Она просто уставший призрак,
она жизни познала суть.
В ее окнах скупая тризна,
в ее смерти простая суть.
Не находит она ответов,
закоулками проходя.
Лишь кровавое в сердце вето,
не нарушит, навеки любя.
Дайралег. Мрачный городишко. Чем-то, он напоминает выгребную яму – здесь также много мусора, отбросов, и насекомых. Люди редко встречаются. И я сейчас про людей, а не про тех богатеньких курносых снобах, что в северной части живут. Те же отбросы, просто наверху кучи. Однако, бывают и исключения. Редко, но бывают. Как вот, например, молодая Цинтия. Зело гордая и высокомерная, стерва та еще, но куда ж без этого в таком городе, как Дайралег?! Сожрут и косточек не оставят, кто б ты ни был. А так – хорошая девушка, воспитанная, умная, даже здоровается иногда. Да вот на беду, не взвезло ей с родней. Упертые они, сволочи. И дочку хорошо пристроили. К Уван Цвегу. Не коси на меня так – это имя такое. Уван Цвег. Заморский вельможа богатый как сто чертей, и довольный собой как змея на солнце. В самый раз для такого дрянного городишки, задери его шакалье. Ну, так вот – сынуля этого Уван Цвега – Бол, повадился ухаживать за Цинтией. Век бы не видеть его рожу. Хоть и манерный, воспитанный, но… да гиена он попросту! Хитромордая, узкоглазая свинья – как пить дать говорю!
А у Цинтии на подобных молодчиков глаз наметан. Многие из них пытались подловить ее, и уложить на травку. Многие. Только никто из них не ходил потом, гордо выпятив грудь, хвастаясь победой. Прятались, скрывая ушибы и ободранные морды. Так и этому досталось, когда ручонки свои потные на красоту протянул. Раз. Второй. Однако упертый попался малый – сказал, будет моя и все тут!
Цинтия лишь фыркнула ему в рожу на предложение свадьбы. Молодец девчонка. Однако не все так просто. И против воли родителей, не шибко то попрешь. Сговор у них был с Уван Цвегом, о свадьбе. И кто бы знал, чем закончится эта история, если б не одно шикарное «но». А имя ему Эринфей. Я говорил – бывают люди в Дайралеге. Парень был одним из них. Странный такой, замкнутый. Все время что-то писал, строчил у себя на листочках. Скромный и хороший парень, я еще мамку его помню – бунтарку рыжую. Ну, так вот. Столкнулась эта парочка однажды в парке. Цинтия со служаночкой, и поэт, с головой ушедший в написание текста, позабыв об окружающем мире. Ну, она и подошла. Заглянула через плечо тихонько. Почуяв чужое дыхание, парень так подскочил со страху, что вписался головой в ветку дуба, росшую над ним. Странная получилась пара.
Непохожие друг на друга ни в чем, они, кажется, тем не менее, чувствовали необъяснимое родство и тягу друг к другу. И надо ли говорить, что они стали видеться ежедневно. Он был ее отдушиной от серых будней и льстивых слов, она – его музой и идеалом. И я не знаю, как кончилась бы эта история, если бы не одно «но». Уван Цвег. Жестокий как сама смерть, он никогда не отступал от запланированного. Не желая марать руки, он просто сунул сыночку нож, да отправил поутру в парк. Рассвет, туман, и печальное пение чаек… Эринфей и подумать наверно не мог, что его ждет. Бедняга. Он умер счастливым – уже увидав ее на дорожке, ведущей к нему. Предательский, подлый удар в спину оборвал его улыбку. Такие как Бол никогда не смотрят в глаза – им не хватает на это смелости. И Бол подошел к ней, ошеломленной увиденным. Его руки были в крови, и он гнусно ухмылялся, все время, повторяя – Теперь ты моя.
Не став долго тянуть, Уван Цвег организовал свадьбу в тот же день. И я не знаю, какой стала бы Цинтия, если бы не забытый убийцей стилет. На нем еще не высохла кровь любимого, когда Цинтия пронзила свое горло граненым лезвием. Бедная девочка. Но, по сути, эта печальная история так бы и закончилась. Чего только не случается под солнцем и луной. Если бы не одно маленькое «но». Бол умер через два дня. Его нашли в постели с вытаращенными глазами. Обмочившегося от ужаса. И со следами тонких девичьих пальцев на шее. Это была ее месть. Уван Цвег был следующим. А затем и бесчестные родители. Все, кто, так или иначе, был замешан в этой истории, умирают. Это ее право, ее месть за любимого. И я знаю, что однажды в дверь моей кельи проскользнет тонкий силуэт в бардовом платье. Ведь это я обвенчал ее с Болом. И я надеюсь, что успею сказать лишь одно. Как в том парке, по утру, я услышал стихи, посвященные деве. Стихи мертвой и ждущей души.