начала Даша; заметно было, что она волнуется, видимо, собираясь говорить о чем-то для себя важном, - понимаешь, дело в том, что…
- Мама! – ворвалась в кухню как ураган девятилетняя Майя. – А можно, я к Оксанке пойду? Я ненадолго!
- Нельзя, - строго ответила Инна Ивановна. – Уже поздно.
- Ну ма-а-ам, - заныла Майя. – Ну я на минутку! Мне только сказать кое-что…
- Говори по телефону.
- Ну ма-а-ам…
- Я сказала – нет, - отрезала Инна Ивановна, снова погружаясь в свои бумаги. – Иди учи уроки.
Майя с недовольным видом потопала в комнату. Инна Ивановна извлекла из файла нужный ей листок и принялась что-то писать, и тут только вспомнила о мрачно глядящей в стол Даше.
- Так о чем ты начала говорить?
- Понимаешь, я…
В этот момент оставленное без внимания молоко решило напомнить о себе, с громким шипением побежав через края кружки на плиту.
Инна Ивановна бросилась ликвидировать последствия катастрофы, ругаясь:
- Ты почему не смотрела за молоком?
- А что, надо было? – растерянно отвечала Даша. – Ты же не сказала…
- А своя голова на плечах есть? Это мне теперь еще и плиту мыть… Да что ж за наказание…
Наконец Инна Ивановна снова вернулась к столу и бумагам, а Даша, видя, что о незаконченном разговоре мать уже забыла, проявила настойчивость:
- Мама, так ты слушаешь? Я…
- Мама, мама! – снова материализовалась в кухне Майя. – А Вадик играется с твоим мобильником! Я ему говорю, чтобы перестал, а он не слушается…
Инна Ивановна сорвалась с места и понеслась в комнату – потому что четырехлетний ребенок с мобильным телефоном страшнее обезьяны с гранатой. В прошлый раз, например, отправил пять пустых смс на номер начальника…
Вскоре телефон, невзирая на обиженный рев, был отобран (к счастью, единственное, что успел сделать Вадик – удалить одну фотографию, все равно неудачную), и мать вернулась на кухню. Даша со страдальческим видом катала по столу невесть откуда взятую бусинку.
- Так, и что там у тебя все-таки случилось? – поинтересовалась Инна Ивановна.
- Да ничего особенного не случилось. Просто я…
Ее прервал громкий визг.
Нет, визжал не ребенок – верещал большой плюшевый слон (при наличии некоторой доли фантазии можно было разобрать в этом звуке намек на песню «Облака, белогривые лошадки»; однако, по всей видимости, у китайцев, производящих игрушки, было отличное от нашего представление о музыкальном слухе). Слона тащил в охапке Вадик, появившийся на пороге кухни. А вы как думали? Одну игрушку отобрали – ребенок тут же другую найдет…
- Вадик, не мешай, я работаю! – воскликнула Инна Ивановна. – Иди в спальне поиграй! Ты уже не смотришь мультики? Майя! – позвала она. – Выключи телевизор!
- А я еще смотрю, - донеслось из комнаты.
- Я тебе дам – смотрю! А уроки учить кто будет?
- Ну ма-а-ам… Мне немного задали…
- Знаю я твое «немного»! – ответила мать, подхватила на руки весьма недовольного таким поворотом событий Вадика и, произнеся в пустоту: - Взяла, называется, работу на дом! – пошла в комнату.
После чего сразу же замолчал телевизор – зато запищала Майя.
Минуты через три надувшаяся Майя все же была водружена за письменный стол, а Вадик – отвлечен от хулиганства конструктором «Лего». Даша все это время стояла в дверях, ожидая, пока мама освободится. Когда же та наконец направилась в кухню, зазвонил телефон в прихожей.
Инна Ивановна взяла трубку. Даша уныло побрела прочь.
Звонила старая подруга, с которой Инна Ивановна к тому же давно не виделась. Поэтому быстро закончить разговор было никак нельзя. Впрочем, не так уж и долго они говорили – всего двадцать минут… Потом подруга вспомнила, что у нее подгорает каша, и поэтому волей-неволей пришлось распрощаться.
- Так что же все-таки… - начала мать, входя в кухню. И осеклась.
Там уже никого не было.