1
Эта маленькая история, произошла во времена великой эпохи дефицита, когда девственно чистые прилавки магазинов, постоянно притягивали взоры людей, движимых манией приобретения, хоть чего-нибудь. И хотя, все началось с наивных розовых талончиков на сахарный песок, уже к концу года, список лимитированных продуктов, существенно вырос. Завился целой ленточкой, теперь и уже синеньких, желтеньких, сереньких, бумажек. С нехитрыми рисунком, куриного яйца, морды коровы – масло сливочное, половины корзинки подсолнечника - растительное, табака – трубка, колбасы, муки, и крупы. Без предметного определителя, были только билеты на приобретение носков, стирального порошка и женского нижнего белья, похоже здесь авторы, под исчерпав свои фантазии во время остановились. Поэтому только надпись, словно впечатанная на машинке, сурово и беспристрастно извещала о праве каждой женщины на приобретение некого предмета одежды, один раз в квартал. Очень широко распространились своего рода лотереи, это когда на отдел, состоящий из сорока сотрудников, выдавали например финские сапоги - одну пару. Избранная комиссия, обязательно из трех человек, заготавливали ровные полоски одинаковых бумажек, тридцать девять чистых, и одну – заветную с тоненьким крестиком внутри. Все участники выстроившись в очередь, по одиночке, словно экзаменационные билеты, брали листочки счастья, и замиряя, от ожидания, заграничного чуда, терпеливо ждали, когда последняя участница, смущаясь и колеблясь, не сгребет дрожащими руками последний. Сколько надежд, тайных молитв и опрометчивых обещаний слышали стены этих учреждений, почти столько же, как и разочарованных вздохов или сдержанных пожиманий плечами, но был и один , радостный, - его выдыхали против воли, счастливые обладательницы скрученной бумажки с крестиком. Под страдающе – завистливыми взглядами менее удачливых подруг, избранная судьбой, закусив губы, тут же натягивала, эту часто не её размера, обнову. Случались даже забавные казусы, однажды у нас в строительном отделе, разыгрывали польские колготки, такие в сеточку, с бантиком, на шве. В смене слесарей- сантехников, состоящей исключительно из пожилых, полных достоинства мужчин. Наборы косметики, почему то уходили на бригады грузчиков, а автопокрышки, доставались исключительно отделам, с чисто женским коллективом. Вот именно так, моя подруга, с пятого этажа, Леночка Безрукова, и оказалась счастливой обладательницей, зимней шапки ушанки из изумительной серебристо- жемчужной норки. На празднество, по случаю, приобретения чуда, были приглашены все соседи и когда извлеченная из картонного плена, шкурка редкостного зверька, исторгнув голубые молнии блеснула в свете электрической лампочки, мы все понимающе вздохнули, с видом знатоков прищелкнули языками,
- Хороша.
Леночка, сияя гордостью, осторожно водрузила на голову бесценный дар судьбы, и резко развернувшись, прошла по комнате, к зеркалу. Все притихли, и вдруг, радостная улыбка скатилась с её губ, разбившись вдребезги о старенький, застеленный вытертым линолеумом, пол. Шапка была безнадежно ей велика. Она едва задерживаясь на крупных Леночкиных ушах, при ходьбе неизменно стремилась съехать вперед , закрывая глазам обзор улицы.
- Но как же?
В кошелке, где еще сегодня днем лежал аванс, и на деньги коего надо было купить мешок картошки и немного рыбных консервов, перекатывались лишь два металлических рубля. Дар богов, оказался до обидного , неподходящим и очень накладным. Мы , проникнувшись бедой, как истинные друзья, сразу предложили , избавить её от случайного подарка, и даже сверху приплатить немного. Но расставаться с шапкой из изумительной серебристо жемчужной норки, она так просто не хотела.
- А если надеть её на платок?- Осторожно предположила мама.
На что Леночка только рукой махнула.
- Ничего, привыкну.
И она действительно привыкла, к весне у неё появилась привычка бессознательно поправлять съезжающий на лоб передний край шапки, даже если та преспокойненько лежала на её рабочем столе. И все бы так и шло дальше своим чередом, но наряду с нашим, обывательским, правильным мирком, лишенным крупных потерь и выигрышей, существовал иной, мир, мир жадного, непримиримого стремления к обогащению любой ценой. Его представители не брезговали, ничем, не размениваясь на сомнения, они вырывая из рук, женщин сумки, лезли в карманы, опустошали похищенные кошельки, подкидывая их, тут же на автобусные остановки и еще они срывали с голов прохожих, новые, дорогие шапки.. Своеобразный способ приобретения чужой собственности на виду у всех, был очень распространен на городских улицах. Молодые, натренированные парни, в неприметных темных коротких куртках, подходя сзади одним рывком, сдергивали с ничего не подозревающего прохожего головной убор. Оставляя того, на жгучем морозе с непокрытой головой. Поэтому для защиты, от жадных рук уличных похитителей, наша Леночка предусмотрительно пришила с внутренней стороны, тоненькую ленточку резинки, незаметно скрывающуюся, под подбородком. Так что сорвать изумительную серебристо жемчужную норку, с её головы было весьма сложно, разве что вместе с головой. Понадеявшись на свое хитрое приспособление, наша подруга была твердо уверена, что подобный казус ей не грозит, и как оказалось в дальнейшем – зря.
2
Тот день, не заладился с самого утра, она опоздала на экзамен заочного отделения, прождав более часа, автобус, разволновавшись, перепутала физические величины, уронила второпях шпаргалку и еще попыталась уверить строгого, преподавателя, что это не её подсказка. В результате - обидная пересдача. В отчаянье нагрубив лучшей подруге, она в одиночку, уныло шла, по не глядя по сторонам, загребая промокшими сапогами весенний раскисший снег. Грязные, пустые витрины провожали бездонными глазницами её маленькую, щуплую фигурку, в потертой, рыжей дубленке. Задевая локтями, оледеневшие перилла она взошла на мост, на его узкий пешеходный отрезок, что лепился сбоку от широкой, автомобильной дороги. Прижавшись почти вплотную, к краю, безнадежно пытаясь избежать, брызг пропахшей бензином, талой воды, летящей из под грязных колес, машин. Устремив страдающий взор, на треснувшие льдины, она ненадолго остановилась и тяжело вздохнула. Как вдруг резкий толчок в спину, произошедший так быстро и неожиданно, заставил её немного присесть, и испуганно оглянутся, в толпе бежал кто-то. Она, еще не осознав потери, подумала, только невежливых манерах незнакомца, обругав его про себя, - медведем неуклюжим. Как странная свобода, головы, обдала её холодом, даже в весенней оттепели. У неё не было шапки, её изумительной жемчужно – серебряной, редкой норки.
- Моя шапка,- молнией, горькая мысль взрезала её испуганный мозг. Руки, бессознательно пригладили немного растрепанную челку, и скользнули по щекам, закрывая рот. Чтобы не закричать, не разреветься безобразно, на глазах у всех пешеходов. Буря обиды, захлестнула ей слепящей яростью, а глаза, затуманились, проступившими слезами. Пытливо вглядываясь в толпу, она заметила, как где-то вдали, уже торопливо сходя с моста, движется фигура немного сутулого парня, в её любимой шапке. Леночка сразу опознала её по редкому, жемчужно-серебряному цвету. Похититель, стремясь не привлекать всеобщее внимание, счел лучшим вариантом, преспокойно надеть шапку на себя, и не торопясь, скрыться в ближайшем дворе. И она решилась, выскочив на проезжую часть, ловко лавируя средь мчащихся автомобилей, наша тихоня, наша Леночка, бросилась в погоню, подобно скандинавской валькирии. С разбегу, налетев на спину дерзкого вора, в прыжке, она ловко сшибла свою изумительную серебристо–жемчужную норку, с головы парня и, не останавливаясь, вихрем бросилась домой. Как она вбежала в подъезд, как поднялась на пятый этаж, презирая лифт, как, громко крича, забарабанила в дверь, в приступе безудержного отчаянья, Леночка, даже сейчас, спустя год, затрудняется ответить. Внизу, слышались быстрые шаги преследователя.
3
Наконец, с трудом, совладав с бешено бьющимся сердцем, она попала ключом в нужное отверстие двери, распахнув её, как на крыльях, внеслась в узкую, темную прихожую, своей квартиры.
- Мама, мама,- закричала она с порога, - мамочка, у меня шапку сорвали, и сникла, выбросив последний сгусток энергии, села в изнеможении на обувной ящик. Вытирая, мокрые руки, из кухни показалась мать, спеша навстречу, она бросила в раковине, недомытую посуду.
- Да бог с ней, с шапкою то, доченька. Ты сама как, тебя не обидели?
Леночка молча опустила отстоянную в жестокой борьбе свою собственность, на тумбочку.
- Я не отдала её.
Мать только головой покачала, с тревогой вглядываясь в раскрасневшееся лицо и справившись с тревогой, предложила.
- Раздевайся, я сейчас чайку поставлю.
Устало, Леночка начала расстегивать пуговицы дубленки, привычным жестом, потянула её с плеч, как, что-то зацепившись за ворот, помешало ей снять одежду. Удивленно проведя рукой, по шее, она замерла. Там, на спине, на тоненькой ленточке резинки, висела шапка, изумительного жемчужно-серебристого оттенка. Медленно, она перевела глаза на тумбочку,
- А….
На тумбочке красовалась, точно такая же, изумительная жемчужно- серебристая норка.
Вор очевидно, только сдернул её с головы, и упав назад, шапка так и осталась висеть на вытянувшейся резинке. И в этот момент истины, как потом нам рассказывала Леночка, в дверь, требовательно позвонили.
А спустя год, в такой же слякотный день февраля, сидя в самом конце свадебного стола, я в сотый раз пересказывала, заплетающимся языком, историю счастливого знакомства молодоженов, приглашенным из какого то дальнего города родственникам. Они смеялись, и не верили. Я не обижалась, потому что, точно знала, что в казенной раздевалке маленького кафе, на вешалке сейчас висят рядышком две шапки жениха и невесты. Обе из серебристо-жемчужной, редкостного окраса норки.