Начало.
Я смотрела на тебя, понимая, что ты далек от меня как никто другой. Ты далек от меня, находясь в полуметре. Говоришь, изредка бросаешь на меня ничего не значащие взгляды. Взгляды учителя на ученицу, которая сидит на первой парте. Ты единственный, кто не предполагал, как я на тебя смотрю. Что я при этом думаю… Тебе было 26. Ты был женат. У тебя был ребенок. Собственно, ребенок у тебя есть и сейчас. Только теперь ты не поддерживаешь разговор о нем с такой охотой. Но вернемся в начало.
- Здравствуйте, меня зовут Некрасов Григорий Константинович.
Я никогда не забуду эту фразу. Никогда не забуду тот день, когда ты пришел к нам в школу на замену нашей предыдущей учительницы истории. О том, что ты мне понравился сразу, знала вся школа. Я просто не могла этого скрывать. Я всячески старалась видеться с тобой как можно чаще. Я пошла в совершенно не интересующий меня социальный проект, которым ты руководил. Да, это дало мне что-то, пусть совсем немного. Тогда я смотрела на тебя только с мечтами. Только как на какую-то телезвезду, которую мне все равно не добиться. Которая никогда не будет рядом со мной.
А знаешь, я ведь никогда не называла тебя Григорий Константинович. Ну, только если необходимо было обратиться к тебе лично. Конечно, я ведь прекрасно понимала, что значит субординация. Пусть, глядя на тебя, невозможно было воспринимать тебя всерьез. Ты же совершенно не выглядел на свои 26.
Конечно, сейчас я думаю, что лучше бы так все и оставалось. Лучше бы ТА симпатия к тебе оставалась именно такой. На уровне понимания, что я никогда не буду рядом с тобой. Лучше бы я не ловила с жадностью слухи о том, что ты поругался с женой, что не живешь с ней. Почему меня тогда это радовало? Я ведь все равно понимала, что ты для меня недосягаем как инопланетяне на Сатурне.
После начала.
- Насть, а ты знаешь, что после концерта мы идем отмечать последний звонок к Грише?
Эту фразу я тоже никогда не забуду. Я еле дождалась конца этого мероприятия, приуроченного к последнему звонку. Сколько мыслей уже роилось в моей голове. Мы пойдем к Грише. Все вместе. Он сам нас позвал. Я приду к нему домой. Я буду ближе… Неужели тогда я не понимала, что это ровным счетом ничего не значит. Что я не буду ближе к нему… Нет, я уже представляла, как мы все сидим у Гриши дома. Я представляла, ЧТО он при этом говорит, куда и как смотрит, как он улыбается своей очаровательнейшей улыбкой. Сколько раз я ей любовалась! Но вернемся.
- А можно уже не Григорий Константинович, а просто Гриша?
Эту наиглупейшую фразу, пронизанную инфантильностью, сказала моя одноклассница.
- Пока нет, но через пол часа будет можно, - заявил Некрасов.
Сидя у него, я еще не решалась обращаться к нему на ты. Нет, не потому что считала его учителем, и было неудобно называть Гришей учителя, а просто боялась, что он передумает, что ему что-то не понравится. И он скажет мне, обратившейся к нему по имени, : «Не Гриша, а Григорий Константинович». Это было бы для меня позором позора…
Сколько тогда у меня было смешавшихся чувств! Мне казалось, что что-то происходит, меняется. Что то, что я нахожусь дома у Гриши, на что-то влияет. Я сидела исключительно рядом с ним. Как будто это что-то могло переломить… Я смотрела на него. И даже ловила на себе взгляд его красивых глаз. Чаще чем обычно. Может это что-то значит? Как была я глупа и наивна тогда. Сколько раз я уже употребила слово «что-то». Да, я совершенно не понимала, ЧТО же представляет собой это что-то. Сколько было еще непонятного и неосознанного!
«8-927-… Продолжаем банкет? Звоните! Спросить Гришу!» Что? Я совершенно не поняла этого сообщения… Его номер телефона, какой-то бред. Может это сообщение не мне?
«Это что такое?» «Это все. Собирай народ» - пришел мне ответ. Собирать народ? Он что, опять зовет нас к себе? Но сейчас же не получится… Нет, я уже почти в дверях стою, но все остальные… Скоро же экзамены. Да никто не согласится! Собственно и так никто не согласился. Я же уже обзвонила добрую половину класса.
- Аню родители не отпустили.
- А тебя тоже не отпустили что ли? – спросил меня до боли знакомый и уже такой любимый голос.
- Меня-то отпустили.
- Ну, так приезжай!
- Я одна?
- Конечно!
Я приехала… Я опять купалась в коктейле чувств, толком не зная еще его ингредиентов. Я опять сидела дома у Гриши… Нет, он не был один, мы не были с ним вдвоем. Но мне было плевать. Я снова у него дома. Мне опять казалось, что все может измениться. Что я могу быть с ним. Нет, что ОН может быть со мной.
Он обнимал меня, он стоял, уткнувшись мне в плечо, смеялся из-за того, что за ними не едет такси. Я начинала разделять коктейль на ингредиенты, хотя еще точно не знала их названий. Я понимала, что вся эта ночь может ничего и не значить, но в тот момент, стоя около своего дома и ощущая его руку на своем плече, я была счастливейшим человеком на Земле.
Тогда уже наступил этап общения на ты. Еще не такого естественного, легкого и свободного, но все-таки на ты. Гришей я его еще не называла. Не получалось. Все по той же причине боязни того, что он может оборвать меня и не разрешить больше таких вольностей.
Начало середины.
Я уже могла называть его Гришей. Я уже могла сказать ему, что он дурак (конечно, в хорошем смысле этого слова), могла сказать ему: «Кто ж это детей в школе учит! И кого ж ты выучишь-то!» Только я все равно еще боялась, что все это может кончиться. Я искала малейшие предлоги, чтобы встретиться с ним или хотя бы просто поговорить. Я безумно боялась потерять хотя бы одну ниточку, которая может нас связывать. Будь то песня, которую я никак не могу найти, или рок-фестиваль, на который Гриша собирался ехать. Я ловила каждый удобный момент, уже тогда точно понимая, что ничего не получится. Что если человек сразу не обратил на тебя внимания, то этого уже не случится. Если он уже наверняка понял, КАК я на него смотрю, и не предпринимает ровным счетом ничего, то я уже не буду с ним.
Середина
Мой бурный поток чувств, лившийся после начала немного успокоился. Я уже не сидела у себя в комнате на полу, плача от отчаяния, я уже не находилась в постоянном состоянии какого-то нервного психоза во время наших с Гришей невстреч. Я уже перестала чувствовать, когда он где-то рядом, даже если я его не вижу. Я перестала думать о нем постоянно, а главное, я уже не искала предлогов для встречи. Они находили меня сами. Но все-таки они были нужны. Тогда я еще не могла позвонить ему просто так и спросить как дела и что он делает в субботу. Но вернемся.
- Ойся ты ойся, ты меня не бойся! Я тебя не трооону! Ты не беспокойся!
Я никогда не забуду, как он голосил эту песню на весь трамвай. Как я смотрела на него. Как именно в тот момент я поняла то, о чем уже писала. То, что я не буду с ним. Нет, что ОН не будет со мной.
Конец середины
Мы как будто заново познакомились. Он уже не был моим бывшим учителем, как в предыдущих этапах вплоть до этого, но и не был еще хорошим другом. Я уже могла спросить у него почему он не живет с женой, когда он преподавал у моего бывшего одноклассника и кто придумал имя его сыну. Но, согласитесь, такие вопросы можно задать и своему новому знакомому, которого еще знаешь не очень хорошо и, как следствие, хочешь узнать о нем как можно больше. Я уже совершенно спокойно называла его по имени. Совершенно спокойно не строила в голове никаких воздушных замков. Я была как море после шторма. Знаете, когда огромные волны сродни цунами прекращаются также резко, как начались. Но все-таки, как и море я еще не была до конца спокойна. Ведь над морем постоянно дует ветер и, хоть и маленькие, но волны там всегда имеют место. Так и я. Мое море было спокойным, но если бы ветер хоть немного усилился, то оно снова бы вспенилось с еще большей силой.
Конец?
Я уже не любила Гришу. Думала, что не любила. Хотя и была в этом уверена. Я поняла это, когда сидела у него дома, а в голове не было тех мыслей, что были раньше. Того самого коктейля. Его не было. Я даже ни разу не вспомнила о существовании этого коктейля. Уже идя домой, я поняла, что совершенно ничего к нему не чувствовала, находясь рядом.
Мне нравилось с ним общаться. Нравилось понимать, что то, чего я так хотела в школе, происходит на самом деле. Что та граница между учителем и ученицей с легкостью рухнула, как будто ее и не существовало вовсе; нравилось даже то, что про нас с ним уже ходят слухи. Нравилось то, что я могу просто так позвонить ему, спросить как дела и что он делает в субботу, пригласить в гости, пожаловаться на проблемы.
Все это было как-то странно. Странно было осознавать, что все прошло. Такой взрыв эмоций и чувств так быстро и бесследно исчез. Как будто кто-то стер ластиком то, что писал много лет. Эта пустота давила на меня. Я не понимала, что с ней делать. Конец?
После конца
- Марин, это твое?
- Нет, это Настино.
- Аа, ну хорошо, - сказал Гриша и убрал в карман сережки, которые я у него забыла.
О существовании этого диалога я узнала от Марины, моей подруги, которая сидела у меня в тот же день, когда он и произошел. Почему Гриша не отдал их Марине? Хотел чтоб их забрала я? А может я просто хотела так думать?
- Привет.
- Привет, Гриш.
- Насть, я хотел у тебя спросить… А чьи были те парики, с которыми вы тогда выступали на КВНе?
- Гриш, я не помню. Ты спроси у остальной команды.
- У кого?
- Ну я не знаю, спроси у Лены, Дамира! – ну он же работает в школе, в которой они учатся. Он же видит их каждый день! Ведь легче спросить у них, чем звонить мне. Или я опять все придумала? Или он не искал повод, чтобы позвонить мне? А может я все-таки ему нравлюсь?
Ветер над морем начал усиливаться, и волны – подниматься выше.
Начало
Я опять влюбилась. По-новому, по-другому. Эти чувства не были страдающими. Они полностью соответствовали этому игривому слову «влюбилась». После этого слова хочется улыбаться. Да при любой мысли о Грише теперь хочется улыбаться. И эта влюбленность теперь мне была абсолютно не в тягость. Она не тащила меня на глубину синего, темного и неизведанного океана чувств и эмоций. Она оставила меня на поверхности. Плескаться. И я совершенно не хотела от него ничего серьезного. Того, чего хотелось раньше. Да я вообще практически ничего от него не хотела. У меня и так уже почти было то, чего я хотела. Я могу позвонить ему, я могу все утро проваляться с ним в одной кровати и мерзнуть в его объятиях. И все это совершенно ни к чему меня не обязывает!
Я буду ждать следующего этапа. «После начала».